В. П. Акимов во время службы в Петербурге
Позднее, когда В. П. Акимов был начальником 1-го Павловского военного училища (с 18 октября 1879 г. по 17 сентября 1886 г.), а Н. М. Пржевальский приезжал из азиатских путешествий, они встречались в Петербурге. На эти встречи приходил их общий друг, бывший преподаватель географии в Варшавском юнкерском училище Иоасаф Львович Фатеев (1837 – не ранее 1890).
Николай Пржевальский познакомился с Иоасафом Фатеевым в Варшавском юнкерском училище. Штабс-капитан Фатеев, сдав стрелковую роту Московского гренадерского Великого герцога Фридриха Мекленбургского полка, был командирован в Варшавское юнкерское училище на должность отделенного офицера (9 сентября 1866 г.).
Штабс-капитан Пржевальский, прослужив два года в училище на должности взводного офицера, преподавателя истории и географии, а также делопроизводителя (1 декабря 1864 г.), готовился в это время к первому этапу своей страннической жизни. Они с Фатеевым проработали вместе только три месяца, а подружились на всю жизнь.
В их биографиях было немало сходных деталей. Оба были из мелкопоместных дворян, Пржевальский из дворян Смоленской губернии, Фатеев из дворян Курской губернии[139]. Оба учились в Академии Генерального штаба, но в отличие от Пржевальского Фатеев, поступивший в академию 30 августа 1861 г., был отчислен в полк через год (26 сентября 1862 г.) без права поступать в академию.
Иоасафа отчислили за то, что он вместе с девятью офицерами Николаевской академии Генерального штаба участвовал «в панихиде о расстрелянных двух офицерах 4-го стрелкового батальона: поручика Арнгольдта и подпоручика Сливицкого»[140]. Панихида состоялась в Боровичах Новгородской области[141], где учащиеся академии проводили практические геодезические работы.
Фатеев, так же как и Пржевальский, получил медаль «За усмирение Польского мятежа 1863–1864 гг.».
Фатеев был на два года старше Пржевальского и сначала несколько опережал последнего в получении воинских званий: штабс-капитан (23 мая 1863 г.), капитан (20 июня 1867 г.), майор (31 мая 1874 г.). В этом звании он оставался и в 1880 г., когда был составлен послужной список на помощника начальника отделения Главного управления казачьих войск майора Иоасафа Львовича Фатеева[142].
Для сравнения приведем послужной список Пржевальского: штабс-капитан (22 июля 1865 г.), капитан (28 августа 1871 г.), подполковник (28 марта 1874 г.), полковник (27 марта 1877 г.), генерал-майор (22 января 1886 г.). Интересно, почему следующим чином после капитана идет майор у Фатеева, но подполковник у Пржевальского? Известно, что чин майора был упразднен в 1884 г. До этого времени за чином капитана шел чин майора, затем подполковника; получается, что Пржевальский перескочил через чин майора.
Фатеев, можно сказать, наследовал «училищные дела» Пржевальского, то есть был делопроизводителем по учебной части юнкерского училища (17 января 1867 г.) и преподавал юнкерам математическую, физическую и политическую географию; кроме того, он читал курс лекций по военной администрации, а в летние месяцы руководил топографическими занятиями юнкеров.
«В настоящее время я занят 30 часов в неделю, 5, 6 лекций в день, так что к концу дня чувствую усталость и головную боль. Последнюю я приписываю спертому воздуху в классной комнате», – писал он Пржевальскому в Амурский край 8 марта 1869 г.
В фатеевских письмах того периода много подробностей о подготовке 2-го издания учебника географии для юнкеров. Фатеев был готов заниматься исправлениями и дополнениями и разделить будущий гонорар поровну.
«Я не знаю, согласитесь Вы на это предложение или нет, но в видах общей пользы, в июне месяце, я займусь этим делом и экземпляр с предложенными изменениями вышлю Вам. Вы, отшатнувшись от преподавательской деятельности, едва ли можете себе представить, что затрудняет учение, что может быть сокращено и что разрешено. Медлить в этом деле нельзя, ибо каждый год состав юнкерских училищ значительно изменяется и в качественном, и в количественном отношении»[143].
Прошло немало времени, и вот «физическая и политическая географии были напечатаны[144] в количестве 2000 экземпляров»[145].
«Независимо от выгод, извлеченных за издание, мною получено еще 420 р. в виде награды (за вычетом от 500 р.[146]), но по поводу издания я прошу Вас высказаться с полной откровенностью, какой долей этой суммы я должен разделиться с Вами.
Здесь я должен, однако же, предварить Вас, что политический отдел Географии найден некоторыми училищами трудным, а казацкое даже и совсем отвергает Географию, признав более полезным проходить статистику и политическую экономию, или лучше сказать жалкие остатки из того и другого. Посылаю Вам два экземпляра Географии: один для Вас и другой для Михаила Александровича»[147].
В письмах к Пржевальскому Иоасаф Львович много рассказывал о Варшавском училище, зная, что это интересно Николаю Михайловичу, сообщал последние военно-политические сведения, рассуждал о государственном устройстве западных стран, высказывал интересные соображения по историческим и географическим исследованиям и крайне мало писал о себе. Крупицы информации о самом И. Л. Фатееве можно собрать на 160 листах писем, написанных за 20 лет.
Несколько цитат из писем Иоасафа Львовича Фатеева:
«Дорогой Николай Михайлович!
Сегодня месяц и 10 дней, как я женат. Свадьба состоялась в Харькове 20 августа при обстановке, какой я менее всего желал, – с каретами, певчими, музыкой и пр., исполнилось только одно по моему желанию – в день свадьбы я выехал из Харькова и на пути в Варшаву сделал два отдыха – в Курске и Киеве. Я не стану описывать Вам впечатления, скажу только, что по многим причинам они были совершенно не те, какие испытываете Вы в своих странствиях. К характеристикам и вообще личности Маруси не буду Вас знакомить, так как крепко надеюсь, что по возвращении… Вы завернете в Варшаву и познакомитесь с нею. Карточку ее я вышлю Вам в Отрадное. Личные дела оставим теперь в сторону. Теперь всяким русским обществом овладела мысль выручения балканских христиан»[148] (Варшава, 1 октября 1876 г.).
«Искренне, горячо Вам благодарен, дорогой Николай Михайлович, за дружескую память. Она особенно мне дорога потому, что получена в минуту благополучную. В одну из тех, когда хочется перенестись мыслью к лицу, к которому чувствуешь и уважение, и доверие, и всяческое расположение. Рад буду получить от Вас не только известие о пустынных странах, пройденных Вами, и о собранных богатствах, но главное – как Вы и Эклон вынесли труды этого путешествия» (12 июня 1877 г.)[149].
«Сейчас принес поздравление жене и дочери Наташе, потому что в полночь, полгода тому назад, дочь увидела свет. Ребенок веселенький и здоровый. Мать кормит сама, и потому хлопот и забот много. Этим известием я охарактеризовал свое семейное положение. Охарактеризую служебное – представлен в подполковники и в кандидаты на уездного воинского начальника 2-го класса. Сильно боюсь петербургских тормозов, особенно по второму представлению, говорят, что можно десятки лет оставлять кандидатом» (31 января 1878 г.)[150].
«Дорогой Николай Михайлович!
Сегодня в 10½ утра жена надарила меня сыном, а Вас крестником. Как родился он в Георгиевский день, то и порешили назвать его Юрием. Жена и я очень просим Вас приехать на крещение; если выберете для того время в Рождественские праздники» (26 ноября 1878 г.)[151].
«Я давно отстал от строевой службы, но это меня нисколько не пугает, так как я 7 лет промаршировал в корпусе, да 7 лет в полку, из которых 2 года командовал ротою, год линейной и год стрелковой; но имея двоих детей, идти в полк слишком трудно, в особенности с такими малышами» (31 декабря 1878 г.)[152].
«Но было тяжелое для меня время, когда ее (жены) обмороки, галлюцинации и бессонница, как следствия нервной напряженности, приводили и меня в такое усталое, тяжелое состояние, что я был близок к отчаянию, и только милый лепет Наташи и ее ласки бодрили меня. Много я, Николай Михайлович, пережил и не знаю, когда только этому наступит конец» (20 июня 1881 г.)[153].
«В Петербурге мне крайне не хочется оставаться, и тому есть много весьма серьезных причин, о которых расскажу Вам при встрече, но главнее всего здоровье мое и семьи. Две смерти на моих глазах в течение одного месяца так напугали меня, что всякое нездоровье жены или Наташи меня приводят просто в трепет, и такое нравственное настроение лишает бодрости духа» (14 сентября 1881 г.)[154].
«Я знаю, Вы не охотник для чтения романов, но между книгами, взятыми Вами в экспедицию, есть „Братья Карамазовы“ Достоевского, прочтите – я Вас сравниваю со старцем Зосимой, держащим волю людей в своей душе. Какая разница в поведении и в стремлениях, и какое между тем сходство!» (26 сентября 1881 г., понедельник)[155].
«Дорогой Николай Михайлович!
Давно мне хотелось побеседовать с Вами, но все как-то не удается. Кроме служебных занятий, я и дома не сижу сложа руки: подготовка Наташи к экзамену для поступления в институт [благородных девиц] ежедневно берет у меня часа два времени, а тут еще и Мария Ивановна уехала по своим делам в Москву, поэтому приходится и хозяйством править, и входить во все мелочи домашнего обихода и дрязг.
Ваша жизнь обставлена была всегда совсем иначе, и Вы не поймете подчас раздражающего значения всей этой дряни. Искренне хотелось бы от всего этого оторваться, чтобы отдохнуть душой и телом, но на кого все это я брошу, когда сознаю, что единственная опора „сих малых“ – это я, когда знаю, что без моего постоянного наблюдения и направления не только все пойдет боком, но и сама жизнь детей подвергнется всевозможным случайностям. Это и заставляет меня отложить намерение побывать у Вас в Слободе это лето, тем более что отважиться на эту поездку с детьми, по моим соображениям, неудобно. Об одном прошу – не претендуйте на меня за неисполнение слова. Но оставим это» (5 мая 1886 г.)[156].
«Второй год нет время кончать нашу службу, тем более что и глаза что-то стали туманить. Позвольте же еще раз пожелать Вам счастливого пути и выразить надежду, что по примеру прошлых разов не откажетесь при случае подать о себе весть» (17 сентября 1888 г.)[157].
