Он резко опрокидывает меня на сидение. Скидывает кроссовки. Быстро справившись с молнией на джинсах, вместе с трусами их с меня стягивает. Я сама приподнимаю бедра потому что горю под его взглядом. И хочу. Хочу его. Все, я голая. С разведенными ногами, в средоточение которых устремляются губы Вадима. От движений его языка, мои руки впиваются ему волосы, сердце готово выскочить из груди, перед глазами цветные искры. Когда он накрывает губами пульсирующий клитор, и добавляет движения пальцев внутри, мне кажется, меня выгибает дугой. Сквозь стихающие волны оргазма, слышу, как рывком расстегивается его ширинка. Одна моя нога взлетает ему на плечо. Горячая головка, ощущается раскаленной влажностью. Уверенный резкий толчок. И еще, и еще. Темп ускоряется, наши дыхания смешиваются с хриплыми стонами. По телу снова разливается электрический ток. Почувствовав, что я уже на грани, он на секунду замедлился. Наклонился и прикусил сосок. Такое ощущение, что молния пронзило мое тело, мышцы внутри сокращаясь пульсировали, плотно обхватывая член. Скинув ногу с плеча, он прижал ее к животу и сделал серию снайперских выпадов. Шар удовольствия снова раздулся, заполняя меня все сильнее на каждый жесткий толчок бедер. Из горла вырвался протяжный стон. И задыхаясь, я содрогнулась от взрыва, утопая в жадном взгляде карих глаз. Резко выскользнув он кончил, мне на лобок, удерживая член.

— Лик, — обмякнув на мне, прижимает к себе. Тяжело дыша, водит губами по лицу. — Ты необыкновенная. Нежная. Красивая. Такая чувственная. Прости, что был грубым. Прости.

Нет сил даже шевелиться. Я как распластанная медуза. В голове туман, который постепенно проясняется. Это трэш. Я трахалась средь бела дня. В лесу. В машине. Да еще и без защиты.

— Вадим, — сглатываю ком в горле. Отстраняю, осторожно отталкивая ладонью в плечо. — Мне было очень хорошо. Но я не на таблетках. То, что произошло, слишком безрассудно. Давай все-таки предохраняться. Не стоит играть в лотерею.

Месячные должны были начаться через пару дней. Цикл у меня был регулярный. Но безопасный дней у здоровых женщин в фертильном возрасте не бывает, бывают наименее вероятные дни для зачатия. Кому, как не мне об этом знать, сталкиваясь с беременными пациентками, пользующимися календарным методом контрацепции.

— Я успел, — приподнимается, удерживая вес тела на руках. Его глаза кажутся почти черными. Наклонившись он нежно целует в губы, а потом томительно медленно скользит влажной мягкостью рта по подбородку, шее, ключицам. Словно извиняется, за грубость. От которой я кончила два раза подряд.

— Про успел-неуспел, я могу рассказать тебе, массу занимательных историй…это как раз по моей части. Хочешь?

Он выдержал мой пристальный взгляд, едва заметно улыбнулся и покачал головой.

— Я все понял. Прости. Виноват. Крышу снесло капитально.

Его футболка обтерла с меня сперму, на черном отчетливо видны белесые разводы, и запах…ни с чем не спутаешь. Да уж! Ни на пролитый кефир, или кисель не спихнешь. Надо застирывать!

— Подай салфетки из бордачка, — присаживаюсь, — и трусы с джинсами.

Одеваю лифчик с футболкой, пока он, выпрыгнув из машины, зачем-то раздевается. Сложив одежду в Никитино кресло, протягивает мне салфетки.

— Давай, окунемся? Тут отличное место. Вода в речке торфяная, и заход хороший.

— Да ну, потом белье будет мокрым.

Обтираюсь салфетками, надеваю трусы.

— Так давай голыми, кто нас тут кроме белок увидит?

Подхватив меня на руки, забрасывает на плечо. Захлопнув дверь, трусцой, бежит к берегу. Ставит у кромки воды, и одним махом снимает с себя трусы и откинув их назад, с разбегу плюхается в воду.

— Ну давай же… тут никого нет! — выныривает отплевываясь. — Иди на ручки.

Вода манит. И на ручки тоже хочется. Закручиваю волосы гулькой, снимаю футболку. Стою в нерешительности. Пусть он видел меня голой, но раздеваться самой, да еще и при дневном свете, когда возбуждение угасло и все можно рассмотреть в подробностях, как-то неловко.

— Раздевайся. Поверь, меня не смутить ни гладким лобком, ни голой грудью. Я врач. Я все это видел, — поддал ладонью пригоршню воды, долетевшие брызги, обожгли холодком. — Хотя твои соски заслуживают внимания, они как горошенки, твердые, теплые, и очень отзывчивые.

Ну раз так, то, пожалуй, не буду строить из себя скромницу. Тем более, что ничего нового он не увидит. Все точно также, как и пять минут назад.

Расстегиваю лифчик, отправляю его к Вадимовым трусам. Поддев резинку хлопковых шортиков, спускаю их по ногам.

— А где кошка? Почему, я с ней так и не познакомился? — прилетел шутливый упрек.

— Она ждет тебя дома, — прошептала ему на ухо, когда оказалась у него на руках, обвивая ногами.

— Какая хорошая кисонька, — сжимая ягодицы, он впечатал меня в себя. Опасно смещая вниз, к упирающемуся в развилку члену. Наклонившись и, глядя в глаза, медленно обвел кончиком языка по очереди соски, съежившиеся в тугие горошины. — Да… — медленно скользнул мной по себе, замирая горячей головкой у входа.

Ощущения были головокружительными: холодящая вода обволакивала тело, и жалящие прикосновения губ, жестких волосков, и бархатной, обвитой пульсирующими венами твердой плоти к промежности, заставляли плавиться от накаленного возбуждения.

Его ласки, то мягкие, дразнящие, то горячие, едва ли не грубые, заставляли меня извиваться и кусать губы от почти невыносимого наслаждения. Наконец, вжимая в себя, он поцеловал — крепко, властно. Я почувствовала, как по его спине пробежала дрожь, он застонал хрипло, запустив пальцы в волосы на моем затылке Поцелуй заглушил мой гортанный стон…

Третий! Я кончила в третий раз!

— Ты ведьма что ли? — пьяно смотрит на меня. — Он все еще стоит!

Опускает меня в воду, подталкивая к берегу.

— Выходи! Я быстро!

Рассекая воду мощными гребками, поплыл против течения. Высоко выскакивая из воды, он двигался энергичными рывками. Пока я обтералась свой футболкой и одевалась, вспомнила про испачканную Вадима. Забрала ее из машины, вернулась к речке, где Вадим уже в трусах то ли отплясывал, то ли делал спортивные упражнения. Но выглядело это очень комично. Он бегал мелкой трусцой вдоль берега ударяя бедрами по ладоням, при этом еще улыбаясь и раздувая ноздри, как ретивый конь.

— Ты сейчас похож на Юлия!

— Цезаря? — мокрая челка взлетела и встала дыбом. Ну точно, как у Юлия грива.

— Коня. Из мультика про Трех богатырей.

— Типа конь с придурью? — бежит передо мной на месте, нахально подмигивая.

— С уздечкой! — не смогла не спошлить. — Я тоже врач, и много что видела! Я, конечно, досконально не рассмотрела, но у тебя тоже все супер! — И тут же загнулась от смеха, увидев, как он остановился, а игривость на его лице сменилась круглыми глазами.

— Спасибо, что принесла.

— Ее вообще-то нужно застирать, — многозначительно поднимаю брови.

— Да ладно тебе, — отмахивается. Растягиваю ее у него перед глазами. — А …ну я сам. Это мое богатство.

— Богатство? — я снова складываюсь пополам, а он вместе со мной.

— Ну а что же? В каком-то смысле — да, — зачерпывая ладонью воду пытается оттереть подсохшее пятно. Бросив тщетные попытки, приседает на корточки, весьма мастерски застирывает. — Вон Никитос у меня какой получился!

Отжимает встряхивает и сразу надевает.

— Только после Вас миледи, — притворно расшаркался, пропуская меня вперед, согнувшись в шутовском поклоне.

— Как будет угодно милорду, — подыгрываю ему, растянув свою футболку в стороны, делаю книксель.

— У вас очень аппетитная задница, миледи, — накрывает мою пятую точку ладонями.

— У вас тоже ничего так, — повторяю его действия.

Несколько мгновений мы смотрели в глаза друг другу, как при игре «Кто моргнет первым?». А потом я сдалась.

Уже сидя в машине, приведя себя в порядок, мы практически одновременно заглянули в свои телефоны. Вадим скривился. Я озадаченно почесала нос. Мне названивала Тенгизова Лена, значит дома что-то армагеддонит.