— Это была шутка, тигрица. Если бы я хотел твоей крови, я бы без проблем ее взял. Даже если бы ты не была прикована, я мог бы бросить тебя на пол и высушить досуха за тридцать секунд.

Дрожь сотрясает мое тело, и кровь стынет в жилах. Он убийца. Грейсон состоит в Кровной Мафии, но в первую очередь он вампир, безжалостный охотник, а я для него всего лишь кролик.

— Чего ты хочешь от меня?

Он барабанит пальцами по ноге и осматривает меня.

— В каком смысле, Деметрия?

То, как он произносит мое имя, такое чувственное: окутанное грязными обещаниями и темными желаниями.

— Вампиры связаны с инкубами?

— Что?

Я поднимаю глаза к зеркалу, чувствуя знакомое прикосновение тяжелых, проницательных глаз. Я не знаю, кто за мной наблюдает, но я чувствую его.

— Вампиры и инкубы связаны?

Грейсон усмехается.

— Конечно, нет. Эти маленькие существа — отвергунутые дети фейри. По сравнению с вампирами они всего лишь мухи.

У меня перехватывает горло, когда я сглатываю.

Его голубые глаза встречаются с моими, и он прищуривается.

— Почему ты спрашиваешь?

Я пожимаю плечами и отвожу взгляд, не желая давать ему больше патронов, чем у него уже есть.

— Как долго ты собираешься держать меня привязанной к стулу?

— Как долго ты собираешься сражаться?

Звук, который я выпустила, говорит о многом, и Грейсон отвечает своим собственным.

— Не будь дерзкой со мной, тигрица. Тебе предстоит сделать простой выбор. Прекрати драться, узнай, почему мы привели тебя сюда, и внеси свой вклад, или продолжай сражаться и оставайся связанной.

Я качаю головой.

— Это не может быть так просто.

— Почему нет? — он спрашивает об этом так невинно, что мне интересно, действительно ли ему любопытно.

Мой взгляд устремляется к зеркалу.

— Всегда есть подвох.

Что-то мне подсказывает, что тот, кто смотрит на меня через зеркало, и есть подвох.

Грейсон следует за моим взглядом и смотрит сквозь стекло. Его голова слегка наклоняется, как будто он соглашается с чем-то, что сказал человек за зеркалом. Учитывая его сверхъестественный слух и зрение, вероятно, так оно и есть.

Чертовы вампиры.

— Я вернусь позже. Не попадай в неприятности, пока меня не будет. Если только тебе не нравится, когда тебя шлепают.

— Держи руки подальше от моей задницы, вампир.

Он мрачно усмехается и разьединяет руки на груди.

— У тебя столько мужества для человека. Ты уверена, что ты не супер?

Мои глаза сужаются и я смотрю на него.

— Я уверена.

Затаив дыхание, когда он подходит ближе, я жду, пока он меня ударит или укусит. Когда он этого не делает и вместо этого кладет ладонь мне на щеку, мой желудок переворачивается. Его большой палец касается моей нижней губы. Действие чувственное и слишком знакомое. Он отдергивает палец от моего рта и цокает, когда я щелкаю на него зубами.

— Увидимся позже, тигрица.

Грейсон уходит от меня, даже не оглянувшись, и мне почти грустно видеть, как он уходит. Почти, но не совсем.

Проходит несколько часов, или, по крайней мере, мне так кажется. Человек за зеркалом ушел вскоре после Грейсона, и я, наконец, позволяю себе расслабиться. Я не осознавала, как этот изучающий взгляд заставил меня застыть и напрячься.

Кто бы ни сидел за стеклом, он обладает властью. Тот, с кем я не хотела бы встречаться, но с тех пор, как испытала на себе тяжесть его тяжелого взгляда, я не могу дождаться встречи лицом к лицу с незнакомцем.

Хотя бы для того, чтобы ударить его головой за то, что он мудак.

Дверная ручка дребезжит, и я смотрю на дверь с настороженной покорностью. Рано или поздно им надоест со мной играть и они возьмут то, что хотят.

Мою кровь.

Мою жизнь.

Я не ожидаю, что пара войдет в дверь, целуя и ощупывая друг друга, пока мужчина вталкивает женщину в комнату. Глаза мужчины останавливаются на мне, расширяясь от удивления, а затем сужаются со злым умыслом.

— Челси, детка. Посмотри, что у нас здесь есть.

Рубашка женщины прилипла к бюстгальтеру, а ярко-розовая чашка резко контрастирует с ее более темной кожей. Она наклоняет голову набок и прикладывает палец к губам.

— Ты принес мне подарок?

Парень лучезарно улыбается ей, демонстрируя свою задницу и спрашивая:

— Тебе это нравится?

Челси хлопает в ладоши и поправляет свой белый топ (который совершенно не скрывает розовый лифчик) и заправляет его в черные шорты с высокой талией. Если бы она не собиралась меня укусить, я бы сделала ей комплимент, потому что она хорошо выглядит.

— Как ее зовут? — Челси обходит меня с важным видом и проводит пальцем по моему плечу.

Мужчина смотрит на меня.

— Агнес.

— Серьезно? — я спросила его.

Он пожимает плечами.

— Я нашел Агнес в клубе, она отчаянно пыталась найти вампира, который мог бы создать ее.

Челси хихикает.

— Ой. Я бы хотела стать ее создателем.

Дело в том, что в школе тему создания целенаправленно избегают. Все, что я знаю о сиринге[3], это то, что я слышала из ненадежных источников. Некоторые говорят, что достаточно одного укуса и обмена кровью, чтобы превратить человека. Другие говорят, что требуется четыре и ритуал в полнолуние. В любом случае, я не уверена, что хочу, чтобы Челси обратила меня, и то, как она облизывает губы, заставляет меня чувствовать, что она совсем не заинтересована в том, чтобы я выжила после ее кормления.

— Агнес — ужасное имя. Как нам назвать тебя, питомец? — Челси стоит позади меня и проводит руками по моей груди, прижимая свою щеку к моей, чтобы она могла смотреть на своего мужчину.

Его взгляд перескакивает с ее на мой. Не нужно быть гением, чтобы представить то, что он изображает. По сравнению с Грейсоном или даже Кольтом, этот парень не тот, кого я хотела бы видеть втроем с Челси. Не то, чтобы я рассматривала секс втроем с ней. Мне не нравятся женщины, но если бы это случилось, я бы не выбрала этого чувака в качестве единственного. Честно говоря, Челси может добиться большего.

— А как насчет, — голос Челси касается моей кожи, и я чувствую, как ее губы изгибаются на моей щеке. — Мика?

Мужчина стонет.

— Ты всегда хочешь назвать их Мика.

Сколько женщин Челси пыталась создать? В моем сознании звенят тревожные звоночки.

Она встает и сжимает мои плечи руками. Я прикусываю язык, чтобы не закричать от боли. Ее хватка сильная и после нее остануться синяки.

— Мика — отличное имя.

Мужчина смеется над ее рычащими словами. Челси дрожит от гнева, и ей требуется всего секунда смеха, чтобы броситься на него. Ее атака яростна, сплошные зубы и ногти. На секунду он сбит с толку, затем начинает сопротивляться.

Я работаю запястьями, пока они отвлекаются, яростно пытаясь высвободить руки. Когда мужчина ее толкает, Челси летит на меня, и мы падаем. Стул стонет и ломается от удара. Вампирша скатывается с меня и бежит к мужчине.

— Ты пожалеешь об этом, Хэнк. — кричит она.

Я стону и вытаскиваю руки из-под стула. Мои запястья ободраны и красные. По крайней мере, они свободны от наручников. Я встряхиваю их, нащупывая в обломках стула что-нибудь острое. Одна из ножек зазубрилась, и я ухмыляюсь, когда нажимаю большим пальцем на ее верхушку.

Это будет больно. Идеально.

Челси уложила мужчину на пол и чуть не прокусила ему шею. Она не чувствует моего приближения, слишком поглощенная опустошением этого засранца.

Хэнк.⁴ Что это вообще за имя?

Я беру импровизированный кол обеими руками и поднимаю их над головой, прежде чем опустить одним мощным ударом. Вампирша издает пронзительный крик, когда деревяшка вонзается ей в шею. Это ее не убьет, но я и не пытаюсь ее убить. Я пытаюсь сбежать.

— Ты мерзкий человек.

Я вырываю кол из ее шеи и втыкаю его ей в щеку. Кровь разбрызгивается по полу. Она вскрикивает и падает на задницу.