— Раз ты не справляешься с этой лошадью, завтра поедешь на другой, — сказал дядя. — Та будет порезвее. Как только почует, что в повозке пассажиры, сразу же с места трогает. Ее и погонять не надо.

На следующее утро Ко Пан Хмуэй поджидал пассажиров у автобусной остановки возле моста Багра.

— Кому до Бахана! Кому до Мейникоуна! — кричали извозчики, зазывая пассажиров. Ко Пан Хмуэй пассажиров не зазывал, он ждал, когда они сами его найдут. Время шло. Одна за другой к остановке подъезжали пролетки и, взяв пассажиров, уезжали снова. Пролетку Ко Пан Хмуэя словно никто не замечал, и тут он вспомнил, что дома его ждет тетка. Мысль о неприятном разговоре, который неизбежно возникнет, если он вернется с пустыми руками, побудила его к действию.

— Кому до Бахана! Довезу до Мейникоуна! — несмело крикнул он. К нему тотчас же направились три женщины и мужчина, только что сошедшие с автобуса.

— Скорее, скорее! Сейчас отъезжаем! — поторапливал своих пассажиров несказанно обрадовавшийся Ко Пан Хмуэй.

— Ну, поехали, — радостно провозгласил он, когда пассажиры устроились в пролетке, и натянул вожжи. Но лошадь, словно не понимая, что от нее требуется, даже не шелохнулась.

— Ну, поехали! — громче крикнул Ко Пан Хмуэй. Лошадь же по-прежнему не трогалась с места.

— А может, она к земле прилипла? — добродушно пошутила одна из женщин.

— Да нет! Не прилипла, — в тон ей ответил Ко Пан Хмуэй, делая хорошую мину при плохой игре. — И не такое иногда случается. — Он несколько раз ударил лошадь кнутом по спине. Та продолжала стоять на месте как ни в чем не бывало.

— Э-э-э, да так можно весь день просидеть в твоей колымаге. Нет уж, с меня хватит, сиди сам, — сказала одна из женщин и сошла на землю. Остальные пассажиры последовали ее примеру.

В пролетке остался один расстроенный Ко Пан Хмуэй.

Тут к нему подошел извозчик с пролетки, стоявшей рядом.

— Эта лошадь с норовом. Ты, видать, новенький. Что же хозяева тебе ничего не объяснили? Ей, видно, надо по брюху кнутом стегануть. Вот так! — сказал он и протянул лошадь своим кнутом. Та, как ошпаренная, рванулась и понеслась по улице. Опомнившись, Ко Пан Хмуэй натянул вожжи, пытаясь сдержать лошадь, но та помчалась еще быстрее. Машины, повозки, рикши, пешеходы шарахались в стороны. На развилке улицы У Визара лошадь перескочила разделительную полосу и теперь неслась навстречу шедшему на большой скорости грузовику. У Ко Пан Хмуэя волосы встали дыбом на голове от страха. Он зажмурил глаза и изо всей силы натянул вожжи. Лошадь метнулась в сторону, последовал удар, и Ко Пан Хмуэй плюхнулся на землю, потеряв сознание.

Когда он очнулся, в ноздри ему ударил запах крови. Потом послышались какие-то странные голоса. Он осторожно открыл глаза и увидел множество незнакомых людей.

— Тебя ведь Ко Пан Хмуэем зовут?

Молодой паренек, в котором Ко Пан Хмуэй тотчас же узнал своего старого приятеля Ко Чи Кхина, опустился возле него на колени и пытался помочь ему подняться.

— Кости вроде все целы. Где болит?

— Нигде особенно не болит. Я сам встану. Спасибо. А где моя лошадь? — с тревогой спросил Ко Пан Хмуэй.

— Цела твоя лошадь, не волнуйся. Вон у того дерева привязанная стоит, — ответил Ко Чи Кхин и помог ему встать на ноги. Они с трудом протиснулись сквозь толпу зевак и направились к лошади. Тут Ко Пан Хмуэй обнаружил, что оглобля у пролетки сломана, и принялся громко сетовать на свою судьбу.

— Скажи спасибо, что так легко отделался. Вижу, навстречу грузовику несется лошадь. Ну, думаю, конец! И тут твоя лошадь как рванет в сторону, выскочила на тротуар, зацепилась за дерево и только тогда остановилась. Я видел, как из пролетки выбросило человека. Подбегаю, смотрю, а это ты.

Чем больше Ко Пан Хмуэй думал о своей тетке, тем тоскливее становилось у него на душе.

— Как тебя угораздило заделаться извозчиком? — спросил Ко Чи Кхин. Он хорошо помнил, как пять-шесть лет назад Ко Пан Хмуэй, одетый с иголочки, разгуливал по деревне. В то время Ко Чи Кхин работал клерком на соседней лесопилке.

— А ты где живешь? — спросил Ко Пан Хмуэй, оставляя без ответа вопрос приятеля.

— Вон, видишь второй дом справа, — показал Ко Чи Кхин.

В этот момент подъехала пролетка, и из нее поспешно вылезли До До Кхин и У Тейн.

— Что же ты натворил, дорогой племянничек?! — набросилась на него тетка.

— На что ты годишься?! С такой дохлой лошаденкой и то справиться не можешь! — вторил ей дядя.

Крик привлек внимание начавших было расходиться зевак. Ко Пан Хмуэй готов был провалиться сквозь землю.

— Я пытался ее остановить, натягивал изо всех сил вожжи, — начал было оправдываться он…

— Болван, она как раз вожжи-то и не любит, — оборвал его дядя.

— Что толку теперь ругаться? Что случилось — то случилось. Ничего теперь не изменишь, — заступился за своего приятеля Ко Чи Кхин.

— У него всегда что-нибудь случается. Ни одного дня спокойно не проходит, — продолжала кричать До До Кхин.

— Хватит, поехали домой, — сказал У Тейн. Ко Пан Хмуэй пошел отвязывать лошадь.

— Если будет время, заходи сегодня, — сказал Ко Чи Кхин на прощание.

Тетка с дядей прекратили всякое общение с племянником и даже не смотрели в его сторону. Однажды Ко Пан Хмуэй отправился к Ко Чи Кхину. Тот хорошо играл на скрипке, был веселым и компанейским парнем.

При виде Ко Пан Хмуэя Ко Чи Кхин искренне обрадовался.

— Ты мне все-таки расскажи, как тебя угораздило докатиться до такой жизни? — спросил он. Пока Ко Пан Хмуэй рассказывал, он внимательно слушал и сочувственно качал головой.

— Ну а ты как? Где работаешь? — спросил Ко Пан Хмуэй. Ко Чи Кхин жил в простом домике, крытом бамбуковыми листьями. Возле дома возвышалась гора консервных банок.

— Нас все в округе называют партией «Консервных банок». Мы из консервных банок делаем копилки, фонарики, детские игрушки. Нас трое, и каждый из нас зарабатывает не меньше пяти джа в день.

— Я очень рад за тебя, Ко Чи Кхин. А мои дела плохи. Специальности никакой. Делать ничего не умею. В деревню назад не поеду и в доме дяди жить больше не могу.

— Хочешь — переселяйся к нам. Научим тебя нашему ремеслу. Правда, ты не привык к грязной работе. Хотя извозчик — тоже профессия не ахти уж какая благородная.

Ко Пан Хмуэй на следующий же день переселился к Ко Чи Кхину и сразу включился в работу. В его обязанности входило разрезать большими ножницами консервные банки из-под сгущенного молока и очищать песком от грязи. Уже на следующий день он с ужасом разглядывал свои израненные руки, а когда умывался по утрам, ему казалось, что кто-то по лицу проводит рашпилем.

Как бы там ни было, пока он был доволен своей жизнью. Через месяц-другой, когда он приобретет некоторый опыт, ему обещали выплачивать часть заработка. А пока его бесплатно кормили.

Он уже размечтался о том, как накопит денег и к нему снова вернутся счастливые времена, но вдруг дела у партии «Консервных банок» пошли из рук вон плохо. Их продукция перестала пользоваться спросом, и бригада распалась. Ко Пан Хмуэю было некуда податься, и Ко Чи Кхин предложил ему пока остаться у него. Жена же Ко Чи Кхина отнюдь не испытывала радости по этому поводу. Лишний рот в доме, когда нет никаких доходов, — немалая обуза. Поймав ее осуждающий взгляд, Ко Пан Хмуэй как бы внутренне сжимался и старался как можно реже попадаться ей на глаза. Он настойчиво искал работу. Однажды, зайдя в парикмахерскую Ко Моуна подстричься, он вдруг подумал, а почему бы не попросить хозяина парикмахерской научить его ремеслу парикмахера? Тем более что с Ко Моуном у них сложились приятельские отношения.

— Если хочешь научиться нашему ремеслу, я готов тебе помочь, — сказал Ко Моун. — Только имей в виду: во время учебы денег получать не будешь, а после того как научишься, отработаешь на меня еще год.

Ко Пан Хмуэй задумался. Он не предполагал, что Ко Моун поставит ему такие жесткие условия.

— Знаешь, сколько таких желающих, как ты? Ого! Но я всем отказал. Они требуют, чтобы я их к тому же бесплатно кормил.