Очень скоро верхний люк башни открылся, и с меня тут же бесцеремонно сдернули наушники. Контуженный по-хозяйски занырнул внутрь, перещелкивая тумблеры и переключатели. Наконец он заговорил, максимально пародируя местных — хрипя, с тяжелой отдышкой, словно только что пробежал не один десяток километров.

Судя по всему, ему поверили, поскольку уже спустя полторы минуты переброса фразами Грозный переключил еще несколько тумблеров и сменил частоту.

— Орел, Контуженному, — запросил он и в молчаливой паузе не сразу получил ответ, — Докладываю! Противник численностью до взвода занял несколько зданий в населенном пункте Ишханазар, точные позиции определить не удалось. Своим решением направляю отделение по обходному маршруту. Орел, пусть Таракан выделит парочку стрелковых троек, нужно отвлечь будет этих папуасов, а мы к них в зад зайдем… Принял, жду.

Контуженный вернул мне наушники и достал из подсумка на жилетке небольшое переговорное устройство, уходящее проводом обратно в подсумок.

— Значит, так, девочки. Сейчас едем обратно, за моей машиной. Закатываемся с юго-востока в поселок, высматриваем смугляшей, и как только они свяжутся боем или начнут занимать позиции, валим наглухо. Они нас не ждут.

Контуженный убрал переговорник обратно и улыбнулся так, что у меня екнуло в пятой точке. Он, судя по всему, предвкушал еще одну заварушку.

Гроный вспомнил о моем существовании:

— Ну что, Центр, повышаю тебя до временно исполняющего обязанности стрелка бронемашины. Я смотрю, ты тут уже освоился?

Я изобразил что-то среднее между пожиманием плечами и кивком.

Но Грозный быстро указал мне то, что я и так, в принципе, понимал. Где брать боезапас; куда смотреть, чтоб целиться; как откатывать подаватель и где что вращать, чтоб повернуть башню и изменить угол подъема ствола.

Наконец, удостоверившись, что мне удалось все запомнить, он поспешил вернуться в головную машину. Я же попрочнее зашторил люки, оставшись в полумраке орудийной башни.

Макс настойчиво постучал мне по ноге, и я выгнулся вниз:

— А?

— Слышь, Центр, — серьезно посмотрел на меня Макс, — Ты только это… чтоб стрелять, надо на спуск жать, понимаешь?

— Чего? — переспросил я.

До меня даже не сразу дошло, что тот едва сдерживает улыбку.

— А то будешь только вертеть ручку по привычке, — Сапрон повертел пальцем, прыснув со смеху, — И в башне кружиться.

— Да пошел ты, — я беззлобно пнул его ногой и уселся удобней, снова перехватив рукояти.

Оставалось лишь надеяться на то, что у противника нет магов… и что наш безумный маневр будет достаточно наглым, чтобы враг опешил. Вот видит Луна, надо быть наглухо отбитым, чтоб гнать бронетехнику в город без прикрытия пехоты.

Ах да, нами же руководит Контуженный, а он и так конченный…

'Хороший стрелок лупит полтосом на десять сотен,

а опытный дальше пяти не стреляет.'

[Наводчик 5 БМП танковой роты

младший сержант Зайцев]

Первый день Красной Луны. 13:00

Пустыня, окраины н. п. Ишханазар.

Когда я ехал внутри бронированной машины, то ощущал себя самое меньшее настоящим богом войны, несущим хаос и разрушения.

Прямо передо мной покачивалось пятидесятимиллиметровое орудие — калибр, вскрывающий любые укрытия. Говорят, даже если противник спрячется в дальнем коридоре какого-нибудь здания, это его не спасёт.

Тем более, многие местные постройки из песчаника, так что пробить дом насквозь, думаю, вообще не проблема. Это если, конечно, стрелять бронебойным…

Как я понял, у меня в наличии были только осколочно-фугасные, поскольку на снарядах имелась маркировка ОФЗ. А вот что такое «З», я не знал — в учебке про такие не рассказывали.

Я мог лишь предположить, что там какой-нибудь замедлитель, чтоб взрывалось попозже. Хотя красное навершие из пирусного камня подсказывало, что это нечто зажигательное.

Решив примериться к окулярам, я обнаружил, что на бинокле имелось сразу две шкалы. Центральная, с подписью БР, и боковая, с большим расстоянием меж черточек, с подписью ОФ.

Вот это уже было понятнее… Можно ориентироваться, как поднимать ствол, если стоит бронебойный или фугасный. Но это быстрый вариант, а для более точного попадания тут был даже механический калькулятор, чтоб рассчитать любой угол.

Крутя головой, я так и не переставал поражаться гениальности тех, кто это все придумал. Мне же, несмышлёной обезьянке, посаженной за рукоятки, только и оставалось, что вращать баранки да потихоньку вникать… кхм… согласно интуитивно понятной инструкции от создателей.

— А этот, как его… Ишханазар, он большой? — проорал я, стараясь докричаться до водителя.

— Да не, поселочек. Примерно километр на километр! — отозвался тот, после чего я глянул в прицел и, уже как заправский стрелок, даже сверился с калькулятором.

Если там такая малая дистанция, то стоило выставить прицел на две сотни… Вряд ли мне придется стрелять прямой наводкой дальше. А учитывая, что застройка там наверняка хаотичная, едва ли я найду там какие-нибудь ориентиры, расположенные дальше моей отметки.

Я не прогадал.

Уже вскоре мы приблизились к поселку, и я не столько увидел его, сколько понял это по обмену рубленными фразами по рации. Вот так и запоминаешь только по связи, у кого какой позывной…

Контуженный что-то обсуждал с Орлом, и вскоре к ним подключился еще и Таракан. Я всё пытался по голосу понять, кто есть кто.

Как оказалось, усатый Таракан лично возглавил атаку на поселок. Причем он с отделением стрелков отправился на штурм на обычном грузовом автомобиле, заходя с другой стороны.

Я потихоньку охреневал, какой градус закалки яиц у этого офицера. Впрочем, в компании Контуженного я другого и не ожидал. Видимо, у них какой-то специальный отбор в разведывательную роту. Отбирают самых конченных, наглых, дерзких… кхм… конченных… а, не, это я уже повторяюсь… и наглухо пришибленных, вот.

— Внимание всем, заходим в поселок! — донеслось из наушников, и я сразу прильнул к прицелу.

Ладони слегка увлажнились, и я на всякий случай пока время от времени потирал их об штаны. Не хотелось из-за такой мелочи, как волнение, чтоб руки слетали с вертушков.

Ага… Вот они, песчаные домики высотой в один-два этажа, с множеством выбоин и явных следов от попаданий. Где-то в окнах мелькали силуэты перепуганных людей, и даже отсюда я слышал крики животных.

Я вздохнул, чувствуя, как воспитанная верой в Незримую совесть начинает покалывать. К счастью, эта же вера прекрасно подсказывала, что такое хорошо, а что плохо.

Кочевники явно заняли дома, и даже не удосужились эвакуировать мирное население. И страшно представить, что бы тут началось, если бы сюда подтянулись основные войска с артиллерией. Сколько мирных жителей погибло бы почем зря…

А вера, которую отец все же мне вдолбил в душу, подсказывала, что если уж ты защищаешь людей, то прикрываться ими нельзя совершенно. И к кочевникам у меня в таком случае никакого сочувствия не было. Еще мою совесть успокаивало то, что мы не артиллерия, и сможем работать хирургически точно.

От раздумий меня отвлекла пулеметная очередь… Видимо, отряд Таракана выдал себя, поскольку лупили откуда-то из зданий. Нашего ответного огня со стороны пустыни я еще не видел.

Силясь разглядеть огневую позицию, я мешкал, выкручивая рукоятку поворота башни то в одну, то в другую сторону, но пулеметная точка оказалась хорошо спрятана… Зато я увидел, куда уехал легковой автомобиль с сержантом.

Наша бронемашина приблизилась и остановилась на одной из прямых улочек, пересекавших поселок насквозь. Тут даже было видно направление, откуда нападала группа командира второго взвода.

Грузовик и легковая машина с остальными разведчиками уехали дальше и тормознулись где-то в переулках, ведущих на соседнюю улицу.

Громыхнула еще одна пулеметная очередь, и я чуть не подпрыгнул на сиденье — настолько звук оказался ближе. Я довернул башню и выругался, когда увидел на крыше двухэтажного здания двоих в балахонах и с замотанными лицами. Они установили треногу с пулеметом всего в полутора сотнях метрах от нас!