— Нет, — повторила Котова. — Не люблю.

Она покачала головой.

— Тогда зачем он тебе? — спросил я.

Девчонка повела плечом.

— Не знаю, — сказала она. — С ним интересно. Я думала… мы с ним друзья. Он…

— Ты всё ещё влюблена в меня?

Я подумал, что её глаза походили не на сапфир, а на коричнево-чёрный гагат.

— Что⁈ — воскликнула Котова.

В её взгляде будто промелькнули молнии.

Лена чуть склонила голову.

— Я спросил: ты гуляла с моим братом, потому что влюблена в меня?

Котова усмехнулась: не весело — скорее, растеряно.

Заявила:

— Не влюблена я в тебя, Чернов. С чего ты это взял? Не говори глупости.

Глаза девчонки вновь блеснули, приобрели янтарный оттенок.

— Ты целовалась с моим братом? — уже без иронии спросил я.

Котова дёрнула головой.

Сверкнула взглядом.

Возмущённо фыркнула.

— Вот ещё! — сказала она. — Это Кирилл тебе такое сказал⁈

Лена махнула рукой, словно отмела мой вопрос в сторону.

— Не было такого. Не верь ему.

Котова нахмурила брови.

— Сергей, как ты мог обо мне такое подумать? — сказала она.

Я усмехнулся.

— Вот ты и ответила на свой вопрос.

Вновь заметил на лице Котовой морщинку между бровями.

— На какой вопрос? — переспросила Лена.

И тут же приподняла брови.

— Они целовались? Уже⁈

Котова застыла, пристально посмотрела мне в лицо.

Я не увидел влажный блеск в её глазах. Заметил лишь, что у Лены покраснели мочки ушей. Почувствовал во взгляде девицы удивление, досаду и обиду.

Елена шагнула к письменному столу, опустилась на стул. Тот тихо скрипнул: будто обиделся, что девчонка уселась на него без спросу. Мне почудилось, что в широко открытых карих глазах (будто картинки на экране телевизора) сменяли друг друга отражения мелькавших в голове Котовой мыслей.

Приоткрытая створка форточки шевельнулась под напором ветра. За окном вновь качнули ветвями деревья — в комнате пошевелились каштановые пряди волос на голове Лены. Вздрогнули оконные стёкла.

Я взял в руки гитару.

— Главное, чтобы костюмчик сидел непринуждённо легко и вальяжно, — пропел я, рассматривая задумчивое лицо Котовой. — Всё остальное, поверьте, не важно. Нет и не будет серьёзнее дел…

Вновь уловил аромат рижской «Иоланты». Невольно порадовался, что позапрошлую ночь провёл у Марго. Вспомнил, как накрыл вчера рано утром одеялом красивое нагое женское тело — перед тем, как покинул квартиру Маргариты Лаврентьевны.

Будто наяву услышал вопрос: «Ты уверен, Серёжа?» Снова на него ответил (на этот раз мысленно): «Абсолютно».

Вздохнул, провёл рукой по струнам — те застонали. Их стон будто вывел Котову из задумчивости. Девчонка вновь отыскала взглядом моё лицо. Но она не обрушила на меня вопросы. Слушала моё пение.

Я зажмурил глаза (именно так в моей прошлой жизни исполнял эту песню Артурчик). Слегка покачивал головой, улыбался.

Пел.

Мой живот подпевал: тихо урчал, жаловался на голод.

— … Главное, чтобы костюмчик сидел. Главное, чтобы костюмчик сидел.

Я отыграл финал композиции.

Гитара замолчала.

За окном шумела листва.

— Знаешь, Сергей, а ведь мне Кирилл… действительно… просто нравится, — сказала Котова.

Она улыбнулась. Посмотрела мне в глаза.

— Я не влюблена в него, — сказала Лена. — И не была влюблена. Теперь я это точно знаю.

Покачала головой.

— Иначе бы я сейчас разрыдалась, — сказала она. — После твоих слов о поцелуях. Подумала… так и будет…

Котова прикоснулась к своим глазам, взглянула на свои пальцы.

— Но слёз нет. Совсем нет. Обиделась, конечно…

Лена усмехнулась.

— А ещё подумала: неужели она целуется лучше, чем я?

Котова махнула рукой — отбросила со лба каштановый локон.

Я пожал плечами.

— Вот этого тебе не скажу. Не целовался. Ни с ней, ни с тобой.

Лена хмыкнула, кивнула.

— Я это понимаю, Сергей.

Она опустила взгляд.

Пару секунд мы молчали.

— Сергей, ты скучаешь по ней? — спросила Котова.

— По кому? — сказал я.

Лена указала на гитару — я опустил взгляд и прочёл: «Серёжа + Варя = Любовь».

Прислушался к своим ощущениям. Пожал плечами.

— Немного, — ответил я.

Котова махнула сумкой, встала со стула.

— Пойду домой, — сказала она. — Я ещё домашку по вышке не сделала. Займу письменный стол, пока Света и Наташа гуляют со своими кавалерами.

Я вновь увидел, как блеснули её глаза.

Вспомнил, как подолгу смотрел на них там, на Верхнем кладбище.

— Спасибо, что поговорил со мной, Сергей, — сказала Котова.

Она улыбнулась.

— Пожалуйста, — ответил я. — Обращайся.

Во вторник утром я шёл в институт вместе с Кириллом и Артуром.

Но уже перед первой лекцией мы разделились. Мой младший брат примостился на подоконник рядом с комсоргом. Артурчик рванул к Наташе Тороповой. Лену Котову я в коридоре около входа в аудиторию не заметил.

Я увидел её, когда уселся на привычное место рядом с Васей Ковальчуком. Котова отыскала меня взглядом, улыбнулась. Направилась к ступеням. Прошла мимо ряда, где сидели Торопова и Прохоров.

Прошагала она и мимо седьмого ряда, с которого за ней наблюдали Кирилл и Инга. Поставила сумку на столешницу рядом со мной. Жестом поприветствовала замолчавшего при её появлении Ковальчука.

— Привет, мальчишки, — сказала Лена.

Уселась справа от меня.

Сказала:

— Ну что, будем учиться?

На большой перемене Котова не пошла в столовую вместе с Тороповой и Артурчиком.

— Третий лишний, — сказала она в ответ на мой вопросительный взгляд (говорить я не мог: жевал беляш).

Лена уселась на лавку рядом со мной и Васей Ковальчуком, отбросила со лба прядь волос.

Она подмигнула Василию — тот едва не подавился пирожком с ливером.

Котова улыбнулась и вынула из бумажного пакета песочный коржик.

В среду Котова снова будто приклеилась ко мне в институте. Я не видел, беседовала ли она с Васей Ковальчуком. Но Василий на практических занятиях уступил ей место: перебрался за ту парту, где раньше сидели Артур и Кирилл. Мой младший брат теперь восседал бок о бок с Ингой Рауде. Артурчик развлекал Торопову.

На большой перемене Василий снова исчез: он ушёл в столовую вместе с земляками. Будто запомнил вчерашние слова Котовой о том, что «третий лишний». Лена бегство Ковальчука словно и не заметила: она преспокойно уселась рядом со мной на скамейке, взяла из моих рук коржик и стеклянную бутылку с лимонадом.

— Сергей, а как ты понял, что любишь эту свою Варю? — спросила она.

Я покачал головой, затолкал в рот остатки беляша.

Заметил, что Котова всё ещё ждала мой ответ — пробубнил с набитым ртом:

— Никак. Я её не любил.

Ветер пошелестел листьями каштана над нашими головами. В небе над институтом пролетела птичья стая: птицы выстроились клином, будто самолёты на параде. Я отобрал у Котовой бутылку, сделал большой глоток газированного напитка. Заметил, что Лена задумалась. Котова указала на меня коржиком.

— Но ты же с ней…

Она не договорила.

— Ага, — сказал я. — Я с ней спал.

Протянул Лене бутылку — Котова этого будто и не заметила.

— А она… почему тогда она…

Я пожал плечами, поставил бутылку на лавку.

— Не грузись, Котова. Мир сложнее, чем тебе кажется.

Взял с расстеленной на скамье бумаги очередной беляш.

Сказал:

— Хочу, что б ты знала, Котова. Я в женщин не влюбляюсь. Никогда.

Впился зубами в румяный бок беляша — заметил, что Лена ждала продолжение моего признания.

Я прожевал и сообщил:

— Моя личная жизнь уже спланирована. Без всякой там любви. Я женюсь по расчету.

Котова скривила губы, помахала коржиком.

— Как-то это…

— Не по-комсомольски, — сказал я. — Знаю. Но такова жизнь.

Развёл руками.