Илья Владимирович сообщил мне, что за сегодняшний день к нему обратились три человека с заказами на «цветочные» торты. В общей сложности они заказали шесть «единиц продукции» (так Прохоров называл торты).

Прохоров уведомил меня, что меняет условия нашей с ним работы. Он сказал, чтобы с оплаты каждой «единицы» я отдавал пять рублей его водителю Дмитрию — за доставку «продукции» заказчикам.

Я счёл его требования разумными.

— Ты спросишь, Сергей, — сказал Илья Владимирович, — почему я не требую комиссионные с заказов для себя? И зачем мне вообще нужна вся эта возня с тортами? Я отвечу тебе, что не всё в этой жизни измеряется в деньгах.

Прохоров выдержал паузу — будто ждал, когда я обдумаю его слова.

— Твои торты уже зарекомендовали себя не только как дефицитный товар, — сказал он, — но и как признак статусности. В кругу моих знакомых ни для кого не секрет, что торты «от Прохорова» — удовольствие не для всех.

Илья Владимирович кашлянул.

— Уверен, Сергей, ты понял, что я имею в виду. И понимаешь, что деньги для меня в данном случае значения не имеют. Мне важно, что я оказываю услугу очень важным для меня людям — с учётом ответных услуг в будущем.

После слов об «услугах» Прохоров напомнил, что в субботу у него юбилей: месяц с того дня, как он вновь стал женатым человеком. Илья Владимирович попросил, чтобы я «порадовал» его в честь такого события тортом «Птичье молоко» («с танками»).

— Разумеется, не бесплатно, Сергей, — сказал он.

— Сделаю, дядя Илья, — пообещал я. — Передам торт Дмитрию в понедельник вечером.

В первую декаду декабря я отгрузил Дмитрию (водителю директора швейной фабрики) пятнадцать тортов.

Раз в три дня я звонил Прохорову домой — уточнял наличие заказов.

Позвонил я Илье Владимировичу и во вторник одиннадцатого декабря. Узнал, что к выходным стану богаче ещё на сто сорок рублей (двадцать рублей получит Дмитрий). Прохоров мне сообщил, что к нему уже обратились с заказами тортов «на новогодний стол».

— Сразу тебе скажу, Сергей, — произнёс Илья Владимирович, — заказов к тридцать первому декабря будет много. Поэтому я уже взвинтил на них цену в полтора раза. Но не переживай: это не уменьшит поток заказов.

Прохоров кашлянул.

— Поэтому ты прикинь свои возможности, Сергей, — сказал он. — Определись: какое количество продукции ты осилишь с учётом их отгрузки в конце месяца. Потому что желающих встретить Новый год с тортом «от Прохорова» на столе будет немало.

Я ответил, что изготовлю любое количество тортов.

На следующий день, я возвращался из института в общежитие вместе с Леной Котовой. Как обычно, Лена держала меня под руку; ткань её куртки тёрлась о рукав моего плаща. Я шагал по ковру из мокрых листьев, прятал подбородок и щёки за приподнятым воротником. Посматривал на лица прохожих, на проносившиеся мимо нас по шоссе автомобили, на затянутое серыми тучами небо. Слушал рассказы Котовой. Чувствовал, как в порывах эмоций пальцы Лены то и дело сжимали мою руку.

Утром, когда я в компании с Леной и Киром занимался на спортплощадке у школы, с неба изредка падали мелкие снежинки. На земле они не задержались — растаяли. Днём снежинки превратились в капли дождя. Но дождь закончился к концу моих сегодняшних занятий в институте. За день он пропитал влагой лежавшие на тротуарах и на газонах жёлтые листья, намочил древесные кроны. Ветер то и дело стряхивал тяжёлые капли с ветвей деревьев — пару раз он уронил их мне на голову и на плечи.

Котова говорила о том, что Коля Барсов не продолжит обучение в МехМашИне — возьмёт академический отпуск (об этом ей сообщила Света Миккоева). Барсика уже выписали из больницы. Но я его после выписки не видел ни в институте, ни в общежитии. Но слышал от Котовой, что после стычки с мужем Марго Коля Барсов лишился трёх передних зубов, а его лицо украсили «жуткие» шрамы. Лена говорила, что Николай ещё в начале этого месяца уехал в Краснодар к родителям.

Мы с Леной прошли мимо площадки, где поздней весной, летом и ранней осенью продавали разливное пиво. Возвращавшиеся с занятий студенты на этой площадке не задерживались, не искали под каштанами тень, как в начале осени. Сейчас на площадке не было пивной бочки, не стояла и очередь — лишь прогуливались по опавшей листве суетливые голуби. Порыв ветра растрепал каштановые пряди на голове Лены, превратил причёску Котовой в львиную гриву.

Я воспользовался паузой в рассказе Котовой, спросил:

— Лена, а хочешь, я научу тебя делать торты?

Над головой Лены пролетел жёлтый лист.

— Торты? — переспросила Котова.

Она посмотрела на меня.

В её больших глазах, будто в крохотных зеркалах, я увидел отражение своего лица.

— Конечно, хочу! — ответила Лена. — Сергей, ты не шутишь?

Я усмехнулся, сказал:

— Какие тут шутки. Прохоров опять заказ на три торта подогнал. Мне эти бисквиты уже по ночам снятся.

Покачал головой.

— Поможешь? — спросил я.

Лена Котова кивнула, улыбнулась.

— С радостью! — ответила она.

В тот же день Котова испекла свой первый бисквит — проделала она это под моим чутким руководством, на глазах у наблюдавших за её обучением четверокурсников. Вова Красильников и Паша Мраморов обрадовались, что в очередном сезоне «кулинарной передачи» появилась новая участница. За работой Лены они наблюдали пристально, с нескрываемым интересом. Не скупились на советы по поводу правильной выпечки коржей и правильного перемешивания крема. То и дело размахивали дымящимися сигаретами. Радовались первым успехам Котовой, будто тоже в них поучаствовали.

Третий торт Лена изготовила уже без моих подсказок: она испекла бисквитные коржи, пропитала их кремом, залила торт глазурью. Я лишь изготовил для торта цветочную композицию. Своим кулинарным успехам Лена радовалась, будто победе на Олимпийских играх. Вова Красильников и Паша Мраморов не поскупились на похвалы. За что были расцелованы Леной в щёки. Четверокурсники смущённо раскраснелись, пугливо стрельнули в меня глазами. Я сделал вид, что не заметил их взгляды — придирчиво осматривал кремовые украшения расставленных на столе тортов.

Вечером за «продукцией» моей кондитерской мастерской явился Дмитрий. Он вручил мне конверт с деньгами. Я отсчитал ему по пять рублей за каждый оплаченный торт.

Такую же сумму я вручил и Котовой.

Лена с удивлением посмотрела на пятирублёвые банкноты, подняла взгляд на меня.

— Что это? — спросила она.

Я почёл в её больших глазах недоумение.

— Твоя доля за проданные торты, — ответил я. — Пятнадцать рублей.

Котова нахмурилась. Помотала головой.

— Нет, — сказал она. — Не надо.

Лена положила деньги на столешницу и заявила:

— Я ведь не ради денег тебе помогла!

Она попятилась от стола, будто увидела там змею. Я улыбнулся, покачал головой. Подошёл к Лене, положил руки ей на плечи. Котова замерла, смотрела на меня, не моргала. Я вспомнил вдруг, что Лена много лет занималась танцами. Подумал о том, что ещё ни разу не танцевал с Котовой. Представил, как Лена смотрелась бы на танцплощадке ресторана «Московский» в золотистом вечернем платье с открытой спиной (я видел такое на танцовщице в своей прошлой жизни) и с полным набором золотых украшений. «Мужики бы глаза сломали», — подумал я. Вдохнул конечную ноту запаха духов «Иоланта» — уловил аромат ванили.

— Лена, ты честно заработала эти деньги, — сказал я.

Мне почудилось, что плечи Котовой дрогнули — я несильно сжал их.

Лена задержала дыхание.

— Сергей, я не… — выдохнула она.

Но снова замолчала. Смотрела мне в глаза.

— Ты говорила, что присмотрела подарки для брата и для родителей, — напомнил я.

Спросил:

— Было такое?

Котова кивнула.

— Да, но…

— Никаких «но», — сказал я.

Повернул Котову лицом к столу, будто пластмассовый манекен.

Шепнул ей на ухо: