— Постой, — остановил я её, взяв за локоть.

Она с недоумением посмотрела на меня, но осталась на месте.

— Ищу, действительно… — ответил я. — Проблема в том, что я сам до конца не знаю, кого именно я ищу.

— Так бывает, — Мирослава улыбнулась. — Давай для начала поговорим о приметах. Кого ты ищешь?

— Человека… — начал я, прекрасно понимая, как глупо это звучит. — Вообще-то он или она может быть кем угодно. Единственное, что я знаю — он очень талантлив. И, скорее всего, сейчас находится здесь.

— Он музыкант? — уточнила Мирослава. — В смысле, очень талантливый музыкант, так? Это… если совсем честно — странно в таком месте искать настоящие таланты. Люди тут не за этим…

— Это не кастинг, Мирослав… если бы я просто искал талант — наверно, пошёл бы в консерваторию. Нет, тут не в этом дело… да и не факт, что он музыкант! Он может быть кем угодно: писателем, художником…

— Я что-то запуталась…

— Понимаю.

— Что в нём ещё может быть такого особенного, кроме таланта? Что отличает от других?

— Не знаю… наверно, взгляд на мир, — ответил я. — Он плохо воспринимает границы. Любые. А ещё то, что он делает, цепляет совершенно разных людей. Как бы объяснить…

— Значит, талантливый музыкант, гражданин мира… — задумчиво сказала Мирослава. — Да из них половина себя такими мнят! Другое дело, мало кто из них… стоп!

Она вдруг округлила глаза и вскочила на ноги.

— А вполне может быть! — сказала она, после чего потянула меня за руку. — Пойдём же, познакомлю!

Несколько ребят пили пиво, сидя возле костра. Все молодые, примерно моего возраста. Среди них заметно выделялся смуглый паренёк в чёрной кожаной жилетке с длинными волосами.

«Короче, тебе нужен этот, с длинными волосами. Он мажор, сын какой-то молдавской шишки. Играет забойный готический металл, так что тут не выступает. Просто тусуется. Зовут Дэн Галан. У него точно талант, который он пока что не осознаёт. Попробуй его разговорить», — быстро прошептала Мирослава мне на ухо.

— Хай, ребятишки! — сказала Мирослава, подсаживаясь рядом. — Мы к вам!

— О, Мира! — улыбнулся Дэн. — Подсаживайся! Так, а это твой брат или парень?

Музыкант глядел на нас, широко улыбаясь.

Мирослава замялась, глядя на меня.

— Меня Саша зовут, — сказал я. — Мы учимся вместе.

— Да ладно! — Дэн притворно удивился. — То есть, ты тоже военный? Вот подобралась компашка, а? Оркестра не хватает!.. Ладно, не обращай внимания, садитесь. Пивка будете?

От пива я, конечно, отказался. Впрочем, это никого не смутило. Разговор потёк дальше своим чередом.

Говорили много и о всяком: про музыкальные тусовки, про новые веяния, про то, как будет развиваться шоу-бизнес на пространстве бывшего СССР.

Я узнал, что Дэн и ещё один парень у костра, Петя Жилин, организовали группу «Инферналы». Лабали готический металл, записали пару треков, думали о дальнейшей раскрутке.

Потом Дан вдруг сказал, что собирается приехать в Москву на концерт Жан-Мишеля-Жара. И что вообще увлекается электронной музыкой.

И всё же у меня до последнего оставались сомнения. Пока на следующий день я не услышал его новые экспериментальные работы, которые имели мало общего с готическим металлом.

Правда в том, что не только китайцы додумались до прикладных методов математического анализа хаоса. Без таких расчётов возвращение в прошлое информационной матрицы, которую представляет собой человеческое сознание, была бы невозможна.

До моего отбытия в прошлое академик, рассчитавший технологию, дал несколько намёков, которые, по его мнению, «не привели бы к схлопыванию функции».

Намёки эти чем-то походили на трактовки гексаграмм, которые я получал от китайца. Что, впрочем, не удивительно: теперь я начал понимать — это различные способы описания одного и того же явления, которое лежит в самой основе информационной структуры реальности.

Вот только советы, полученные мной от китайца и от академика довольно сильно отличались, вплоть до противоположного значения. Сначала я подумал, что это забавный курьёз. Ошибка интерпретации, зависящая от целей спрашивающего. А потом понял, что это — способ защиты той самой свободы воли, на которую и рассчитаны сложные информационные системы.

Окончательное решение принимал я сам. И за последствия отвечал тоже я, и никто другой.

Однако же, эти советы были ценны тем, что задавали правильное направление мысли. Плюс данные академика были более прикладными. Возможно, в отличие от китайца он позволил себе немного лишнего. По крайней мере, мне хотелось так думать.

Перед самым отправлением, когда мы остались наедине, он сказал: «Слушай внимательно. Запоминай каждое слово. Потом сам решай, что с этим делать».

Я сильно нервничал, но сознание работало кристально чётко. Я ничего не ответил, весь обратившись в слух.

«Не бойся».

Вот так просто. Поначалу я решил, что это относится к самому процессу путешествия, и лишь спустя месяцы до меня дошло, что это про мою реакцию на перемещение и нежелание действовать. Преодолеть этот барьер оказалось совсем непросто, понадобились встряски, немыслимые для моей прошлой жизни. Но этот этап я, похоже, прошёл.

«Не прощай предательства; предатель погубит зародыш твоего замысла».

Можно было бы считать то, что случилось между мной и Мирославой предательством с её стороны? В классическом смысле этого слова касательно отношений между любовниками — определённо, нет. Но в человеческом… тут, скорее, да. Я отреагировал очень жёстко в том числе потому, что посчитал ту ситуацию потенциально опасной. Мы слишком сблизились, я стал уязвим…

А позже китаец сказал: «…прояви милосердие там, где место для милосердия не останется». Было бы другое поведение с моей стороны милосердным? И стоило ли трактовать предупреждение применительно именно к этой ситуации? Я вовсе не был в этом уверен.

«Укрепляй личный контроль и власть. Но оставайся в тени».

Китаец говорил «избегай соблазна личной власти». По мне так это вполне сочетается с пожеланием «оставаться в тени». И определённо всё это относилось к более отдалённому будущему.

А вот дальше было интересно.

«Пойми, где Империя получила смертельный удар. Поймёшь — найдёшь своё оружие. Крым. Лето. Фестиваль. Ищи его среди толпы».

Как я рассуждал? Под Империей, скорее всего, понимался Советский Союз. Иначе это был бы совсем далёкий экскурс в историю. Почему страна погибла? Если отбросить все те наслоения конспирологии и псевдосоциологии, которые сопровождают эту тему, ответ окажется довольно простым: предательство элит.

Но почему элиты захотели предать? Почему добровольно променяли «первородство на миску супа»?

Вот тут сложнее. И куда как тоньше.

Всё дело в культурно-социальном контексте. Целое поколение молодых людей, имевшее ограниченный доступ к Западной культуре, убедили в том, что она лучше их собственной. Заставили чувствовать себя неполноценными, несвободными, неспособными в полной мере реализовать свой потенциал. Не только в материальном смысле, но и в моральном — ведь в стране существовали довольно жёсткие правила общественной жизни, нарочито ослабленные там, в другом мире…

Для того, чтобы картинка стала по-настоящему привлекательной, управленцам другой стороны пришлось пойти на беспрецедентный в мировой истории шаг. Они действительно создали такую культуру.

Значит, именно она и есть то самое оружие, которое можно использовать, чтобы переломить ситуацию. Не допустить развития конфликта, который перейдёт в горячую фазу, а затем и превысит порог ядерного сдерживания. Не говоря о последующих событиях, когда противостояние продолжилось на руинах прежнего мира и привело к использованию экспериментального оружия…

Я сидел на берегу, слышал грохот ближайшей площадки и чувствовал себя опустошённым.

Думал о будущем и предстоящих задачах. Этот парень, Дэн, почему-то казался мне смутно знакомым. Может, он в той реальности стал рок-звездой? Я мог бы знать это лучше, если бы увлекался современной музыкой. Меня ведь всегда больше классика интересовала. Подчинённые в тайне считали это признаком снобизма в тот период, когда я был топом в коммерческой организации…