Что ему сейчас попытались сказать? Алексей на секунду задержал на ней слишком задумчивый взгляд. Прекрасно всё понял. Только для продолжения разговора, достаточно серьезного разговора, оставалось не так много времени.

— Рита, а давайте мы с вами откровенно поговорим на новогодних праздниках? — и предложение с его стороны прозвучало вполне уверенно. — В декабре у меня завершаются все съемки. Тридцатого с утра встреча с Никиткой, а с вечера я полностью свободен и буду в области уже к утру, ну, край — утром тридцать первого, — продолжал он, не сводя с неё внимательного взгляда. — У вас будут январские выходные.

Говорил вполне уверенно. Впрочем, этот человек вообще, кажется, мысли, которые вызывали сомнения, озвучивал крайне редко. Если вообще — озвучивал.

— Новогодние праздники принято встречать в кругу семьи, — осторожно напомнила Рита.

Не хотелось стать нарушительницей семейных традиций. Да, конечно, сын вряд ли примчится за отцом в далекую Калининградскую область для выяснения каких-то отношений. Но будет достаточно того, что сама…

— Согласен, — прерывая её размышления, заметил Константинов, тут же добавив, — Но до конца года я вам полноценной семьи точно дать не смогу. С разводом, в лучшем случае, получится в следующем, — и данный факт слегка напрягал. — Но очень хочу быть рядом в самую сказочную ночь в году. И запретить мне этого никто не может, — а вот это звучало вполне правдоподобно. — Рита, я обязательно буду у вас на новогодних праздниках. И, надеюсь, к этому времени вы определитесь в своём выборе. Если нет — мы просто пообщаемся.

Он снова ни на чем не настаивал. С его-то характером! Или, таким образом, пытался дать понять, что опасаться его не стоит? Что решение, в любом случае, остается за ней? Только с собственными фобиями не так просто было справиться.

— Коташова.

Короткое слово привело Константинова на несколько секунд в откровенное замешательство. Как-то слишком резко Рита сменила тему. Причем — без какого-либо объяснения того, что прозвучало.

— Что — Коташова? — переспросил Алексей, откровенно не понимая смысла сказанного.

А, возможно, просто мозг оказался занят другими мыслями. Перерабатывал другую информацию, намеренно игнорируя всё постороннее, не относящееся, по его мнению, к проблеме сегодняшнего дня.

— Моя фамилия — Коташова, — не пряча улыбки, пояснила Рита, а реакция Константинова, совершенно неожиданно, позабавила, — Курьер каждый раз впадает в ступор, когда в учреждении у него спрашивают, кому букет предназначен. Хорошо, Рита у нас работает одна.

Улыбка… Вот с улыбкой нравилась ему больше. И у самого настроение заметно улучшалось. А сейчас… Это еще и хорошим знаком показалось. Значит, не сильно подпортил Димка своей выходкой их отношения.

— К сведению принял, фамилию запомнил, — заверил Алексей, улыбнувшись в ответ. — Надеюсь, к концу декабря созреете до того, чтобы назвать мне свой адрес, — и снова затронул вопрос, который держал её в непонятном напряжении всякий раз, когда озвучивался. — Рит, ну, в самом деле, что вас останавливает? — без сомнения, существовал какой-то сдерживающий фактор, для него, пока, непонятный. — Или, всё-таки, на личном не всё так просто?

Ещё дин момент, который никак не получалось прояснить. С одной стороны, понимал и соглашался с тем, что не имеет никакого права требовать от неё разорвать разом все связи, какими бы те не были. Там была её жизнь. С другой же… Чувство ревности… Давно ничего подобного не испытывал по отношению к противоположному полу. Даже с женой… Там ситуация была другая. Там не ревность, скорее… А вот как назвать то чувство, и не знал. Своей жизнью та приводила в ярость, которую умело маскировал под сдержанное неприятие…

— Ни мужа, ни детей, — обронила Рита. И, кажется, не в первый раз. Касались они уже, как-то, вопроса её личной жизни. Настаивать на откровении Константинов боялся, опасаясь, как бы совершенно не закрылась, не спряталась от него в своей манере «улитки», или, как он там говорит — ежика. Но неизвестность держала в постоянном напряжении. Боялся, что кто-то, оказавшись в нужную минуту рядом, переиграет его. И неважно, что с тем — другим, может проиграть. Женская логика никаким нормальным объяснениям не поддается.

— Тогда — в чем проблема?.. — задал он, без надежды получить ответ, вопрос. И, в общем-то, не ошибся. Снова, возможно и неосознанно, на психологическом уровне, заняла оборонительную позицию. В буквальном смысле слова — почувствовал нарастающее напряжение, благоразумно отступив, — Хорошо, не хотите, не отвечайте, — а затем добавил, — Вот и посадку объявили.

По залу ожидания, в самом деле, прозвучало сообщение о начавшейся посадке на рейс. Вот теперь, действительно, отдых завершился. Проводил её к терминалу. А уходить… Уходить не хотелось. Какая-то непонятная тревога не давала сегодня покоя.

И тут сделал то, чего не ожидала и к чему оказалась не готова. Тем более — при таком скоплении совершенно незнакомых людей… Обняв (к этому привыкнуть успела) — поцеловал. И поцелуй…

А ей казалось, что к сорока (хоть и неполным) годам, в отношениях — поцелуем точно удивить нельзя. Секунда волшебства, а потом — глубокий, многообещающий. Так, наверно, любовники целуются перед началом самого интересного. Или — в процессе всего действа. И уж точно не на людях, где сдержанность проявить сложно!

Растерянность длилась несколько секунд…

— Пощечину предлагаю перенести на новогодние дни, — вернул её в реальность, а в голосе послышались привычные нотки сдержанного сарказма. Вот после такого поцелуя попасть под «холодный душ» как-то не ожидала. — Есть шанс, что так вы не отправите меня в черный список и не вычеркнете из своей жизни хотя бы до конца декабря, — добавил он всё тем же тоном. — Я обязательно прилечу на новогодние праздники, просто дождитесь.

Прежде, чем скрыться в потоке пассажиров рейса, пообещала позвонить, как прилетит. А он еще долго стоял перед опустевшим терминалом. У него не было ни единого шанса удержать её. На сегодняшний день — не было. Слишком долго приходил в себя после последнего семейного инцидента. Впрочем, нет, даже не семейного… Как тот назвать, и сам толком не знал. Да и неважно теперь. Главное и, самое страшное, время упущено. И ему, действительно, нечего предложить этой маленькой женщине… Дорогой его сердцу, женщине…

Глянув на часы, направился из здания аэропорта. Арциховскому вчера обещался быть на съемочной площадке к трем дня. Злоупотреблять благожелательностью данного человека не собирался. Тот практически всегда шел на встречу актерам, понимая, что те тоже люди…

3 ДНЯ СПУСТЯ

20 ноября 2021

1

Москва. Погода была отвратительная. В некоторых районах Москвы прошел снег, где-то дождь, а, местами, и все вместе — дождь со снегом. Почти вся столица встала во многокилометровых пробках. Проблема, с которой усиленно боролись уже не один год, но победить полностью никак не получалось. Особенно, когда столичный регион накрывали так называемые погодные аномалии. Чаще всего — зимой. Та, вообще, в столичный регион, почему-то, приходила неожиданно, заблаговременно забывая предупредить о своем приближении коммунальщиков и дорожные службы.

Лерочка сегодня никуда не планировала ехать. Точнее, нет, приехала к отцу. С очередной своей идеей. На её взгляд — достаточно интересной. Для неё. И, где-то, даже перспективной.

— Ты же всегда хотел, чтобы я попробовала себя по специальности, — обнимая отца за шею, продолжала она тихо-вкрадчивым голосом. Знала, с какой стороны и как «подъехать» к отцу, чтобы получить желаемое.

— Лерочка, родная, ты хоть понимаешь, во сколько нам этот твой каприз обойдется?

Не смотря на всю любовь к дочери, Николай Вешник всё же был человеком бизнеса. И, прежде, чем вложиться в какую-то идею, тщательно ту просчитывал с точки зрения финансовой окупаемости. В том числе и со своими аналитиками. Но, если желание дочери попробовать себя актрисой, больших сомнений не вызвало, в конце концов где-то и красивый жест сделал, проспонсировав родной кинематограф, причем — неигрового кино, а, значит, заведомо не окупаемого (правда здесь вышло как раз-таки наоборот), то, что касалось её новой идеи…