Он мог бы выбрать десятки путей… а вместо этого приходилось в какой уже раз прибегать к дешевому трюку. Но за представлением – их с Эриком ссорой – наблюдали люди. И, что важней, окна Храма Паттары выходили на рыночную площадь, а на его щеке серебрились три полоски от когтей Зверя-без-имени. Право обладать священным шрамом Кассиану приходилось отстаивать ночь за ночью.

Очередная стычка закончилась применением его силы. Так учил его отец: появился шанс показать свою ярость – показывай ее. Чтобы укрепить те слухи, которые распространяла их семья. Чтобы отвести от себя подозрения. Чтобы не прослыть слабаком.

Главное – вовремя бросить склянку с зельем, собственным криком заглушая звон разбитого стекла. Кажется, у него получилось. Флакон был зачарован особым образом – осколки таяли, коснувшись лунного света. Жаль, не получалось сделать так, чтобы магия выплескивалась, а пузырек оставался у Кассиана в руке. Тогда обнаружить доказательства его шарлатанства было бы и вовсе невозможно.

Но его мама вместе с другом семьи, алхимиком Раегелом, постоянно дорабатывали состав и улучшали обманку. Пламя в качестве чар они выбрали не случайно: в сознании людей оно сопряжено с бесконтрольностью, со вспышками ярости и гнева. Образ Кассиана должен отождествляться у людей с чем-то огненным, взрывоопасным. Такова была тактика Доминики. Его мать – не только уважаемый член королевского совета, которой была дорога репутация их семьи, но и умелый стратег. Все, что оставалось Кассиану – полагаться на нее и прилежно играть роль Отмеченного Зверем, который отчаянно пытается держать под контролем собственную силу.

Чтобы никто во всем Фаграсе – и особенно Паттара – не догадался, что магии Зверя-без-имени, которая должна пульсировать в его венах, в нем попросту нет.

Эсме не спалось. Ее переполняла энергия, подобная той, что ощущали все обладающие магией люди и зверолюди с наступлением заката. Еще и эта дымка, похожая на еле различимый магический поток…

Она резко поднялась с громко скрипнувшей кровати, чем перепугала дремавшую по соседству Таисию. Эсме всегда поражалась тому, как быстро той удавалось уснуть. Стоило подруге лишь коснуться подушки и закрыть глаза, и уже через пару минут ее дыхание становилось спокойным и размеренным. Когда Эсме закрывала глаза, на нее обрушивались тысячи разнообразных мыслей: пустячных, кажущихся невероятно важными или вовсе нелепых. Требовалось время, чтобы изгнать из головы все размышления, мечтания и идеи, разогнать их по углам, словно пыль чердака.

– Что случилось? – спросила Таисия, встревожено вглядываясь в ее лицо.

– Пока ничего, – туманно отозвалась Эсме.

Села на кровати, подобрав под себя ноги. Сощурила глаза, сосредоточилась и подняла руки. Соседки по келье собрались в кружок в свободном пространстве между кроватями и заговорщицким шепотом передавали друг другу городские сплетни. Хэсска Ада, озадаченная странной позой Эсме, уставилась на нее, оборвав саму себя на полуслове. Вслед за Адой повернулись все, кто сидел в кругу.

Плетение кос – ночнойритуал, призванный собрать рассеянную в воздухе лунную росу. Сейчас росы на ее волосах не было, ведь царица-ночь, красавица в черном плаще и короне из звезд, ушла. Однако в Эсме по-прежнему жила магия… Неправильно. Странно. Поразительно.

Не обращая внимания на недоуменные взгляды, она начала луноплести. Тонкие руки порхали в воздухе, оставляя призрачный серебристо-голубой след. Эсме словно заплетала косу, но вместо прядей меж ее пальцев скользили эфемерные ленты лунного света. Казалось, их источник не рассеян в воздухе, он прямо там, под кожей!

Одного вздоха в Зале молодой Луны хватило, чтобы наполнить себя лунной росой до краев.

В пустом пространстве перед Эсме проявился контур, показались длинные лапы, продолговатое гибкое тело, лишенное шерсти, голый хвост, вытянутая и жутковатая морда. Когда луноплетение было закончено, на кровать упала статуэтка драдбара – самого опасного хищника лесного царства.

Эсме всегда озадачивало восхищение Таисии этим не слишком милым зверем. Сама подруга объясняла свою симпатию силой драдбара и страхом, который он внушал людям, которые имели несчастье заплутать в лесу днем. Если человек оказывался один на один с хищником в часы, когда мир был лишен магии, у него не было ни единого шанса спастись.

«Вот бы иметь такого защитника, – как-то мечтательно сказала она. – Будь я волшебницей, драдбад обязательно стал бы моим фамильяром».

Эсме, конечно, предпочла бы видеть своим защитником дракона, пусть они давным-давно вымерли.Будь она по-настоящему сильной волшебницей, оживила бы одного из них… или вдохнула бы душу в фигуру, состоящую из одних костей. Представить только, какой ужас костяное создание навело бы на ее врагов!

С трудом вынырнув из океана фантазий, Эсме торжественно протянула Таисии статуэтку. Подруга смотрела на нее, приоткрыв от удивления рот.

– Ч-что? Как ты…

У тех, кто наблюдал за Эсме, вид был не менее потрясенный. Она расправила плечи, ловя на себе внимание, словно лунные лучи, и одновременно его смущаясь. Что она, конечно, показывать не спешила.

– Сама не знаю. Просто я вдруг…

Договорить ей не дали. Дверь распахнулась, впуская двух жриц. Судя по тону Каталины, Райи, которая плелась за ней, уже за что-то влетело.

– Уверена, ты сюда даже не заглядывала. – Каталина оглядела комнату и удовлетворенно кивнула. – Ну, что я говорила!

Стайка любительниц сплетен разлетелась по кроватям. Взгляд старшей жрицы остановился на фигурке драдбара в руке Эсме и мгновенно стал цепким и подозрительным.

– А это еще что?

Несколькими быстрыми шагами Каталина преодолела разделявшее их расстояние и буквально вырвала статуэтку из рук.

– Подарок, – зло прищурив глаза, выпалила Эсме.

Каталина неторопливо рассматривала статуэтку со всех сторон. Райи замерла позади, несмело заглядывая через плечо старшей жрицы.

– Да ты что, – насмешливо протянула та. – И кто же тебе это подарил?

Эсме предпочла лжи молчание. Да и не знала, что сказать, чтобы отвести от себя подозрения Каталины, которая с самого начала отчего-то ее невзлюбила.

– Не хочешь отвечать? – В голосе старшей жрицы зазвенели опасные нотки. – Что ж, тогда придется наказать всех твоих подруг в этой комнате. Оставить их без сна, еды и воды. Скажем… на сутки.

– Но это несправедливо! – воскликнула Ада. – Почему мы должны расплачиваться за то, что сделала она?

Каталина стремительно обернулась, словно почуявший добычу хищный зверь. Ни дать, ни взять – драдбар в пылу охоты.

– А что она сделала? – вкрадчиво спросила она. – Вы же наверняка делитесь секретами друг с другом. Она сказала тебе, у кого украла статуэтку?

– Она не крала, – буркнула Ада.

Старшая жрица разочарованно покачала головой.

– И ты туда же? Ну хорошо, значит, придется увеличить наказание до полутора суток.

Глаза Ады сверкнули. Она выкрикнула, глядя куда угодно, но только не на Эсме:

– Она не крала статуэтку, просто создала ее из воздуха!

– С рассвета прошло уже два часа. – Словам послушницы Каталина верить не спешила. – За это время магически созданная вещь уже давно должна была исчезнуть.

– Она сделала ее несколько минут назад, – глухо сказала Ада.

– Но как это возможно? – растерянно пролепетала Райи.

– Флиарен, – прошипела Каталина, даже не удостоив ее взглядом. Теперь она смотрела на Эсме. – Вот только откуда ему, скажите мне на милость, взяться у приютской сиротки? Вот и я думаю, что ниоткуда. Знаешь, на что это похоже?

– Не дура, – огрызнулась она, оскорбившись на жалкое определение «приютская сиротка». – Но флиарен я не крала.

– Тогда, думаю, тебе нетрудно будет ответить на вопрос: где ты его взяла?

Эсме тяжело вздохнула. Уж лучше перетерпеть наказание за проникновение на запретную территорию, чем прослыть воровкой.

– Я была в Зале молодой Луны, – нехотя призналась она. – Одна, кстати говоря. И увидела там флиарен…