— Накопилось тут на тебя, Камрад, залюбуешься! — радостно потирая руки, скалился в улыбке СБшник. — И ведь у меня даже язык уже не поворачивается называть тебя по твоим настоящим паспортным данным. Прям в урку какого-то превратился, смотрящего, что ли…

— Не понимаю Вас…

— Сейчас поймёшь! — оборвал он меня, листая папку с исписанными вручную и отпечатанными листами и, найдя нужный, продолжил: — Итак, начнём с основного. Перед последним масштабным штурмом командир отряда плохо себя чувствовал, о чём я имею соответствующее пояснение. Также имеется справка об осмотре командира санитарным инструктором. Так… Температура — тридцать восемь и две, пониженное артериальное давление, холодный пот, жалобы на головокружение, рези в области живота и рвоту… Понятно! Траванулся ваш командир! Не столь важно, чем и как именно. Важно, что он передал тебе полномочия по осуществлению штурма и полное командование над двумя взводами, оставив за собой лишь прямое руководство на случай ЧП. Я всё правильно понимаю, командир присутствовал при штурме?

— Да, всё правильно. Командир находился на исходной позиции с приданными силами огневой поддержки. И да, он дал мне полномочия по управлению двумя взводами, отделением разведки и координацией всех сил и средств для осуществления штурма.

— Понятно. Как ты можешь объяснить гибель группы разведки? Шестеро из восьми погибли, двоих — тяжёлыми трёхсотыми в Скельбию увезли. С их ранениями они в строй уже не вернутся. Ты понимаешь, урод, сколько это теперь будет стоить?! — переходя на крик, стал заводиться особист.

— Перед штурмом была проведена артподготовка внутренних периметров обоих посёлков. Конкретных данных о наличии на их территории складов взрывчатых веществ или мини-завода по производству самодельных взрывных устройств ни у меня, ни у разведки не было. Просто не повезло, что вся их группа напоролась на такое здание. Я не занимаюсь их подготовкой. И почему они не двойками, а в восемь рыл туда полезли, я тоже знать не могу.

— А должен был знать! Ты же, по сути, исполнял обязанности командира отряда! Значит, и за каждую группу, и за каждого бойца в ответе должен быть, а не руля на шару ловить и корону примерять!

«Кто бы сейчас говорил про руль и корону, сука!» — только и оставалось, что про себя мне ответить.

— Почему не отправил с группой разведки сапёра, который мог заметить подозрительный объект и предотвратить такие потери? — продолжил СБшник.

— Сапёр был всего один, — машинально ответил я, — он не мог одновременно находиться на всех направлениях штурмующих групп. Сапёр третьего взвода погиб, замена ему ещё не пришла.

— И поэтому ты сапёра в своей группе держал, да? За свою задницу переживал? — не унимался особист.

«Так, стоп. Думай, что ему отвечаешь. Он специально сводит все вопросы к твоей вине за всё. Не спеши отвечать», — урезонил я сам себя.

— Хуле ты молчишь, блядь?!

— Моё направление штурма было самым широким по фронту. Количество домов и построек, соответственно, тоже. При назначении сапёра в свою группу я руководствовался исключительно этим.

— Выкручиваешься, да? — особист полез в тумбочку стола и, достав из неё стакан и полторашку, налил и выпил почти залпом два стакана воды. — Хорошо. А как ты объяснишь проёбанного снайпера духов, который двоих из строя вывел?

— Перед началом движения снайпер был замечен в башне минарета посёлка по правую сторону фронта. Башню отработала ЗУшка. Был ли это тот же снайпер, который, возможно, укрылся и уцелел после обстрела ЗУшкой или это был его второй номер, я не знаю.

— Не знаю, не мог знать, я руководствовался! Что за сопливые отмазки?! — СБшник явно злился.

«Быстро ты завёлся, гражданин начальник, быстро. Значит, не по твоему руслу разговор пошёл. А значит, я всё правильно делаю!» — тихо ликовал я в мыслях.

— Почему после гибели группы разведки, когда командир отряда остановил штурм, ты решил его продолжить? Ведь после твоей команды о возобновлении штурма, погиб ещё один боец!

— Через несколько часов уже наступила бы темнота. Штурмовые группы просто не успели бы оборудовать позиции на ночь с должным наблюдением и соблюдением правил безопасности. Решение провести ночь в непосредственной близости от возможного противника на незакреплённой территории могло обернуться ещё большими потерями.

— А ты знаешь, что командир отделения из третьего взвода, которого ранил снайпер, умер в Скельбии, так и не приходя в сознание? — с прищуром, наблюдая за моей реакцией, снова спросил особист.

— Нет, не знал. От чего он умер? — у меня мелькнула мысль хоть ненадолго повернуть разговор в другую плоскость.

— А тебе не похуй? От ранения он умер, которое ты допустил и которое ты должен был предвидеть! — особист не сдвинулся ни на йоту от намеченной им линии разговора. — И что мы имеем в сухом остатке? На штурме двух вшивых посёлков ты потерял девять двухсотыми и двоих трёхсотыми! Одиннадцать человек, мать твою! Одиннадцать! Ты как жить-то с этим будешь, а?! Как их жён, детей и родителей утешать будешь по приезде домой?! Своим «Не знал, не видел, руководствовался»?! А страховки тоже ты компенсировать будешь?!

«С козырей зашёл, на сознательность мою давишь. Нуну…»

— И это всё вдобавок ко всему тому распиздяйству, которое ты допускал и покрывал в своём взводе!

— Вы о чём сейчас?

— О психопатах твоих долбаных! О неуставных отношениях во взводе! Об употреблении запрещённых препаратов и алкоголя! О мародёрстве! О разброде и шатаниях по кабакам и притонам с блядями в посёлках! О том, что твои дебилы в интернете с телефонов шарятся, возможно передавая информацию неизвестно кому! И о жалобах на тебя лично от твоих же подчинённых! Поверь, Камрад, у меня очень много материала собрано по этому поводу! И хер бы с ним, если бы именно ты мне вовремя докладывал о таких неблагоприятных элементах и ситуациях! Так нет же, покрываешь!

— Я никого не покрываю, — медленно, взвешенно и методично стал отвечать я, — никаких употреблений и непотребного поведения я у своих бойцов не видел.

— Не видел или не хотел видеть? А может, ты с ними в доле, а? Так же на дурь и бухло сбрасываешься? Или так же сирийских шлюх, готовых на что угодно, ебёшь?

Сжимая зубы, я всеми силами старался не дать воли эмоциям и не напихать этому жирному выродку, считающему, что ему всё позволено, или того хуже — рожу расквасить.

— Молчишь? Нечем возразить? Всё правильно. Но почему я должен узнавать это от других источников, а не от тебя лично?

— У кого жалобы лично в мой адрес, можно узнать? — потянул я последнюю соломинку.

— Тебе продиктовать или ты так запомнишь? — не унимался СБшник, явно издеваясь.

«Сука, да кто же это тебе так усердно стучит?!»

— Значит, так… — особист пожевал губами, изображая раздумье. — С должности командира взвода ты снят. Твоё место займёт достойный командир, знающий, с кем ему дружбу водить — с голожопой босотой или с руководством. Заодно и порядок там наведёт, пока взвод до бандитской шайки не скатился. Что же касается тебя, то ты понижаешься в должности до командира отделения, которую займёшь в третьем взводе, вместо того комода, который погиб по твоей вине. Сейчас получаешь пять суток ареста и штраф от трёхсот до пятисот тысяч. Окончательное решение по штрафу будет принято уже дома, на базе, после всех разбирательств и уточнений твоей вины на месте. Будь моя воля, ты бы уже сегодня туда улетел. Но у командира отряда, почему-то, другое мнение на этот счёт. В отличие от него я не вижу у тебя организаторских и волевых способностей, как и не вижу смысла в его ходатайстве о выдвижении тебя в кадровый резерв для повышения в командный состав. И только это его ходатайство тебя сейчас и спасает. Конвой!

Вошедший в палатку конвоир застыл за моей спиной, ожидая указаний.

— Пять суток ареста. На воде и баланде. Отконвоируй и заполни на него бумаги. Всё!

— На выход! — угрюмо выдохнув, положил мне на плечо свою руку конвойный.