А дома всё шло к разладу…

Безделье Ахмеда надоело всем. До полудня он спал, затем надолго занимал ванную комнату, выходил оттуда замотанный в полотенце, как был голышом, так и шёл на кухню прямиком к холодильнику. Сметал подчистую всю еду, которую находил вкусной (ему нравилась русская кухня и то, как готовит невестка Валерии), запивал водой прямо из горлышка бутылки или из носика чайника, вызывая недовольство всех домочадцев.

У него была дурная привычка ставить на самую высокую громкость арабскую бравурную музыку в своём плеере, который он подключал к огромным аудиоколонкам, и музыка часами гремела по всему дому, или на всю катушку включать телевизор – спортивный канал, по которому транслировали футбольные или хоккейные матчи; он страстно болел и переживал за любимые команды и постоянно пытался найти единомышленников среди домочадцев, чтобы болеть не в одиночку, но все шарахались от него.

Иногда на пустом месте устраивал истерики невестке, которая слова сказать ему не могла, чтоб не получить в ответ сарказм и издёвку. Он придумал развлечение передразнивать её и показывать язык, пользуясь тем, что муж не видит. Невестка жаловалась Валерии.

– Я больше так не могу!

– Я хочу общения… – со своей стороны жаловался Валерии Ахмед, которая всеми силами старалась примирить его со своими, – а они меня не понимают. Они меня ненавидят, твои дети! Но за что? Я хочу им только добра…

Валерии было жалко его, но что она могла сделать? Поначалу Ахмед пытался быть полезным нездоровому сыну Валерии, большую часть дня проводящему в постели, заглядывал в спальню и спрашивал, не нужно ли тому чего. Либо без приглашения мог зайти к нему, присаживался на краешек стула возле двери, всеми силами стараясь развлечь его задушевными беседами обо всём, что знал, что интересовало его и что могло пригодиться молодому человеку в жизни – о пользе Корана, о жизни мусульман, о Мекке, о Пророке, о Египте, о своей семье… Но тот ненавидел его всей душой и с трудом сдерживался, чтобы не проявить неприязнь, терпя его в своём доме только из уважения к матери. «Выйди отсюда, мне хочется спать…» или «Я занят, уйди», – всегда говорил Андрей, стоило Ахмеду начать с ним общение.

Жизнь домочадцев превратилась в ад.

– Хабибти, я не виноват… Это они, – ныл Ахмед.

Валерия была бессильна что-либо изменить. Её семья окончательно возненавидела Ахмеда. Вот только за что? Да, чувствовал он себя вольготно. Потому что он мужчина их матери! Да, он другой. Он проповедует другую религию. Но он неплохой парень, хоть и не вписывается в окружающую действительность. Валерия защищала его, объясняя все недоразумения слишком малым промежутком времени для адаптации Ахмеда к суровым российским реалиям. Одно недоразумение за другим…

Недопонимания, косые взгляды, нервозность домочадцев…

Валерии приходилось постоянно сглаживать всё это, чтобы не разразился скандал.

Она понимала, что ситуация накалена до предела, что далее так жить невозможно, да и Ахмед всё больше капризничал и смущался посторонних людей, вёл себя диковато. Невестка была не просто неприветлива с ним, но и враждебно настроена, и Ахмеда это страшно обижало. Старший брат очень сопереживал младшему, что на их семью свалилась беда по имени «Ахмед»… Но втайне был рад, что его миновала сия участь.

Окончательную точку в этой непростой ситуации поставил случай. Случай беспрецедентный. Из дома сбежала кошка Муська, всеобщая любимица. Как все считали, виной тому был Ахмед – больше некому.

По иронии судьбы, Муська была единственным существом, которое к Ахмеду относилось с нежностью. Она полюбила его, но симпатия её, увы, не была взаимной. Ахмед кошку невзлюбил сразу. С внезапностью, присущей кошкам, Муся взмывала по спине к нему на шею и устраивалось там, отчего первый раз его чуть удар не хватил. Также она любила запрыгнуть к нему на колени и начать тереться и мурлыкать, но он тут же с брезгливостью сбрасывал её с себя и поспешно счищал с одежды шерсть, ругаясь нехорошими словами. Муська же упорно, словно не замечая его неприязни, приходила спать исключительно в ноги к Ахмеду, и тогда он грубым пинком сгонял её с кровати, цыкал на неё, и кошка, не понимая такого отношения, обиженно убегала из комнаты.

Ахмеду всё это надоело, и он придумал план. Кошка должна быть изгнана из дому, в котором он живёт. Навсегда! И кошка убежала… Убежала и не вернулась. Никто из домочадцев так и не понял, как, по какой причине совершенно домашнее, пугливое существо, никогда даже близко к входной двери не подходящее, привязанное к дому и к живущим там людям вот уже десять с лишним дет, однажды пулей вылетело из открытой двери, издавая страшные душераздирающие звуки, не на шутку испугавшие даже соседей, выглянувших посмотреть, что происходит, кубарем скатилась по ступенькам и за считанные секунды галопом скрылось за соседними домами. Долго искали кошку и Валерия, и обе её невестки, и сыновья, и соседи, и волонтёры… Без результата. Кошка пропала. Кто-то видел какую-то кошку мёртвой, но утверждать, что это была именно Муська, не взялся.

Но все единодушно обвинили Ахмеда и поставили матери ультиматум: Ахмед здесь больше жить не будет.

– Ахмед! Что ты опять натворил?! – пыталась докопаться до истины Валерия.

– Почему опять я? Я не виноват, хабибти! Кошка ушла погулять и забыла дорогу назад, – рыдая, оправдывался Ахмед под холодными пристальными суровыми взглядами домочадцев, которые больше видеть не могли рядом «это чудовище», как они называли Ахмеда, хоть доказать его вину не могли.

– Я не знаю, что… Не следила я специально за ним, мама! Но он сделал что-то такое, после чего Муська стала носиться как бешеная по дому и орать. А потом сбежала. Дверь ей открыл ОН!! Видеть этого вашего Ахмеда больше не желаю в этом доме. Или я, или он! – скандальным тоном заявила невестка.

Последнее время она постоянно была на взводе.

Ахмед же только пожимал плечами и изредка смахивал предательски набегающую слезу. Но это были не слёзы раскаяния – никакого раскаяния он не испытывал, это были слёзы глубокой обиды. Не любят его, хорошего парня, ополчились против него… из-за какой-то драной кошки. «Кошка им важнее человека», – потом не раз выговаривал он Валерии, припоминая все обиды, принятые от её детей.

Валерия махнула на всё рукой. Ну, невзлюбили они её мужа…

Пришлось найти квартиру где-то на окраине города, в одном из спальных районов. Опять одни расходы! Зато все вздохнули с облегчением. Днём она была дома, с сыном, которому ещё требовался уход, к вечеру ехала на съёмную квартиру, везла Ахмеду еду и проводила с ним жаркие ночи, а утром возвращалась домой.

Чем он занимался целыми днями, одному Аллаху было известно.

Но однажды, как гром средь ясного неба, когда Валерия готовила суп для сына, раздался телефонный звонок. Звонили из ГУВД… «Что??!! Ахмед…» Всё побросав, она помчалась вызволять «жениха» из серьёзной переделки, по пути подняв все связи покойного мужа. Созвонилась с юристом и попросила его о поддержке (за немалые деньги). Ахмед с подбитым глазом, сломанным носом и кровоподтёком под нижней губой понуро сидел в полицейском участке в специальном зарешеченном от пола до потолка помещении ещё с несколькими такими же травмированными личностями.

Акт, который положили перед Валерией, с подробным описанием произошедшего, вызвал потрясение. «Моего Ахмеда могли убить!» – с содроганием подумала она. Но всё же, положа руку на сердце, Валерия призналась себе: от Ахмеда она устала… устала так, как не уставала никогда в жизни ни от чего! По ней словно трактором проехались за все эти месяцы! Последнее время он ей создал столько проблем, было потрачено столько нервов, сил, денег, времени и подключено столько знакомого и малознакомого народу… И было столько смущающего, постыдного… она постоянно ловила малоприятные, осуждающие взгляды на себе и слышала столько пересудов, что сто раз уже себя отругала за легкомысленно принятое решение вывоза Ахмеда из привычных родных мест в чуждую Москву и попытки его адаптации, оказавшиеся тщетными. Сейчас она предпочла бы, чтоб он вообще не приезжал. Ахмед был хорош только в своей среде… в жаркой, солёной, пряной, песчаной Хургаде, где царил праздник жизни круглый год – лето, фрукты, свежие овощи и беззаботные люди, где он чувствовал себя среди своих, где всё ему было родным и понятным, где он – хозяин положения… «Не то время ты выбрал, хабиби…» – вздыхала Валерия, полностью осознавая свою и только свою вину: не смогла, не сумела она организовать любимому нормальных условий жизни, комфорта, признания близких и окружающих. И всё ещё не может она заняться своей и Ахмеда жизнью, не вправе отлучиться от сына, оставить его в угоду своему счастью. Проблемы, проблемы… кругом одни проблемы, бешеные денежные траты, увеличивающиеся с каждым днём, и беспросветная чёрная полоса.