В то же время я помню, насколько была соленая земля у геологического разлома, словно ешь самую, что ни на есть соль. Только она хрустит на зубах, и с грязью. Так что я надеюсь, что работа в том месте, принесет в десятки раз больше соли, чем лесные солончаки.
— Ты еду собрала? — спросил я Севию, зашнуровывая отличные берцы, снятые мной у убитых бандосов.
— Собрала. Сало положила, тушенки, солянки, испекла овсяных лепешек, — отвечала полусонная девушка. — Вот пока ты возился со своими печами, все и сделала.
— Ну, ты ж моя умница, — сказал я на русском языке, который вполне уже понимала и Севия, а после поцеловал любимую жену.
Предупреждение наше сработало на «отлично». Я мог бы еще поспать не меньше сорока минут прежде, чем первая лодка речной армады вошла в наше русло реки. Дозор был организован на высокой возвышенности. Там, где в будущем будет располагаться деревня Судков и стоять памятник воинам Великой Отечественной войны. Это примерно в четырех километрах от нашего селения. Мало того, что там обрыв метров в сто над уровнем реки, что позволяло издали увидеть приближающиеся корабли, так еще и река делает изгиб, уходя в сторону. Это позволяло успевать дозорным добежать до селения и сообщить о приближении кого бы то ни было.
Я понимал, что с той стороны ждать опасности, скорее всего, не приходится. Однако, в главном селении Рысей могло произойти всякое, вот только что был очередной переворот. Так что лучше контролировать там, где это можно делать. Вот с другой стороны организовывать дозоры сложнее. Но и это не было основной причиной для того, чтобы отвлекать трех воинов на дежурство.
Когда мы проплывали в сторону главного селения Рысей, я заприметил это место, а воспоминания из будущего создали в воображении картину весьма выгодного расположения селения. Расспросив Вара и его людей, я пришел к выводу, что основать там общину было бы весьма удачным решением. Ручьи и протоки с чистейшей водой полные рыбой, рядом богатый лес, возможности земледелия, так как несколько больших полян, что можно назвать лугами, в наличие. Именно по последнему параметру я и выбирал примерное месторасположение будущего селения.
Однако, об этом думать пока рано, а вот о том, чтобы следить за рекой, вполне уместно. И, пусть Никей, Рыкей, или кто-либо иной, видят, что селение общины Верховного жреца бдит и будет впредь бдеть. О, какая игра слов получается! Главное, не бздеть!
Лодки все прибывали, и прибывали. Вот еще и два плота появились. И с каждой долбленкой, показывающаяся рядом с нашим селением, в голове все чаще начинала пульсировать боль.
— И что вам здесь медом намазано? Столько ртов пришло! — бурчал я, встречая первых воинов Рысей, вступавших на землю и оттаскивающих в сторону свои лодки, предоставляя простор для маневров другим.
Я, конечно же, бурчал, нервничал, но понимал, насколько важна и своевременна эта поддержка. Сейчас можно быть, если не уверенным, то с меньшими сомнениями, что шансы на победу есть и не малые. Не хитрыми подсчетами еще до того, как сойдут на берег все прибывшие воины, я смог определить численность нашего объединенного воинства. Так, вместе с подростками, тремя молодыми женщинами, получалось более ста пятидесяти воинов. Это очень немало! Особенно при обороне за стенами острога. Если брать примерное соотношение обороняющихся и наступающих, как один к шести, то уже сейчас противник должен выставлять… девять сотен воинов. А это для племени Огня нереально.
И пусть не смущает наличие в этих подсчетах подростков и женщин. Праща стала самым популярным оружием в общине. Это случилось уже потому, что овладеть техникой использования пращи мог почти каждый. Запущенный камень в голову противника станет, безусловно, неприятным сюрпризом. А запускать такие камни, причем, весьма ловко, умеет большинство подростков нашей общины, как и ряд женщин, умело бьющих уток и куропаток в округе.
Здесь можно было бы, конечно, говорить о том, что это дети, что, не повидавшие жизни, юноши и девушки не должны участвовать в войне. Чушь! Должны и обязаны! Мыслить нарративами людей будущего, сытых, между прочим, людей, — делать верный шаг на пути к поражению. И характером эти подростки настолько сильные, еще и с неотложным фатализмом, что дадут фору многим взрослым мужчинам будущего. Тут для каждого человека вопрос в участии в оборонительном сражении стоит ровно так: а что я могу сделать? Могу держать копье? Держу. Могу раскрутить камень в праще? Делаю именно это.
— Никей! — артистично воскликнул я, заприметив важно ступающего с плота бывшего наставника воинов. — Как же рад я тебя видеть!
— Нахар ты виздишь? — усмехаясь спросил Никей.
— Чего⁉ — рассмеялся я, думая о том, что нужно бы поправить русскую речь своему…
Собственно, а кто он мне? Друг? Не думаю. На таком уровне, к которому стремлюсь я, и рядом с которыми находится Никей, дружба вообще маловероятна. У руководителей-правителей среди других власть имущих, друзей не может быть. Он мне враг? Это точно нет! По многим причинам, как и по ощущениям и моему отношению к этому человеку. Не приятель, не соперник… Во! Стратегический партнер! Путин и Лукашенко. А я кто, если проводить параллели? Может, вообще — Си Цзиньпин? Вот, до чего доводит человека хронический недосып — до глупых мыслей.
— Спасибо, Никей, — искренне поблагодарил я. — Что воинов привел, что посчитал важным не дать нам умереть.
— Разве я мог оставить посланника Бога на съедение огневикам, — сказал Никей также вроде бы искренне, по крайней мере, я не почувствовал фальши.
— Я бы хотел уточнить про съедение. Еду привезли вместе с войнами? — спросил я.
— Немного у нас еды… Нужно промыслы организовывать. Я думал… — Никей пристально посмотрел на меня. — За оборону и помощь ты станешь сам кормить воинов.
— Это, как посмотреть, Никей, кто кому должен. Я, конечно, благодарен, но когда речь о еде… Сам понимать должен, как это важно. А что до того, кто кому должен, так напомню, что наша община стоит на пути племени Огня, мимо они не пройдут, поэтому битва будет здесь, вдали от главного селения Рысей. И кто кому должен быть благодарен? Кто кого кормить должен? — говорил я, стараясь сдерживаться.
Между тем, я был действительно благодарен Рысям, но и понимал другое. Никею нужно показать, что полное главенство здесь и сейчас, ему не видать. Нельзя вот так приплывать и сразу же менять все то, что работает и сбивать с толку тех, кто работает. Надеюсь, что мой нажим будет воспринят Никеем адекватно. Ну и я показал, что не теленок и понимаю сущность происходящего.
— Я все это понимаю, Глеб. И огневиков нужно останавливать тут. С тобой у нас все получится. Но и ты пойми, что у Рысей осталось мало еды. Что-то сгорело в последнем бою, иные рода, так и вовсе не поставили нужное количество еды. Но и мы прибыли не с пустыми руками, — отвечал Никей, а я вычленил определение «мы» и «наше».
Никей разделяет селение общины и племя. Хорошо это или плохо? Вот с этим разобраться не могу. Хотелось бы, конечно, большей степени самостоятельности в принятии решений, но при этом не потерять поддержку всех родов Рысей. Короче… Хочется и рыбку съесть и на что-то там присесть. Хотя нет, не хочется, никогда не хотелось. Да о чем это я вообще? Диагноз мой — недосып хронический.
— Я сегодня ухожу, наверное, на два, может три дня. Никей, не устраивай своих порядков! Во всем происходящем есть смысл и идея. Вар все понимает, согласовывай с ним, если что удумаешь делать, — сказал я дексу племени Рысей.
Пободались еще раз взглядами. Я не отступил. Может меняюсь, или осваиваюсь, но прогибаться под взглядами Никея не буду. За мной, смею надеяться, уже стоят люди, в союзниках Армит, вроде бы Корн в приятелях, после того, как я ему настучал по морде-лица. Так что нормально все, не нужно бежать.
Прибытие же Никея с войнами поставило передо мной дилемму. Правильно ли я делаю, что ухожу в тот момент, когда в общине большое пополнение? Может, это и ошибка, но если не сейчас, то когда? Я же только и иду для того, чтобы показать место и организовать постоянный дозор за движением на реке. В ту сторону уходили дозоры, однако, слишком там, в месте впадения реки Сож в Днепр, активное движение. Оставлять три-пять человек в секрете — это подвергать их опасности. А отряжать большее количество воинов — наших условиях было расточительством, когда каждый мужчина занят на строительстве.
