— Так дело не пойдет! — прошептал я, встал с кровати, открыл тумбочку, и там было…

Лихо крутанув пробку, я сделал три больших глотка водки. Последняя бутылка, подгон из прошлого-будущего, опустела. Сперва, показалось, что попил водички, но уже через минуту накатила слабость, помноженная на переживания и суммированная с пониманием необходимости отдыха. Я уснул.

— Дзын! Дзын! Тревога! — кричали, звенели, топали ногами.

Звуков было много, не проснуться нельзя.

Открыв глаза, я, достав заготовленные таблетки валерианы, оставленные именно для такого случая, потребовал, чтобы Севия выпила успокоительное. Нельзя ей излишне нервничать. А валерианка казалась мне самым безобидным лекарством.

— Все, я на работу! — сказал я, даря жене улыбку.

Красотка подхватилась и крепко меня обняла. Вот только не было ни слез, ни слов. Она, как будто поняла, что сейчас не время поддаваться гормональному сбою. Но приятно, черт возьми. А кому не приятно, если его любят и ценят?

Расцепив руки, я открыл двери и стал степенно спускаться по лестнице, где было слышно шебуршание — Никей, Норей и Стасик готовились к бою. Мелькнула мысль, что вот тут должна звучать музыка, мягкая, навевающая мысли о будущем проявлении героизма. Жаль, что это не кино, там, как правило, главный герой всех нагибает. К хренам! Герой нагнет своих врагов и сейчас! Прочь ссыкливость, да здравствует рассудительная отвага!

— Это нападение? — спросил я у Никея, который, как мне казалось, должен был знать обязательно, почему подняли суету.

Да, на секундочку, мы в осаде, но при отсутствии активных действий противника, дежурным сменам воинов было приказано, не шуметь. Отдых — это важнейшая составляющая любого противостояния. Усталый воин — это поражение. А, додумайся противник, что можно нас изматывать непрекращающимися штурмами, так показатель степени усталости станет вообще определяющим фактором.

Как брали монголы Рязань? Механизмами? Не без этого, но главную роль сыграла четкая организация и продуманная тактика степных завоевателей. Монголы не прекращали штурм города ни на минуту, быстро и организованно проводя ротацию своих штурмовиков и продолжая беспокоящий обстрел из катапульт. Когда монголы поняли, что защитники уже на грани полного истощения от усталости и отсутствия возможности нормально питаться, начался генеральный приступ и Рязань пала.

Что мешает нашим врагам исполнить что-то похожее? Надеюсь, что отсутствие опыта взятия укрепленных поселений не даст полного понимания всех возможностей для врага. Впрочем, разница в количестве воинов у нас и у огневиков не такая критичная, как была в истории монгольского нашествия между русскими и степняками. Да и периметр нашей крепостицы достаточно мал, чтобы и нам организовывать вовремя ротацию и даже питаться по графику.

— Огневики пошли на приступ, но сразу же отступили, как только начался шум и тревога, — отвечал Никей, который умудрялся быть в курсе событий.

Хоть бы и в зарослях лопухов голой задницей подкармливал комаров, но почему-то Никей будет более информирован, чем кто ни было.

— Пошли! — сказал я, увлекая за собой Никея и Норея, Стасик и так пойдет туда, где я. — Нет. Стойте!

Я достал баллончик с термоядерный спреем против комаров. У охотника, да браконьера, всегда такие будут всегда, путь порой они и мешали охоте.

Мошкары появилось не много, а кошмар, как много. Гнус лез в нос, рот. Даже разговаривать во дворе нельзя. И сколь ты не был бы терпеливым и делал вид, что роящееся облако мошки нисколько не беспокоит, не учитывать и такой фактор нельзя. Уже половину немалого баллончика на себя вылил, потому ходил, как посланник Бога, от которого разбегаются злые насекомые.

Местные чем-то мазались, больше грязью с чертополохом, но такие методы мало помогали от наглых мелких мошек, да и более степенные комары не сильно пугались грязи.

В городе — да, я именно так теперь и думаю, что это город — суеты не было. Может быть, она имела место, когда подняли тревогу, но сейчас все занимают свои места, согласно купленным билетам, то есть штатного расписания по батальону. Хотя, численностью наше воинство до батальона не дотягивало.

— Дым! — закричали на одной из вышек.

— Всем приготовиться! — скомандовал главный воин Рыкей.

После некоторых споров и сомнений, все-таки Рыкей, брат Никея, и стал командующим. Сомнения в его назначении были первоначально лишь в том, что Рыкей присоединился к подготовке города к осаде только на завершающем этапе работы. Но все-таки он был опытным воином. Да и не малую роль сыграл тот фактор, что Рыкей — самая удобная фигура и уважаемый всеми.

Я поднялся на вышку. Хотелось бы назвать эту конструкцию «башней», но она выглядела не более, чем вышка.

— Вертухай на месте. Потанцуем, суки? — прошипел я, прицеливаясь.

Я решил стрелять только и исключительно тогда, как уверен в поражении вражеского воина. Патронов для автомата осталось сто два. И даже в условиях осады, я хотел сохранить с десяток автоматных патронов, да и пистолетных тоже.

Ночью из города ушли три воина, среди которых, как я узнал позже, был Корн. И по этому поводу я нервничаю. Что-то Корн везде такой героический получается, что того и гляди, уведет мою красотку. Ну да ладно, все же одно дело делаем, а Севия уже моя, да и беременна.

Эта группа была отправлена для разведки, и для хулиганства. Про диверсантов много разговаривать не пришлось, принцип был местным понятен. Нагадить противнику вписывалось в военную доктрину людей Бронзового века.

Еще не знаю, как именно нагадила группа, в которую входил Корн, но то, что они развели дымовуху в километре от города, говорило о том, что начинается штурм. Ну, это было понятно. Вчера огненные захватчики поздно пришли, но сегодня проведут разведку-боем, или вовсе ломануться на стены со всем рвением и без иного расчета, как только задавить массой.

— Лестницы! — сказал я, всматриваясь в бинокль.

Пусть тот оптический прибор, который я держал в руках и являлся слабейшим за иной, который на дозорной вышке — самом высоком строении, зума мне хватало.

Штурмовики шли пока спокойно, не думая, что им что-то угрожает. Они несли лестницы, выстраивались под прикрытием массивных щитов, сложенных из бревен. Можно было с уверенностью сказать, что противник собирается атаковать сразу на трех направлениях: по центру, и, соответственно, по бокам, но с реки никого не было, лишь с два десятка вражеских воинов, следящих за обстановкой. Удары планировались одинаковой силы, что определялось по количеству задействованных воинов. По шестьдесят человек на каждом направлении.

— Хренасе! — воскликнул я, завидев, как арбалетный болт впивается в голову одного из хорошо экипированных, по местным понятиям, воина.

Сразу стало понятно, кто этот Вильгельм Телль Бронзового века никто иной, как Никей. Это второй человек в племени резвится, не иначе. Больше некому. Болт был родной для арбалета из будущего. Это оружие уже давно облюбовано дексом племени Рысей. Я и не артачился, когда отдавал оружие умелому воину. Вот и результат.

— Ну тогда и я, — сказав это, я стал выискивать цель.

Еще вчера я подранил одного из самых знатных воинов из числа осаждающих. Целился в живот, но задел ногу. Чуть поспешил, да и рука дрогнула. Сейчас я не буду торопиться.

— Бах! — прозвучал гром, оповещающий, что я, Верховный жрец, вступил в дело.

Найдя одного из воинов, неплохо экипированного, по крайней мере у него было и копье и топор, я выжал спусковой крючок и даже не нужно было смотреть на результат, я был уверен, что попал.

Противник засуетился и начал ускорять свои приготовления. И в этом была польза от двух выбитых врагов. В спешке, да еще и под обстрелом, многое забудется, что-то и не сделается. Мы же уже заждались атаки, и увеличение ожидания играет не в лучшую сторону.

И огневики побежали. С чувством гордости за своих соплеменников, я отмечал, что на учениях у нас получалось более споро и слаженно двигаться. Ну так мы тренировались в обе стороны: и обороняться и нападать.