— Дать платок? — негромко спросил Сапрон, изумленно разглядывая следы крови, — Ты как умудрился-то?

Он оглянулся, на всякий случай осмотрел и себя. Явно подумал, что это могла быть шальная пуля.

— Да это когда ленту подавал, — отмахнулся я, принимая из рук товарища тряпку и заматывая все еще кровоточащий палец.

— Охренеть.

— Ничего, будет мне наука, твою ж Луну… Зато вон как, бесперебойно отстрелялись.

— Это да, кстати, — Макс почесал затылок, вдруг осознав, что он даже не заметил такой мелочи, — А вот это ты молодец! — он гыгыкнул и, вздрогнув, оглянулся на поднимающегося разведчика.

А мы уж про него и забыли… Второй как оказалось, лежал чуть впереди от нашего пригорка, и, к слову, его я опять не заметил.

Даже когда он стрелял, не было ни вспышки, ни хлопка от выстрела. Разведчик, как оказалось, даже гильзы за собою собрал… В отличие от нас, которые засрали ими весь передний скат холма.

— Центр, хватайте свою дуру и пошли! Старший зовет к машине, — усмехнулся Гончар и, перехватив винтовку на локти, трусцой направился к остановленной колонне.

Нам с Максом только и оставалось, что быстренько сложить пулемет и, закинув тело и станину на плечи, поспешить к Контуженному.

Тот ходил мимо тел, то и дело добивая подранков контрольным выстрелом, чтобы констатировать смерть наверняка. Мы с Максом после того, как враги нас чуть не похоронили на том холме, шли и смотрели на это уже без лишней философии.

Добивал Грозный всех, кроме одного, которого сразу оттащил в сторону. Видать, чем-то он заинтересовал сержанта, а потому не покоился на земле с простреленной черепушкой, а теперь стоял на коленях у машины, держа руки за головой. Рядом с ним уже стоял Кот, с прищуром разглядывая пленника.

К счастью, мы пришли не последними, иначе это было бы совсем уж позорно. Буквально секунд через десять подтянулись мужики с тылового дозора, которые в бою и не участвовали. Ну, по крайней мере, я точно в общей какофонии ни разу не услышал грохот снайперской винтовки.

— Ха, да машинки-то наши! — усмехнулся подошедший снайпер, глядя на вражеский бронированный грузовик.

Все уставились на весельчака, и даже Контуженный на момент прекратил свою кровавую жатву.

Снайпер поспешил обьясниться:

— Ну, это из первого бата, у меня брательник там водилой служил. А у него в машине всегда висела связка гильз тридцать вторых, — он ткнул пальцем, — Вон она.

Боец указал куда-то на лобовое стекло грузовика, и все как один посмотрели в указанном направлении. Действительно, прямо по центру в салоне висела небольшая связка гильз и, что характерно, именно тридцать вторых…

Что ж, по крайней мере мы узнали, куда делись машины первого батальона. Разведку боем можно было считать успешной.

'Наводчику нужно думать о бое,

а он думает о том, как бы не приложиться

головой о приборную панель'

[Наводчик 5 БМП танковой роты

Младший сержант Зайцев]

Первый день Красной луны. 12:40

Пустыня. Неизвестно.

Перед нами стояла бронемашина пехоты, она же БМП, она же «Бэха», она же «Коробочка», она же «Полтосик». Последнее прозвище, насколько я понял, из-за калибра орудия, установленного сверху. Это мне, как неотесанному «палочнику» пояснили более прошаренные товарищи.

Я впервые видел БМП вживую, и это было воистину монструозное творение, чтоб давить всяких тварей из Вертунов. В высоту практически три метра, с учетом бронированной башни в форме полусферы, из которой торчал ствол орудия.

Наше любопытство было заметно невооруженным глазом, и чтобы оно не стало причиной ошибки в бою, нам с Максом объявили минутный перекур. И мы смогли, как маленькие дети, поползать по крутой военной машине.

Ну натуральный грузовик, только кабина соединена сразу с кузовом. Кузов, получается, был бронированным, и запрыгнуть в него можно либо сзади, либо сверху — по бокам дверей не было, и даже там, где должен был располагаться салон. Двери наверняка сняли для крепости брони, а вот лобовое стекло оставили, разве что местами прикрыли его стальными плитами.

— Во где, наверное, тебя хрен достанут, — мечтательно вздохнул Макс, — И снежок не прогрызет.

— Ну мы же достали, — усмехнулся я.

— Вот именно, — послышался голос ветерана, который вполглаза посматривал у выхода, чтоб мы ничего лишнего не тронули, — Этот рыдван в случае чего сразу и гробом станет.

Мы на это ничего не ответили.

— Глянь, — ткнул пальцем Сапрон.

В кабине слева сидел водитель, а справа, куда мне показывал Макс, располагался пулеметчик.

— Во где лафа-то, — я состроил грустную рожицу, глядя, что у встроенного пулемета не было рукоятки вращения.

Вместо неё имелся гибкий вал, который уходил куда-то под окно лентоприемника, явно соединённый с двигателем броневика.

— А может, ручки на колёсах? — прыснул со смеху Сапрон, — И сразу четверо вторых номеров бегут рядом, разгоняют грузовик вручную.

— Шутник, как я погляжу.

Получалось, пулеметчику тут оставалось только целиться и выжимать гашетку, никак не отвлекаясь на вращение ленты. И, судя по присоединенному коробу на минимум две сотни патронов, скорострельность у этой машинки была ого-го.

Покосившись наверх, я все же захотел рассмотреть механизм главного орудия. Лишь мельком глянув на приборную панель, я выполз из кабины и заглянул в основную орудийную башню.

Да уж, как говорится, все гениальное просто.

Поворотная башня вращалась на направляющих с помощью какого-то перекатывающего механизма, наверняка тоже шестерни какие-нибудь. Чтобы повернуть, достаточно было повращать одну рукоятку, не вставая с сиденья стрелка.

Точно такая же рукоятка стояла и на казенной части, что позволяло поднимать и опускать орудие. Тут же имелась оптика, похожая на бинокль, расположенный так, что стрелок буквально вжимался в него, утыкаясь в наглазники.

Я попробовал присесть, заметив, что ветеран куда-то отвернулся. Ух, комфорт на уровне, нечего сказать. И чего этот водитель так недоволен?

— Калибр так калибр, — Макс потрогал снаряды, расположенные вокруг сиденья.

Продолжив осмотр, я понял, что стреляные гильзы спокойно сбрасывались вперед с помощью все того же механизма прокрута. И фактически это был все тот же пулемет, с которым работали мы с Максом… Только калибр побольше и заряжается он по одному патрону.

Судя по изрядно опустевшему отсеку для боеприпасов, машинка уже повоевала. Да и кровь предыдущего стрелка, темневшую на коже сиденья, нынешний даже не постарался отмыть.

Судя по всему, беднягу сильно пожгло. Видны старые следы гари, вперемешку со свежими… Я вспомнил сгоревшие остовы на пути, когда мы впервые ехали к базе.

Орудийное отделение выходило к десантному, где могло еще человек шесть. Перегородка делила отсек на две половины, и вдоль бортов были кинуты сиденья-скамьи. Как раз перед створками, куда можно было стрелять прямо во время езды.

Эту машину мог придумать только гениальный безлунь. Вообще, я уже слышал про такие машины, и что пользовалась ими только элита…

Говорят, что где-то прорыв Красного Карлика заблокировали с помощью целого отделения таких вот машин. Вполне охотно в это верю.

Скорострельный пулемет, плюс крупное орудие, да плюс ещё шесть стрелков… Это грозно. И нам очень повезло, что машина ехала на нас практически пустая и основной десант находился в центральном грузовике.

Впрочем, если присмотреться, то понятно почему. У БМП были крайне неудобные посадочные места, да и тесновата она. Явно рассчитана на каких-то задохликов или детей.

— Центров! — наконец окликнули меня, отрывая от изучения новейшей техники Красногории.

— Я!

Выскочив из БМП, я все же мельком глянул на колеса, а то мало ли. Все-таки, в красногорской армии и не такое случается.

Нет, ручек на них не было. Сапрон толкнул меня в спину, едва сдерживаясь от смеха — он заметил мой взгляд на колеса.