У Каретникова было интересное хобби – «страсть к птицам и обезьянам», для которых были выделены специальные комнаты в петербургских домах. В смоленской усадьбе он содержал «10 попугаев, из коих один пел русские песни».

Каретников не был охотником, в отличие от своих внуков, Николая и Владимира Пржевальских, и сына Павла, под руководством которого внуки обучались охотничьему мастерству. Алексей Степанович, восприемник Николая и Владимира, наверное, любил их, но внуки его не помнили, потому что А. С. Каретников скончался в 1842 г., когда им было 3 и 2 года. Датой его кончины они почему-то озаботились в 1880-е годы, как видно из письма Николая Владимиру (без даты):

Братья, может быть, в то время устанавливали общий памятник деду, отцу и дяде, на котором нужно было написать годы жизни.

«Каретников перед кончиной разделил свое имение на равные части между женой и детьми, причем каждому досталось по 35 душ» (Дубровин, 1890, с. 9). Очевидно, что речь шла обо всех владениях Алексея Степановича, а не только о Кимборове, в котором было число душ – 22, число дворов – 6. Во владения Каретникова входили деревни Старинки (число душ – 37, число дворов – 8), Маланьино (Церковище тож; число душ – 68, число дворов – 10), Раковичи (число душ – 33, число дворов – 5). Всего 170 душ[30].

Отец дал в приданое Елене землю, вернее, фольварк (хутор) – под будущее имение. Но получила ли она в приданое еще и две деревни – Раковичи и Маланьино? Или деревни оказались у Елены Алексеевны уже после раздела владений А. С. Каретникова между сыновьями и женой и выкупа ею, Е. А. Пржевальской, долей матери и брата Александра?

Карта-схема Смоленского уезда. 1779 г.

Из архивных документов известно, что Отрадное, деревни Маланьино (Церковище) и Раковичи Лобковской волости достались ей от родителей и по раздельному акту с братьями, коллежскими секретарями Гаврилой и Павлом Каретниковыми (1843), а также по купчей от коллежского регистратора Демьяна Гавриловича Толпыги (1845)[31]. Елене же принадлежала деревня Старинка (Деверилина, 2019, с. 268).

Кимборово уже в 1845 г. перешло к Повало-Швейковским: сначала к поручику Михаилу Михайловичу, затем к его вдове Александре Евграфовне (1870-е годы)[32], позже – к их сыну, поручику Евграфу Михайловичу Повало-Швейковскому (1883)[33].

Алексей Степанович Каретников прожил в Кимборове 10 лет. За это время он выдал замуж двух дочерей. Мужем Александры стал капитан-лейтенант Павел Николаевич Потемкин. После свадьбы молодые поселились в имении (Потемкина?) Дуброва, Бельского уезда Смоленской губернии. Позднее на деньги, полученные Александрой в приданое, купили имение Бортники, куда и переехали. Жизнь Павла Николаевича, который через год после свадьбы вышел в отставку, оказалась недолгой. Он скончался в год рождения племянника, Николая Пржевальского (1839). У Потемкиных была дочь Ольга, в замужестве Семигановская.

Теперь расскажем о дочери А. С. Каретникова Елене – матери героя нашей книги.

Елена была предпоследним ребенком в семье Алексея Степановича и Ксении Евтихиевны Каретниковых. В то время А. С. Каретников успешно служил по таможенному ведомству, получая почти каждый год денежные награды в размере от 200 до 900 руб.

Елена Алексеевна Каретникова родилась 17 апреля 1816 г. в Петербурге. В этом городе прошли ее детство и юность.

Она росла в хорошо обеспеченной семье в окружении учащейся молодежи. Ее братья окончили коммерческое училище, сестры обучались интернами в частном пансионе Зейдлер в Петербурге – его окончила и Елена, которая в отличие от сестер была «приходящей», то есть не находилась постоянно в пансионе.

Обучение в частном пансионе стоило весьма дорого. Девочки поступали в пансионы в среднем в восьмилетнем возрасте, оканчивали в 16–17 лет. Их обучали не только ведению домашнего хозяйства, вышиванию, шитью, но и иностранным языкам, истории, географии, арифметике, русскому языку. Также преподавали чистописание, рисование, танцы. По окончании полного курса выдавали свидетельства на право обучать в частных домах арифметике, чтению и письму на русском и иностранных языках.

Елена Каретникова получила хорошее образование, поэтому не удивляли слова ее великого сына, который считал, что «воспитание она, кажется, получила в одном из Петербургских институтов». Николай Михайлович писал: «Она была и первой моей учительницей» (Пржевальский. 1888а, с. 528).

Когда семья Каретниковых, покинув Петербург, поселилась на Смоленщине, Елене было 16–17 лет. Она вышла замуж в 22 года, что по тем временам было поздновато. Не было подходящей партии, никто не пришелся по сердцу или она имела тяжелый характер, независимый, своенравный, командный, решительный? Старший сын писал, что она была «от природы умная и с сильным характером» или «весьма умная, но характерная и строгая женщина».

Забегая вперед, скажем, что сильный характер ей очень пригодился, когда она осталась без мужа с четырьмя маленькими детьми. Елена Алексеевна вдовствовала восемь лет. За это время два старших сына окончили Смоленскую гимназию, младший Евгений продолжил учение в Александринском сиротском кадетском корпусе в Москве. В Москву отбыли 16-летний Николай и 15-летний Владимир. Один пошел в армию, другой поступил в Императорский Московский университет. Однако связь сыновей с матерью не прерывалась в течение всей ее жизни. Братья Пржевальские часто писали матери и изредка приезжали в имение Отрадное, где она жила с младшей дочерью, Еленой Пржевальской, и тремя детьми от второго брака с И. Д. Толпыго.

Мы прочли письма Елены Алексеевны, написанные старшему сыну Николаю в последние 10 лет ее жизни. На наш взгляд, эти письма свидетельствуют не только о большой материнской любви, но и о писательском даре матери путешественника. Их, по нашему мнению, можно назвать небольшими литературными очерками. Вот некоторые выдержки из писем Елены Алексеевны Толпыго-Пржевальской.