— Скоро он уедет и не будет нас больше беспокоить.

— Он тебе не нравится?

— Если он был подальше, больше бы нравился. Не стоит ему много уделять внимания, он этого не достоин.

— Он вон какой музей отстроил, а ты говоришь, он не достоин.

— Ты переоцениваешь его. Мирослав не достоин твоего внимания и тебе не следует им увлекаться.

— Что за кошка пробежала между вами?

— То не кошка, а разные убеждения. Но не будем больше о нем.

Вальтер передал мне опустошенную чашку, и я поставила ее на стол.

— Нога быстро зажила, это очень хорошо.

— Да, я даже хромать перестала.

— Твоя подруга так мило за тобой ухаживала. Я мог наблюдать за вами вечность.

— Вальтер. Ты будешь злиться на меня?

— Я никогда на тебя не злюсь.

— Я хочу кое о чем попросить.

— Это связано с Мирославом?

— Да.

— Тогда я имею право злиться.

— На меня?

— На него.

— На него, пожалуйста, злись, сколько хочешь. Речь идет обо мне. Я писала картину, когда чувствовала себя плохо. В ней показано то зло, что я испытала. Я выплеснула его на холст. Выпала возможность избавиться от картины, и я хочу этого.

— Но я не хочу. Пойми, ты больше никогда не сможешь нарисовать подобное. Это случилось единожды и может не повториться.

— И не надо. Мне отчего-то кажется, что я никогда не была счастлива. Словно всю жизнь я во тьме провела. Это преследует меня, не дает покоя.

— Все мы счастливы, только не замечаем этого.

Я взяла руку Вальтера и потянула к себе.

— Хочешь послушать мое сердце?

Вампир не отказался. Холодная рука коснулась горячей кожи. Мы оба замерли. Вальтер слушал. А мне было интересно, чем это может для меня закончиться.

В конце концов, Вальтер дал согласие. Он объявил мне это и больше не показывался в музее. Мрак обещал зайти, как только у него появилось бы свободное время. Я его ждала вместе с Робертой, но он так и не пришел.

— Я поддерживаю Вальтера. Нечего продавать всяким... как ты сказала?

— Павлин.

— Наши потомки потом бы любовались твоей картиной.

— Нечем здесь любоваться. Страшная картина и страшные чудовища, которые заставляют людей проливать кровь.

— Мне кажется, искусство должно заставлять размышлять и ты с этим справилась.

— Все равно хочу избавиться от нее.

— Говорят, он очень красивый.

— Кто?

— Павлин твой. Черные бездонные глаза. Смотришься в них как в пропасть. Эта пропасть раскрывается и поглощает тебя. Увлекает за собой, кружит голову и как только наиграется, отпускает в мертвую пустошь. Но и здесь не найдет душа умиротворения. Демон не дал свободы, но позволил проститься. Красными губами он будет целовать до тех пор, пока не высосет душу.

— Не нравятся мне твои слова.

— Это не мои. Так Марселина говорила о нем.

— Что? Марселина?

Роберта выглянула в окно. На улице темнело.

— Я не могу больше с тобой оставаться. Я бы посидела с тобой еще, но за мной сейчас Нестор придет.

Вместе они собирались обустраивать новый дом. Нестор только построил им гнездышко, как Арина принялась прогонять дочь замуж с удвоенной силой. Нестор из-за этого перестал вовсе приходить к ним в гости. Роберта долго ругалась с матерью, но первой сдалась. Взяв с собой приданое, Роберта покинула родительский дом. Арина осталась одна, но была довольна собой.

Роберта ушла из музея. Я осталась стоять у картины. Походив по другому залу, я опять вернулась к прежнему месту. Мрак не приходил уже вторые сутки, хотя до этого посещал музей каждый день по несколько раз. Я маялась у входа музея, бродила туда-сюда. Выглядывала на улицу, но в темноте ничего не могла разглядеть. Я вновь оказалась у своей картины. Немного прошло времени, как я услышала шаги. Шли двое. Я думала, это Вальтер с кем-то. Но по длинному залу ко мне навстречу двигались Мрак и Марселина. Ведьма громко смеялась шуткам Мрака и вешалась ему на шею. Меня охватил ужас при виде ее. Вместе они выглядели как коварные хищники. Он — в черном, опасно-обаятельный. И она — красная и соблазнительно-жалящая.

— Грета, это Марселина, — представил он ее.

— О, птичка! Близость смерти нисколько не испортила тебя. Как твоя ручка?

Я оцепенела. Даже если нужно было позвать Вальтера, я бы не смогла.

— Вы знакомы? Я боюсь спросить, как это случилось.

— Птичка забрела ко мне, когда я искала последнюю душу. Очень вовремя. У меня получилось отравить девочку, но помешали...

— Оборотни! — вдруг обрела я голос. — Меня спасли оборотни.

Марселина улыбнулась. Она нисколько не смутилась.

— К моему сожалению. Волки часто портят мои замыслы, но сильнее мне докучает Вальтер. Он не убережет тебя, милая.

— Чем тебя донимает безобидный Вальтер?

— Своей живучестью. А ты бы мог мне помочь.

— Если бы я узнал о твоих планах раньше, то непременно оторвал бы тебе голову, — холодно произнес Мрак. Марселина от неожиданности отступила от него.

Мрак протянул мне конверт и сказал, что картину заберут завтра. Он развернулся, чтобы уйти. Марселина, взяв его под руку, обернулась через плечо:

— Мы еще увидимся!

Я ждала, когда они уйдут. Только они скрылись, я со всех ног побежала в архив. Там, за письменным столом с серьезным видом занимался писаниной Вальтер.

— Ты довольна? — вдруг спросил он, поднимая темные глаза к свету.

— Почти.

— Я сделал так, как ты хотела. Чего тебе еще не хватает?

— Не злись. Обещаю, я нарисую тебе картину, только не злись на меня. Он пришел не один. С ним была Марселина.

— И что?

Меня задела его жестокость. Я не смогла сдержаться, и глаза оказались на мокром месте.

— Она взяла мою кровь для своего любовника!

— Я тебя не понимаю.

Вальтер изображал удивление.

— Я знаю вашу тайну! Мне все рассказали про этих оборотней и мертвецов! Они превращаются в волков, в полнолуние сходят с ума, кусают и убивают! Настоящие звери! Мстительны, свирепы и кровожадны! Вампиры — люди, превращенные в мертвецов! Сохраняются веками, пьют кровь и не выходят на солнце! У них, бессмертных, не стучит сердце! Они злы и жестоки! Не ведают прощения, не ценят ни жизни людей, ни человеческих чувств!

— Нет, это неправда...

— Мучители! Кошмар всего человечества! Мертвые не знают сострадания и любви! Ими двигает безжалостность и неистовство! Убить, создать ад на земле! Власть принадлежит мертвым...

Вальтер вскочил и закрыл мне рот. Он был встревожен.

— Не произноси страшных слов, не могу их слышать. Не называй меня бессердечным. Оно не стучит, но я продолжаю чувствовать. Не было б у меня сердца, я бы покинул тебя, но не могу оторваться. Мне страшно оставаться в одиночестве. Снова тьма накроет, и я перестану жить. Ты — моя маленькая жизнь. Я живу, смотря на тебя. Вспоминаю, что могу чувствовать больше, чем привык.

— Пожалуйста, остановись.

— Ты не сбежишь от меня?

— Какое тебе дело, старому вампиру, до девчонки? — горько спросила я. Только что он выказывал озлобленность и тут же просил не покидать его.

— Когда остаешься один, такой луч как ты дороже золота.

Я улыбнулась и обняла его. Вальтер не потянулся ко мне. Он был неспокоен и с тоской смотрел на меня.

— Боюсь, даже из архива я теперь не смогу выйти. Марселина обещала встретиться со мной.

— Я убивал ее и не раз. Она сгубила не одну человеческую жизнь. Когда мы спасали тебя, Ролан разорвал ее на куски, а я сжег. Как видишь, это не помогло.

Вальтер расстегнул мне рукав и провел пальцем по моему шраму.

— Ведьма мертвых не может умереть, пока не передаст дар, — произнесла я, смотря за его движением.

— Дар не позволяет ей умереть. Она сгорает, но восстанавливается из пепла. Тонет, но выбравшись на сушу, начинает дышать. Дело, конечно, не только в ней, но и в других ведьмах. Они защищают ее и не позволяют ей умереть. Охотятся за ее душой, как за самым редкостным сокровищем.