Я и не помнил, когда мне было так хорошо и спокойно. Я обнимал ее, чувствуя всем телом. И хотя на мне были трусы, а ее тело скрывало футболка, я ее чувствовал. Как пальцы гладили меня по голове. Зарывались в волосы, а потом водили по переносице, бровям, закрытым глазам.

И все. Я растворился в этой нехитрой ласке. Никаких мыслей в голове. Только удовольствие от прикосновения ее рук. От того, как ее тело прижималось ко мне. А потом, как-то так получилось, что она сидя на мне массировала мои плечи, шею, пришпоривала коленями бока.

Черт его знает, как я оказался на спине, а Лика — верхом на моих бедрах. Как я снимал с нее мешковатую футболку. Как разглядывал ее хрупкую фигуру. Маленькую грудь, с заостренными сосками, плоский живот и… — опустив взгляд — идеально гладкую развилку между ног, просвечивающуюся через тонкое кружево.

Ее пальцы огладили мои бедра, потом, игнорируя уже ноющий от напряжения член, скользнули к животу. Лика коротко вздрогнула и негромко застонала, когда ее сосок оказался у меня во рту. Путешествующие в это время по моей спине пальцы, словно спазмом сковало, и она выгнулась, подставляя мне себя. Бархатная, нежнейшая кожа, ее запах, которой стал ярче, трепет женского тела, которым невозможно присытиться. Хотелось чувствовать ее там. Я скользнул ладонью под трусики. Вошел, согнул палец. Через нее словно пропустили молнию, она дернулась, и часто задышала. Опрокинув на постель, я стащил с нее прозрачное кружево, которое даже не успел рассмотреть, и разделся сам. Без него она выглядела гораздо желаннее. Наклонившись, я прочертил языком дорожку до груди, накрыл сосок ртом, второй немножко скрутил. И почувствовав отклик ее тела, снова вошел пальцами. Растягивал, гладил, надавливал.

Сквозь гул звенящего желания, я услышал…

— Больше не могу…

Сводящая с ума горячая пульсация вокруг моих пальцах, сжатая бедрами на пике ладонь, прочертившие по спине бороздки ноготки…

— Я тоже больше не могу…так хочу тебя.

Быстро раскатав презерватив, я одним толчком вошел в ее разгоряченное тело.

Но все равно оказалась не готов к тому, как она сладко ахнет. И как потом будет оплетать, вжиматься, льнуть и забирать меня в себя еще глубже. Терпение вознаграждается. О, да! Яростный, резкий, может, даже немного жестковатый финал я оттягивал, как мог. В самом конце прижал большим пальцем там, где был ее первый оргазм. И спустя несколько быстрых глубоких толчков у нее случился второй. И, на волнах ее сладкой пульсации, я сорвался в свое наслаждение.

А сон-то был в руку!

— Лик, я ухожу, — чувствую, как теплые губы медленно скользят по шее. — Я вам там в мультиварке кашу на отложенный запуск поставил. Давай, как договаривались. Позавтракаете, и к родителям на дачу. Воздухом свежим подышите, — прошептав, прикусывают мочку. — А я завтра к вам приеду. На великах погоняем, шашлык сделаем, в бане попаримся, — убирая волосы с моего лица, Вадим трется о щеку носом.

— Что нам туда купить? — зажмуриваюсь от удовольствия, млея от того, как тепло расползается по телу. Хочется, выгнуться, как кошке, подставляясь под ласку.

— Ничего не нужно. Если только что-нибудь самим захочется. Все. Побежал! — чмокает меня в нос.

Переворачиваюсь на спину, блаженно потягиваюсь, улыбаясь. И тут же распахиваю глаза, подскакиваю с кровати, бегу за ним.

— Вадим!

— Ты чего всполошилась?

— Кресло!

— Я тебе в машину его переставил. Ключи в твоей сумочке. А! Вот еще вспомнил, Лимуру воды побольше налей, и корма насыпь, — обувшись, накидывает на плечо рюкзак. — Иди досыпай!

— Да я выспалась, — одергивая на себе футболку, переминаюсь с ноги на ногу. Выгляжу, наверное, как, пугало. Костлявая, лохматая, в растянутой футболке. «Девушка должна быть загадочной, нежной, воздушной», — вспоминаются мамины слова…а я выскочила, сверкая «прелестями».

Мое заявление о замужестве взбудоражило родителей, но что теперь делать. Мягко преподнести не получилось. Да, я выхожу замуж. Мы любим друг друга. Распишемся просто. Не будет никакой свадьбы. И не нужно читать мне нотации. Нет, я с ума не сошла.

Внутренне, я приготовилась отбиваться от неизбежных вопросов. И если совсем станет туго, призвать в соратники тетю Лею. Она как-то всегда умела обратить драму в лирику, выделить главное, отбросить зерна от плевел.

— Она собралась замуж, Леон, — мама и не пыталась скрыть возмущение. Новость заставила ее подскочить на ноги. Усталость, как рукой сняло, словно не было ни изнурительного дня, проведенного в трудах и заботах, ни пыльного воздуха за окном, на которые она только что жаловалась. Это был камень в огород отца, он никак не хотел осесть за городом. Дом в поселке с сосновым бором, встречал своих хозяев только по выходным, и то иногда. Дорожные пробки отца раздражали, а бизнес требовал ежедневного присутствия в городе. Их противостояние, длилось уже несколько лет.

— Она к нему переезжает. Леон! Он же…у него же…Ну что ты молчишь Леон?! Что ты молчишь?!

Отец, действительно, молчал. Мерил меня пристальным хмурым взглядом и молчал. А потом развел руками, и похлопав маму по плечу, сказал обращаясь ко мне.

— Надеюсь, она знает, чего хочет. И понимает, что делает.

Собственно, поздравлений и пожеланий счастья я и не ожидала. Созналась, покаялась, хорошей не стала. Все как обычно.

Мысленно я предвидела их реакцию, но не предполагала, что известие шокирует до такой степени.

— Я точно с тобой опоздаю! — Вадим делает ко мне широкий шаг, подхватывает за талию и впивается в губы. — Веришь, нет, уходить от вас страшно.

— Да ничего с нами не случится!

— Я просто не хочу, чтобы Юлька без меня вас атаковала, — вмиг становится серьезным. — Она себе планов настроила…картинку идеальной семьи в голове сложила, а тут такой облом…все старания коту под хвост летят…Боюсь, что припрется и начнет права качать…

— Ну что она нам сделает?

— Зачем рисковать, Лик? Мне будет спокойнее, если я буду знать, что вы не одни, если что, — недоуменно смотрю ему в глаза. — Я просто хочу вас от нее оградить. Да и она, глядишь, перебесится за пару дней. Прости, что обрушиваю на тебя свои проблемы.

— Она знает, что ты собрался жениться? — ловлю его лицо в ладони.

— Кто она такая, чтобы я перед ней отчитывался? М?

— Вадим, мне, кажется, лучше сказать. Все-таки она мать Никиты. Ей небезразлично с кем он живет.

— Может мне благословение у нее попросить? — вскипает он.

— Ну не злись!

— Я не злюсь! — быстро целует в губы. — Все! Побежал! Позвоню!

Закрывая за ним дверь, ложусь на нее спиной. Господи! Не ужели это все со мной происходит? Мужчина, от которого замирает сердце, маленький мальчик, чье трогательное доверие стало безумно важным…Лимур, трущейся об ноги.

Подхватываю кота на руки, иду с ним на кухню, наливаю в миску свежую воду. Чешу за ушами, пока он лениво хрумкает твердые камушки корма.

Почистив зубы, заглядываю к Никите. Сладко спит, прижимая к себе потрепанную гусеницу. Пристраиваюсь рядом на кровати, глажу по щечке, бровкам, ладошке. Как можно было его оставить? Такого беззащитного, маленького? Наслаждаться жизнью без запаха его нежной кожи и птичьего голоска? Обняв, и прижавшись к нему, засыпаю.

Будит меня подпрыгивающий матрац и радостное скандирование.

— Ли-ка! Ли-ка! — скачет рядом на коленках Никита. — Вста-вай! Вста-вай!

Увидев, что я открыла глаза, падает на меня, раскинув руки и обнимает.

— Доброе утро, Динозаврик! — обнимаю в ответ, и щекочу. Он хохочет, извивается так, что мне прилетает по подбородку.

— Встаем! — подхватив на руки, иду с ним в ванную

— Ты хорошая, — обвив мою шею, заискивающе заглядывает в глаза. — Не хочу чистить зубы!

Отрицательно кручу головой.

— Надо!

— А я все равно не буду!

— Тогда я позову Мойдодыра, — на ходу сочиняю, мысленно выругавшись, что не подготовилась к такому повороту событий. — Пусть он своих помощников к тебе отправит. Знаешь, кто его помощники?