Здесь спорить с отцом было сложно. Если бы не одно существенное «но»! О котором, по всей видимости, сам Алексей Петрович намеренно или нет, но забыл.
— Только тебе не сорок шесть было, — напомнил Димка, при этом с трудом выдерживая тяжелый взгляд хозяина квартиры. — Если ты из-за…
— Дима, хватит! — не дослушав парня, достаточно резко перебил того Константинов. — Я могу для себя в этой жизни пожить?! Так, как я хочу?!
Дмитрий долго, задумчиво смотрел на сидевшего перед ним человека. Взрослый мужчина, способный отдавать отчет собственным действиям. А на деле… На деле о собственном здоровье подумать не мог!
— Можешь, — согласился, утвердительно кивнув. На секунду задумавшись, достаточно жестко закончил, — Только я не хочу, чтобы ты себя своими желаниями в шесть досок вогнал!.. — а вот это было откровение, от которого самому жутко стало… Остановившись у окна кухни, выдержал внушительную паузу. Оглянувшись, более ровным тоном попросил, обращаясь к отцу, по прежнему сидевшему за столом, — Бать, извини за выпад, но…
— Нормально всё, — заверил тот, тоже над чем-то на какое-то секундное мгновение задумываясь, совершенно неожиданно затем выдав, — Да и прав ты где-то, Дим, — а вот это было новостью, на которую Димка сейчас не знал, как реагировать. — После Нового года отдохну, — продолжал тем временем Алексей. — Те предложения, что поступают, только со второй половины января планируются. Может, и с остальным уладится.
Должно было уладиться. По крайней мере, Константинов очень на это надеялся. В его жизни начались процессы, которых он уже и не ждал. А теперь боялся их прекращения и, одновременно, поспешности. Еще никогда не действовал на столько осторожно и, одновременно, напористо.
— С Никитой видеться как будешь? — поинтересовался Дмитрий, оборачиваясь, но оставаясь стоять у окна. Что имел ввиду? Да то самое, вернее, ту самую — Бурову. Там, как говорится, шаг в право — шаг влево… Не расстрел, конечно, но штрафные санкции вполне могут быть.
— У меня дни по контракту оговорены, — признался Алексей, добавив, оборачиваясь, наконец, к сыну. — В Питер специально буду ездить. Я не для того добивался права видеться с ним, чтобы потом работой прикрываться.
Вот в данном случае всё продумал до мелочей. У Петровой ни единого шанса не должно появиться для пересмотра дела. К счастью, Бурова согласилась пойти на встречу, согласившись внести корректировки в уже подписанный контракт, как только будет подписан окончательный вариант соглашения между супругами Константиновыми по вопросу общения с сыном.
— И как отреагировала ваша многоуважаемая Бурова? — полюбопытствовал Дмитрий, не без интереса наблюдая за отцом.
И всё же общение с незнакомкой из далекого провинциального городка пошло тому на пользу. Словно от какого-то летаргического сна очнулся. Только радоваться такому внезапному пробуждению отца или всё же отнестись с настороженностью, пока понять не мог. Загадывать же — боялся. Слишком много оставалось вопросов. А отец не слишком стремился к откровению.
— Ну, я не раб, так что, по крайней мере вопрос с Никитой, решить получилось без серьезных пробуксовок, — заверил Алексей, поднимаясь из-за стола. — С Калининградом буду разбираться по мере возникновения проблем. Попробую максимально решить все вопросы в новогодние праздники.
Больших, прожекторских планов, не строил. Слишком много там было непонятного. Но и отступать не планировал, что Дмитрий, должен был сейчас понять окончательно. Им: ему и той молодой женщине, живущей за тысячи километров от Санкт-Петербурга, всего лишь требуется время, которое по какой-то необъяснимой причине, никак не хочет дать им возможность максимально откровенно объясниться. Постоянно что-то мешает…
Уже перед уходом Дмитрий Константинов сделал еще одну попытку уговорить отца, хотя бы на какое-то время, переехать к ним с Ладой, на что, как и следовало ожидать, получил категоричный отказ. Оставлять собственную квартиру тот отказывался на отрез.
Не совсем понятное упрямство, учитывая, что практически всю неделю и у них будет находиться практически в гордом одиночестве. Но, хотя бы, вечером…
Закрывшись за сыном, Константинов, вытянувшись на удобном диване в гостиной, устало прикрыл глаза. Со вчерашнего дня не давал покоя один момент…
Практически сразу по окончании суда, к нему подошла Петрова. Неожиданно, учитывая, что перед самым началом заседания даже замечать его демонстративно не желала, ясно давая понять, что, по крайней мере с первого раза, ему точно ничего не светит…
— Скажи, Константинов, что ты бабам такое делаешь, что они, даже, будучи брошенными тобой, за тебя горой стоят? — поинтересовалась она с непонятным сарказмом в тоне. Вопрос более, чем странный и с судом, ну никак не связан. От слова — совсем! А в чем подвох, понять, пока, не мог…
— Я с ними расстаюсь красиво, — обронил он, поправляя ворот куртки, попытавшись таким образом максимально укрыться от достаточно сильного порыва осеннего ветра. Простуда в его планы не входила не только в краткосрочной, но и в дальнесрочной перспективе.
— В таком случае с малышкой Вешник ты расстался очень красиво.
Петрова откровенно съязвила, причем с такой, неприкрытой издёвкой, что у Константинова вызвало откровенное недоумение. Вот с чего вдруг возник вопрос с Лерочкой Вешник… Устал доказывать всем и вся, что с этой кукольно-ветренной дамочкой никогда ничего не было. Ну вот совсем ничего, даже объятий и поцелуев вне сценического образа… Ну, или — почти не было…
— Не понял, — протянул он медленно, с легким прищуром повнимательнее присматриваясь к жене. Та, сегодня, вроде, была в полном адеквате. Всё же на суд шла, в люди. Но вот, что за фантазии оказались в голове, оставалось загадкой.
— Да неужели? — Ольга, ехидно усмехнувшись, вслух заметила, — Еще скажи, что её папаша, по доброте душевной, своих псов на меня натравил.
— Вешник? — с сомнением прозвучал его вопрос. Вот в тот момент он, действительно, совершенно ничего не понимал. Ни Лерочка Вешник, ни её отец, это уж точно, никакого отношения не имели к их с Петровой противостоянию по вопросу встречи отца с собственным сыном.
— Константинов, дурака не включай, — терпение Петровой закончилось и, сохранять даже видимость благопристойного поведения, та не собиралась. — Уж как ты умеешь играть, мне хорошо известно. Поздравляю. Ты победил. Пока.
— Оля, не делай глупостей, — с тенью предостережения попросил он, уловив опасный нотки в голосе жены. — Подумай хоть раз о сыне.
Впрочем, в данном случае, наверно, от разговора с какой-нибудь обезьяной было бы больше толку, чем от общения с то ли бывшей, то ли настоящей женой. Вот прислушиваться к нему она никогда не желала. А уж сейчас, зная его самое больное место в их развалившихся отношениях, и подавно. Как змея, старалась ужалить побольнее. А ему потребовалось слишком много времени, чтобы научиться ей противостоять…
2
Санкт-Петербург — Самый запад России. Кажется, прикрыл глаза всего на секунду, но откуда-то издалека, как из колодца, до него донёсся надрывающийся звук телефона. Нащупав рукой раздражающий слух предмет, не глядя, глаза совершенно не хотели открываться, «снял» трубку. Звонить вполне мог и сын. А если парень второй раз за вечер «нарисуется» на пороге, будет перебор. Хотелось побыть в полном одиночестве…
— Слушаю, Константинов, — голос странным образом сел. Ему сейчас только проблем с голосовыми связками не хватало. Ладно, съемки, там все равно потом звук отдельно пишется. А вот со спектаклями сложнее.
— Простите, я не вовремя… — услышал в трубке до боли знакомый голос. Голос, который, в буквальном смысле слова, способен вернуть его к жизни. К нормальной жизни.
— Рита, — мгновенно проснувшись, мысленно чертыхаясь в собственный адрес, Константинов спустив на пол ноги, сел на диване. — Рад слышать вас, Рита, — если сейчас сбросит звонок, то нет уверенности, что ответит на встречный. — Я не позвонил вам, простите… — продолжал он почти скороговоркой.
