Похоже, предстоят серьезные переговоры. Спасибо Арсену — после разговора с ним мне стало понятно, что есть шансы попробовать прогнуть Дамира по максимуму. Хотя бы только потому, что ему нужно сохранить со мной хорошие отношения, жестить он не будет. Как я понял, Дамир должен быть заинтересован в дружбе со мной, как с будущим главой рода.

Ускорив работу мозга, я начал изучать переданные бумаги. Мне предлагали войти в долю «Макс-музыки». Уставной фонд планировался в размере ста тысяч рублей. Десять процентов и должность директора будут у Арсена, двадцать у меня, двадцать у семьи Карамышевых. Они вместо денег обязуются построить пять концертных площадок в своих отелях, которые перейдут в собственность лейбла. Оставшиеся пятьдесят процентов — у семьи Максютовых, они вносят всю свою долю деньгами. Оставался открытым вопрос: что я вношу в уставной фонд за свои двадцать процентов? По идее, с меня двадцать тысяч рублей? У меня таких денег нет. Есть, конечно, банковская карточка рода Максютовых, но это как-то неправильно — использовать их деньги на выкуп доли у них же. Смешная ситуация, но серьезная.

Есть еще права на мои песни, которые, по идее, за год могли принести немаленькую сумму, но в данный момент это все эфемерно, тем более, тридцать тысяч я уже обязался отдать Гуриеле. Часть денег можно взять с фабрики. Уж десять тысяч там точно накопилось. Можно еще Цыпко потрясти, наверняка и у центра десятка найдется. Итого на свою долю я наберу. Но хотелось бы иметь больший процент в данном предприятии.

— Предложение хорошее, — откинувшись на стуле и глядя прямо в глаза Дамиру, произнес я, — но есть небольшие правки. Чтобы нам успешно стартовать и начать получать прибыль, уставной капитал должен быть увеличен в два раза. По распределению долей у меня тоже есть вопросы.

— В два раза? — удивленно переспросил Дамир.

— Минимум. Объясняю. На запись и раскрутку одного альбома мне понадобилось почти десять тысяч рублей. Сейчас, — я кивнул на бумаги, — у нас получается живых денег меньше ста тысяч. Покупка оборудования обойдется в тридцать-сорок тысяч. Аренда здания, устройство студии и репетиционной базы. Набор сотрудников и их зарплаты. Первый месяц уйдет только на это. Думаю, получится еще тысяч десять. Итого уже пятьдесят. Эти деньги нужны, только чтобы запустить лейбл и начать работать. Дальше нужно искать и отбирать таланты. Готовить им программу, репертуар. Снимать и раскручивать клипы. Репетиция выступлений. На это уйдет от трех до шести месяцев. И все это время деньги будут утекать рекой, а доходов практически не будет!

Дамир очень внимательно меня слушал, как, в принципе, и Арсен. Правда, выражения лиц у них отличались. Арсен слушал с удивлением, явно что-то прикидывая, его же отец, скорее, с недоверием и даже недоумением.

— Мы выкупили два контракта небольших групп из Казани. Они готовы выступать практически сразу, — напомнил Дамир.

— Насколько мне рассказал Арсен, эти ребята исполняют национальную музыку, которая ценится в Татарстане, но за его пределами непопулярна. От слова «совсем». Я же собираюсь поднять лейбл на недосягаемую высоту. Стать законодателями моды в мире музыки. Иначе мне просто не интересно ввязываться во все это, — я ставил вопрос ребром.

Если подумать, мне действительно нет никакого смысла заниматься лейблом, если он будет болтаться где-то внизу рынка. Скучно, бесперспективно. Лучше свое время потратить на что-то более интересное.

— Получается, есть два пути развития, — сразу уловил суть Арсен, — простой — это работать с музыкантами и плыть по течению, и твой — сделать что-то грандиозное?

— Да. В первом варианте я не хочу участвовать. Во втором готов, но на других условиях.

— Я услышал тебя, — задумчиво произнес Дамир, — озвучь свои условия.

— Сорок процентов. Я готов вложить восемьдесят тысяч рублей в это дело. Сразу двадцать тысяч, и в течение полугода каждый месяц по десять тысяч. Но! В этом варианте, я приложу все усилия, чтобы компания за год смогла заработать миллион рублей. Как минимум.

— Это высокая планка. При таких вложениях, я бы даже сказал, малореальная. Мы планировали получать прибыль сто-двести тысяч в год. Что тоже немало. Переводя на язык цифр, это больше ста процентов прибыли от вложений. Миллион же при вложении двухсот тысяч рублей мне кажется совсем нереальным, — Дамир с недоверием посмотрел на меня.

Я его понимал. Как крупный бизнесмен, он привык оперировать большими деньгами. В его мире доходы совсем другие. Там, где люди управляют десятками и даже сотнями миллионов, речь идет не о больших заработках, а о возможности сохранить свои деньги и о доходе в размере чуть больше инфляции. А если заходит речь о целых пятнадцати процентах дохода, это считается очень удачным вложением средств.

— Хорошо, возьмем, к примеру, мой музыкальный альбом. Вы знаете, сколько я потратил денег на выпуск. По моим прикидкам, за год только авторские отчисления мне принесут от трехсот до пятисот тысяч рублей. А если я начну давать концерты, эта сумма, как минимум, утроится. При этом тридцать процентов с этих денег осядут на нашем лейбле. Это почти сто тысяч рублей! И за эти деньги я ничего не требую взамен.

— Но мы решили вопрос с Гуриеле, — вскинулся Дамир, неодобрительно глядя на меня.

— Благодарю вас, — слегка насмешливо склонил я голову, — но вы решили этот вопрос за мои же деньги. Получается, он мне обошелся, как минимум, в сто тридцать тысяч рублей! Учитывая процент, который я буду должен вам отдавать. И это только за первый год. Вы считаете это нормальным решением? Да, у меня нет должных связей и знакомств, чтобы напрямую выйти на этот род, и честно говорю, что даже не пытался сам заняться этим вопросом, так как Ураз пообещал все решить. Но, думаю, я смог бы попытаться договориться с ними на меньшие деньги, — я, конечно, немного лукавил. У меня не было такой уверенности. Но в данный момент было важно показать, что оказанная услуга не настолько значима, как её пытаются мне подать.

— Пример с альбомом показательный, — согласился со мной Дамир, — но это разовый рисковый проект, который по непонятным мне причинам стал успешным. Это не означает, что какой-то другой проект повторит данный успех. Я понимаю, что ты молод и излишне амбициозен. Но род не готов рисковать такими деньгами.

— Тогда и нет смысла затевать все это, — я был недоволен. Видно было, что Дамир совсем далек от мира шоу-бизнеса и не понимает, какие деньги там крутятся. Он не видит никаких перспектив, и что-то доказывать ему бесполезно.

— Хорошо, — спокойным тоном произнес Дамир, — останавливаемся на первоначальном варианте. «Макс-музыка» с минимальным уставным фондом. Ты регистрируешь свои песни на нас за тридцать процентов. Мы выплачиваем Гуриеле отступные из своих денег и вычитаем их из твоих авторских отчислений.

— Если мы идем по этому варианту, то небольшое замечание. Мне надо, чтобы ваш лейбл отрабатывал эти деньги. Как я уже говорил, за год может накопиться порядка ста тысяч рублей. За что мне отдавать их? Дайте мне стандартный договор с артистом, я готов его изучить, — на мои возражения Дамир поморщился, но кивнул головой и отошел к юристу, оставив меня вдвоем с Арсеном.

— Скучно получается, — печально произнес он.

— Ничего, будете отрабатывать мои деньги, — я похлопал его по плечу и погрузился в свои мысли.

Жалко, что не получилось создать полноценную компанию. Самому мне не потянуть подобный проект. И даже не по финансам. Главная проблема — отсутствие достойной аристократической крыши. Которая, вроде как, и есть, но в случае проблем они просто отдадут мой бизнес и не будут за него сражаться.

Обиднее всего, что я понимал резоны Дамира. Кого он видит перед собой? Восемнадцатилетнего парня, которому успех вскружил голову. Сколько за свою жизнь он видел подобных людей? Все они обещали золотые горы, и многие ли из них чего-то достигли?

Следует признать, что я неправильно оценил ситуацию. Решил, что добрые отношения со мной действительно важны для Дамира, и он будет готов рискнуть вложиться и довериться мне. Тем более, первый вариант договора, предложенный отцом Арсена, тоже был неплох, но я захотел большего. В итоге вышло гораздо хуже, чем я рассчитывал.