– «Спрайт»??? Вы что, господин Ахмед… вам нельзя! У вас была операция. Нужна строгая диета… – начала было отнекиваться нянечка.

Но он сжал руку девушки крепче и буквально испепелил её, как умел это делать, своим особым взглядом, произнеся с сильно заметным восточным акцентом:

– «Спрайта»… И пусть это останется нашей тайной, – своим неповторимым бархатом голоса, сражающим наповал весь женский род.

Это сломило волю девушки, и она, вся рдея, выбежала из палаты, шепча:

– Ну хорошо, хорошо, Ахмед…

«Будет тебе и «Спрайт», и всё что ты захочешь», – решилась смущённая девушка и вскоре стояла у постели больного с непрозрачным пакетом в руках, на дне которого в бутылке весело булькал-шипел вожделенный напиток.

Два литра охлаждённого «Спрайта» были проглочены залпом за какие-то секунды. Пустую бутыль – конспиративно в тот же пакет и сразу же вынести на помойку за территорию клиники во избежание разоблачений.

Ахмед, от души залившись «Спрайтом», лежал довольный, ждал выздоровления, в животе его весело побулькивало. Но что-то пошло не так, и к ночи началось. Рези в животе были такими сильными, что на ноги были подняты все… и хирургическое отделение вместе с реанимацией, и соседние – терапевтическое, ортопедическое, гинекологическое и офтальмологическое. «Спрайт» не тот… Просроченный…» – сделал вывод больной за минуту до потери сознания.

Лечащий врач, на удачу дежуривший в эту ночь, осмотрел его, ничего не понимая: выздоровление пациента шло по плану, хоть операция и была тяжёлой. Ещё пара дней, и можно было его готовить на выписку. Что произошло, из него выбить так и не удалось. «А не «Спрайта» ли ты глотнул, дружок? А?» – шевельнулось подозрение в мыслях врача. На его прямой вопрос об этом Ахмед вытаращил на него глаза, полные ужаса, и не переставал кричать от боли. Над Ахмедом всю ночь трудились реаниматологи, хирургическая медсестра с капельницей и какими-то трубками, санитарки с тазиками и одноразовыми пелёнками. В процессе правда была установлена: «Это был «Спрайт».

Валерия, примчавшаяся в больницу, с порога обвинила всех и вся в непрофессионализме и пригрозила «всю клинику разнести, камня на камне не оставить, писать в прокуратуру и всех отдать под суд». Наутро больного, которого наконец перестало рвать, увезли в реанимацию, подключили многочисленными трубками к каким-то приборам, приказали еду не давать, из питья – только кипячёную воду в ограниченном количестве, и приставили к нему на постоянной основе опытную медсестру предпенсионного возраста, которой было дано чёткое указание: бдеть за всем происходящим вокруг непредсказуемого пациента. Расследование недавнего внештатного инцидента указывало на ту самую нянечку, но, поскольку доказать её вину не удалось, расследование закрыли.

Ахмед шёл на поправку очень медленно. При выписке его предупредили, посчитав врачебным и человеческим долгом, о запрете любимого напитка:

– Никакого «Спрайта»… Никогда!

Ахмед, вмиг побледнев, поклялся мамой и Аллахом, что «Спрайта» больше ни капли в рот не возьмёт. «Может быть, когда-нибудь в Египте, Иншааллах!» – мечтательно подумал он, но вслух не сказал.

Уходя из клиники, Ахмед незаметно, чтобы не увидела Валерия, всучил молоденькой санитарке салфетку с нацарапанным на ней своим номером телефона и не смог удержаться, чтобы не ущипнуть девушку за мягкое место. Уж очень аппетитны были её ягодицы под коротеньким халатиком, созерцанием которых он наслаждался все эти дни… За такие булочки и историю с просроченным напитком можно забыть, а после и продолжить более тесное знакомство. Пухлые щёки вспыхнули алым, когда она почувствовала горячую потную ладонь мужчины с клочком салфетки в своей ладошке с последующим щипком «за попку». Девушка поспешно спрятала опасную улику в глубокий разрез халата, между холмиками грудей, чем вызвала непроизвольный стон похотливого пациента.

Позже она не раз звонила по этому номеру, он назначал время, и они вдоволь кувыркались в постели на его съёмной квартире.

Да… в итоге его всё же депортировали. Не приняла его Москва, выплюнула, как никчёмный шлак, не прижился он там. Связался с неблагонадёжной компанией, попросту говоря, бандой из местных… Чего только не было: и картёжные долги, и оргии с шармутами, и делёж денег, и драка по пьяни, в которой его покалечили. Кто-то вызвал полицию. Всех повязали и бросили за решётку. Его чудом вызволили оттуда, но закон жесток – остаться после такого в Москве не получилось. «Потому что недостаточно заплатила. Надоел я тебе!» – не сомневался Ахмед в экономности Валерии, проходя в аэропорту таможенные и пограничные формальности в сопровождении людей в форме.

Он отбыл на родину, и жизнь вернулась в свою колею…

«Теперь бы не угодить в местную полицию», – переживал Ахмед, когда таксист высадил его у первого же кофешопа на въезде в Хургаду: дальше везти он отказался.

Он присел за один из столиков, заказал шишу. Мысль работала лихорадочно. Что же придумать? Где скрыться первое время, пока страсти вокруг него не поутихнут?

«Жирная шармута сразу пойдёт в полицию и донесёт на него… Ищейки примутся за поиски и травлю… – Ахмед прослезился, испытывая бесконечную жалость к себе. – Придётся на какое-то время исчезнуть. Податься в деревню? Опасно… Тогда куда?»

Ему было куда… Он достал из заднего кармана джинсов телефон и принялся перебирать контакты. Берта, Магда, Жужа, Анетта, Нинель, Флоранс… Флоранс.

Контакт под именем «Флоранс» зацепил глаз. У этой самой Флоранс Бье из далёкой Бельгии есть вилла где-то по дороге к Сафаге. Он сам эту виллу ей и «сосватал» когда-то, отхватив процент и с продавца, и с покупателя, и она осталась довольна и виллой, и им, когда он задержался у неё ненадолго…

Вот где он переждёт, сколько пожелает, трудные времена.

Дама много раз зазывала его к себе на «массаж», как она называла их бурные скоротечные соития. Вдоволь насытившись, весёлая раскочегаренная и полная впечатлений Флоранс, называвшая его не иначе как «моя маленькая грязная шлюшка», расплачивалась с ним и выпроваживала. Это было одним из элементов эротических игрищ. То мелкими купюрами, запихивая их ему в трусы, то продуктами и ненужным ей, зато очень желанным им барахлом – полинявшими футболками, шортами, бельём, ношенными шлепанцами. Больше всего Ахмеда радовал бельгийский шоколад. В шоколаде он толк понимал. Вспомнил о Флоранс – и сразу захотелось шоколада и защиты: было бы огромной удачей, если женщина сейчас на месте… Ахмед набрал её египетский номер. «Есть!» – полыхнула радость. Он напряжённо вслушивался в гудки. С английским у него было неважно, но Флоранс – женщина понятливая, разберётся, а если понадобится, сама подскажет, как ответить.

Наконец в трубке щёлкнуло. Его узнали сразу. И не просто узнали, его звонку были несказанно рады! Бурные эмоции, выражаемые в визге, крике и разного рода восторженных междометиях, чмокающих звуках поцелуев, несколько расслабили Ахмеда и настроили на нужный лад.

– Хабибти, – начал Ахмед заученную фразу на ломаном английском, терпеливо выслушав до конца, не перебивая, радостные излияния женщины, – я скучаю… Я нуждаюсь в тебе так, как ты даже не представляешь.

Это было почти правдой, да и получилась у него неплохо, за что он мысленно похвалил себя.

– Ах, это ты, хабиби, – страстно пропели в трубку.

– Скоро буду, – сразу последовал его ответ.

В данном случае его «скоро» означало именно скоро…

Контакт Кристины он занёс в чёрный список. «Временно..» – благоразумно решил он. Разблокирует, когда придумает леденящую душу легенду о своих непреодолимых форс-мажорных обстоятельствах – опасностях, катастрофах, вирусных инфекциях родственников, птицы, скота мелкого, скота крупного и ещё много чего.

От всех сложностей и проблем, в одночасье свалившихся на него, разболелась голова. Потребовав освежить шишу чем-нибудь более забористым, Ахмед стал настраиваться на временно беззаботную жизнь с крошкой Флоранс.