— Как?

— Как-как, колючей мочалкой будет тереть! — забираю пакет, за руку веду Никиту к раковинам. — Так, быстро моем руки, и бежим к Лимуру! Он нас уже заждался!

Оборался бедный, наверное.

— Лика?! — слышу за спиной удивленный голос. Не оборачиваясь, на секунду поднимаю глаза к зеркалу. Никита у меня на руках водит ладошками под сенсорным краном. То льется, то не льется, чтоб ее!

— Я! — сдуваю с лица прядь. Сзади стоит наша кардиолог из клиники, переводя изумленный взгляд с Никиты на меня. Любительница посплетничать. Инночка. Красивая, ухоженная блондинка, с гордо выставленной четверочкой. Расфуфыренная, будто не в магазин пришла, а на «выставку Вангога». Вадим ее когда-то культурно бортанул. Но она всем рассказывает, что сама его отфутболила. Но стоит только поманить…и он бросится к ее ногам.

— Говорят, ты замуж собралась?! — улыбнулась мне настолько елейно, что казалось сахар на зубах вот-вот заскрипит.

— Врут! Ни хрена не собралась! — и даже не обманываю.

— Так и знала, — Инночка самодовольно вздернула нос. — А наши с чего-то решили, что у тебя с Муравьевым роман. Прикинь?

— Прозорливые какие!

— Да я так и сказала, что ты не будешь подпирать объедки с чужого стола

Охренеть просто. Фантазерка!

Подпирать. С чужого стола.

Ты ж отшила его! Якобы…

Только вот по желчному челенджу, сразу понятно, что ей не все равно до отвергнутого мужика. Следит за его жизнью. Бдит, соперниц отваживает.

— Тут ты права. Я люблю быть дегустатором…

Не уловив сарказма, глядя на Никиту заигрывает с ним интонацией «идет коза рогатая», только что пальцами не бодает.

— Это чей же такой мальчик?

— Муравьева! — опускаю на пол «водяного», он тут же несется к диспенсеру для бумажных полотенец. Подхватив пакеты я за ним.

— Вадима? — слышу в след ошарашенное.

— Ну да, — оглянувшись, пожимаю плечами. — Мы вместе. Живем. Только не говори пока никому. Мы решили до свадьбы не афишировать.

Ну все! Это бомба! Р-а-з-н-е-с-е-т- в-с-е-м!

Снова подняв Никиту, нажимаю на кнопку. Он ловит выезжающее полотенце. Отрывает, вытирает руки. Бросает в корзину.

— Еще! — командует мне. Нажимаю снова. Все повторяется.

— Еще! — хохочет довольный.

— Все! Я тебя сейчас уроню! Пошли!

Ставлю его на пол. Беру за руку. И под обалдевший провожающий взгляд, мы наконец-то покидаем эту латрину. Да-да, мы сюда по делу заглянули, а не для светской беседы, как в Греции.

И слава Богу, без приключений и пробок, под песенки Детского радио, и жалобное завывание Лимура быстро доезжаем до бабушки с дедушкой. Где нас почему-то встречают встревоженными лицами.

— А мы вас заждались, — Ольга Ивановна лохматит Никитины волосы, оглядывая нас. — Уж думали что-то случилось.

— Да мы в магазин заезжали, — виновато оправдываюсь. — Корм Лимуру покупали.

— Ты позвони Вадиму, а-то он отцу телефон оборвал. Волнуется.

Стало понятно почему все переполошились. На сотовом десять пропущенных. Экран беззвучно загорается в моих руках одиннадцатым.

— Лик! Ты почему не берешь?

— Телефон случайно на вибрацию переключился, я не слышала. У нас все нормально. Добрались.

— Ну Слава Богу! — из трубки раздался облегченный выдох

— Мы кота с собой взяли, — робко призналась, закусив губу.

— Ну взяли, и взяли, — судя по голосу вроде не сердится. — Так даже лучше, — поменялся его тон на решительный. — Домой заезжать не придется. Давай, не скучайте там! До завтра! Целую!

Только от одной мысли о поцелуях по телу разлилось тепло, а по лицу расползлась дурацкая улыбка. От его хриплых стонов, сильных ладоней, сжимающих ягодицы, ритмичных движений бедер навстречу. Мелких подрагиваний внутри, и ошеломительного всплеска удовольствия. От всего.

Господи, неужели кто-то вот так и живет. С такими фейерверками на постоянной основе. Задыхаясь от ласк. С током вместо крови от бушующего желания. Захлебываясь, в волнах наслаждения…

— И я тебя!

Непривычно и слышать, и произносить это вслух. Надеюсь, не рдею, как майская роза. Не хватало еще, чтоб родители Вадима обо мне думали, как об озабоченной нимфоманке. Или это уже паранойя?

— Загоняй машину на участок, — распахивая ворота, деловито скомандовал мне Александр Сергеевич. В камуфляжных штанах, потертой футболке под ремень, и резиновых шлепках на босу ногу, он выглядел, как нечто среднее между военным механиком и деревенским мужиком, вышедшим отлить в огород.

Опустив фиксатор в лунку, он подергал створку, проверив надежность. То же самое проделал с другой воротиной. Отряхнув руки, подхватил, путающегося в ногах, но усердно помогающего внука, и с чувством, крепко поцеловал в щеку. Все-таки Вадим больше похож на отца, отметила про себя. Такой же темноволосый, скуластый, с острым спокойным взглядом. Хотя доставшиеся от матери длинные ресницы и полные губы, смягчали черты, придавая ему добродушное выражение, вызывающее, безотчетное доверие. Для врача, это огромный плюс. При прочих и равных условиях, пациенты на интуитивном уровне возвращаются именно к таким. Серьезным, внимательным, не давящим аурой авторитета.

— Молодцы, что приехали. У нас тут хорошо, тихо, спокойно. Солнце, озеро, овощи с грядки. Хоть воздухом чистым подышите.

Снова усевшись за руль, я бросила перед собой озабоченный взгляд. Узко. В городе мне как-то редко приходилось парковаться в боксах, а уж про параллельную парковку, которую я мастерски делала только в восемнадцать и то в автошколе, я вообще никому не рассказываю. Обхожусь без нее. Подальше встану, в темпе пройдусь — здоровее буду. Словно услышав мои мысли, отец Вадима начал мне махать, направляя. Никита радостно ему ассистировал.

Под бдительным контролем двух пар глаз, я легко вкатилась. Вынув переноску с котом, пакеты с продуктами и сумку с вещами закрыла машину. Чувствуя себя неловко, навязчиво. Вадима нет, а я вот она — «здрасти приперлась».

— Ты проходи, не стесняйся! — Александр Сергеевич, забрав у меня пакеты пошел впереди, задавая направление, следя за тем, чтоб я не отстала. Никита уже носился по участку, лупя палкой по земле. Постоянно оборачиваясь на нас.

Перед домом я выпустила, а вернее вытряхнула Лимура. Он из горделивого хозяина жизни превратился в испуганного невротика, который прижавшись к земле подполз к входной двери и начал жалобно мяукать.

— Вот заяц трусливый! — укоризненно качая головой, впустил его Александр Сергеевич внутрь. — Ящериц боится, от лягушек шарахается. К нам соседский кот иногда захаживает, так он, как увидит его, деру дает. Сейчас забьется куда-нибудь. И только к вечеру морду на улицу высунет.

Тогда, в первый раз, я как — то даже и не обратила внимание на просторную веранду. Пара окон сейчас были распахнуты, но не смотря на жаркую погоду внутри стояла приятная прохлада.

Никита залетел следом за нами. Потоптался на месте разуваясь, потом рванул к бабушке на кухню сквозь звонкую шторку из круглых прозрачных бусин.

Ольга Ивановна выглянула к нам, вытирая руки полотенцем. Я тем временем искала глазами какой-нибудь половичек, обо что можно вытереть подошвы кроссовок. В итоге скинула с себя дорожную сумку, и просто сняла их, не зная куда идти дальше.

— Ну и чего ты растерялась?! — подсунув мне резиновые шлепки розового цвета, отец Вадима ободряюще сжал мои плечи, и скрылся за спиной жены.

— Обувай-обувай. Удобно. Снял — надел — пошел, — хмыкнув, Ольга Ивановна опустила взгляд на свои ноги. На ней был точно такой же продукт китайской промышленности. Только ярко голубой. — Голодные? Вас покормить или обеда подождете?

— Пойдем купаться! — Никита вынырнул из-за спины бабушки с бутылочкой молочного коктейля. — Ну пойдем! Пойдем, Лика!

Переодевшись в небольшой комнате с кроватью и шкафом, что нам приготовили на втором этаже, мы взяли с собой покрывало, полотенце, пакет с едой, который собрала мама Вадима, и спустились к озеру. Я валялась на маленьком пляжике, подставляя себя солнышку. Никита рядом капался в песке, бегал по кромке воды, гонял стрекоз. Даже не могу вспомнить, когда я так приятно бездельничала. Да никогда, наверно. Как бы не было хорошо, всегда накатывала какая-то пустота, и я занималась препарированием своей бестолковой жизни. А сейчас, словно наполнилась смыслом. Мне есть о ком заботиться, есть для кого стараться, есть те, чье доверие хочется оправдывать.