Абдель-Керим был истинным патриотом. Вдалеке от Египта ему всегда не хватало пряного, наполненного упоительным сочетанием соли, солнца, ароматами кофе и кальянов воздуха Хургады, и, как истинно верующий человек, он скучал по живительным азанам, пятикратно доносящимся из многочисленных мечетей и благостной музыкой наполняющим всё вокруг себя.
И в этот раз, изрядно утомившись за те несколько дней от чопорной безликой Германии, где всё было чуждо его египетской душе, Абдель-Керим чувствовал несказанное счастье вернуться обратно в родную стихию, чтобы с новыми силами погрузиться в дела текущие, всегда требующие его внимания, и в осуществление планов, которые в голове генерального менеджера рождались постоянно. Владельцы и инвесторы их отельной цепочки по достоинству ценили его как талантливого управленца, видя его рвение в поддержании престижа и повышении из года в год рейтинга отеля, доверяли ему, ведь к работе он относился как к собственному делу. Свою преданность этот человек доказывал годами, собрав прекрасную команду менеджеров всех уровней, грамотных и вдумчивых молодых людей, каждый из который проходил у него жёсткий кастинг, отсеивались неподходящие, включались в штат самые достойные, на первое время с испытательным сроком. То же самое с техническим персоналом. Каждый, словно актёр в хорошей пьесе, был у него на своём месте и исполнял свою роль безупречно, ценя всё то хорошее, что исходит от шефа, то есть от Абдель-Керима, и из кожи вон лезли, чтобы, не приведи Аллах, не вызвать тени неодобрения на его лице. Наученные горьким опытом своих менее удачливых предшественников, они знали, что именно последует за недовольством начальства. Шеф был справедлив, но безжалостен к ошибкам.
Сотрудники видели: командировка шефа в этот раз была более чем успешной и плодотворной, он остался всем доволен, что было написано на его лице, и это очень вдохновляло. Да! Мистер Аденауи в первую очередь был доволен собой. Ведь накануне он выступал на конференции перед высоким собранием коллег, таких же отельеров, как он, собравшихся с разных уголков планеты в Берлине, на немецком, разумеется, которым владел как родным, и был очень убедителен в своём красноречии и яркой подаче полезной информации в сфере новаций отельного бизнеса, разных тонкостей, а также рекомендаций по всяким технологиям, опробованным им и зарекомендовавшим себя только с положительной стороны. Во время доклада он видел, как «братья по цеху» заворожено слушают его речь, многие одобрительно кивают, а это означало, что почерпнули много нового. Аплодисменты, перешедшие в овацию по окончании его выступления, до сих пор благостным гулом отдавались в его ушах.
И вот он уже здесь, в родном отеле… Нежное морское утро стремительно перетекло в знойный полдень, ярко освещая весёлыми солнечными лучами холл. Отдыхающие в такое время на пляже или возле бассейнов… кто принимает солнечные ванны, кто плещется в тёплой ласковой глади моря, кто расслабляется возле пляжного бара, предлагающего гостям разнообразные прохладительные напитки, мороженое и лёгкие закуски.
Приняв в баре, как он обычно делал, стакан обжигающе горячего крепкого каркаде, Абдель-Керим начал просматривать расписание прибытия гостей на сегодня. Негусто… Хоть и стоял высокий сезон, туристов мало. Так и сегодня. Что ж, бывает… Заселяющихся всего четверо: поляки… семья из трёх человек, давних завсегдатаев этого отеля, и туристка из России.
Абдель-Керим обладал феноменальной памятью на имена и лица. Пробежал глазами имя и фамилию, которые ни о чём ему не сказали… Значит, впервые. Так пусть отдых в его отеле для неё станет незабываемым. «Незабываемым…» – машинально ухмыльнулся про себя он. Абдель-Керим очень скептически относился к путешествующим по египетским курортам одиноким дамам. На месте их отцов и братьев ни за что не разрешил бы такого. Одиноким дамам следует выйти замуж и тогда уже путешествовать в сопровождении своих мужей, был уверен он. «Одиночество твоё продлится максимум дня три… а может, и того меньше», – не сомневался он. Жаркое солнце, тёплое ласковое море, дни и вечера, пропитанные ароматами кальянов и кофе, негой, страстные взгляды местных мачо и патока комплиментов должны сделать своё дело… «Только за пределами отеля…» – механически подумал Абдель-Керим, не терпящий разврата и всего, что было связано с этим омерзительным для него явлением.
Правила отеля жёстко регламентировали контакты между иностранками и персоналом, доблестная служба охраны зорко следила за чужаками – местными мужчинами, молодыми и не очень, охотниками за «белыми телами». Таких ежедневно разворачивали обратно прямо на входе. Служба безопасности отеля рьяно выполняла свои обязанности: никаких амурных дел на территории. С этим строго. За пределами её – пожалуйста, личное дело каждого. Обо всех инцидентах, хоть сколько-нибудь нарушающих установленный годами порядок, незамедлительно докладывалось менеджеру Мухаммеду, а тот принимал меры. Провинившийся увольнялся, и увольняли его с плохой характеристикой, с подробным описанием причины.
Гостей в холле почти не было, лишь те, кто спешил в ресторан, – обеденное время близилось к концу. Кто-то шёл с пляжа, кто-то вбегал с улицы – из полуденного зноя в оживляющую прохладу лобби отеля; всех отдыхающих приветствовал портье – чернокожий нубиец с ослепительной улыбкой, и Абдель-Керим приветственно кивал всем, взяв за правило радушно приветствовать и перебрасываться парой добрых слов с гостями. Тем более, они уже завсегдатаи, друзья отеля… А иногда и пропустить по бокалу коктейля за душевной беседой. Это было жестом восточного гостеприимства, идущего от сердца, и соблюдения издавна сложившейся традиции. И людям приятно, и ему.
Вот и сейчас так же.
Два автобуса, один за другим, остановились у ступенек отеля, и туристы с багажом проследовали в заблаговременно открытые встречающим портье стеклянные двери.
Первыми оказались его давнишние знакомые поляки – Войцех с женой и их подрастающая дочь. Увидев Абделя-Керима у стойки регистрации, громко и радостно приветствовали его и обменялись дружескими рукопожатиями.
Следом шла русская со своим чемоданом, который она катила за собой. Одного беглого взгляда на неё было достаточно, чтобы понять: дама из России, и дама впервые в Египте.
Марина неуверенно остановилась возле стойки в ожидании и некотором смущении, которые присущи людям, прибывшим в незнакомое место. Она огляделась вокруг: всё так ново, необычно… красивый огромный холл, милые приветливые работники… импозантный солидный мужчина, весело болтающий с прибывшими вместе с ней другими гостями этого отеля… Видимо, тоже работник этого отеля, может, начальник какой…
Отвлекшись от разговора с поляком, Абдель-Керим кивком показал второму работнику заняться заскучавшей туристкой, пока напарник оформляет польских гостей.
– Дашь женщине номер в четвёртом корпусе, – бросил он по-арабски.
– Но там люксы, мистер Абдель.
– Они свободны. Делай как я говорю, – приказал Абдель-Керим и, получив в ответ «Хадр, хадретак» («Слушаюсь, уважаемый»), вернулся к беседе с поляками.
Марину поприветствовали дружески:
– Мадам, добро пожаловать в Хургада!
Она почему-то сразу смутилась, но потом улыбнулась в ответ и кивнула. Попросили паспорт, выдали листок, сказали заполнить.
– Пока устраивайтесь здесь, отдыхайте… Сейчас вам принесут приветственный освежающий напиток.
– Спасибо, – смущённо ответила Марина.
Ей пока всё нравилось, казалось таким необычным и располагающим к отдыху, настолько, что постепенно история Валерии, о которой она ещё недавно так переживала, стала отходить на второй план… Здесь так хорошо… прохлада, везде цветы и зелень, журчат искусственные водоёмы с плещущимися в них золотыми рыбками, холл сверкает мрамором, перламутровой мозаикой, позолотой и орнаментами. Огромная хрустальная люстра поражала своим сиянием.
Марина присела на краешек одного из кресел, ей поднесли свежевыжатый апельсиновый сок со льдом в высоком бокале со словами: «Орандж джюс, мадам». Это было очень кстати – от жары сильно хотелось пить. Чуть кисловатый холодный сок и освежил, и утолил жажду. Она обратила внимание: отдыхающих мало, весь персонал – молодые симпатичные ребята. «Женский труд не в почёте», – сделала для себя вывод. Молодой мускулистый портье подхватил её чемодан и быстрым шагом направился к одной из распахнутых дверей, ведущих в глубь территории.
