А с Олли Лайне мы встретились уже на следующий день и на жуткой смеси русско-испанско-английско-немецкого согласовали свои действия. Если с его братьями я свободно говорил на русском, то Олли на чужбине подзабыл этот язык, а я еще не в должной степени овладел испанским. Да что там говорить, запомнил несколько десятков фраз и пару сотен слов за время плавания. Благо испанский на корабле знали около десятка человек, включая, естественно, чилийского офицера.
В общем, к концу месяца я занял место механика в пароходной компании Лайне, насчитывающей целых четыре небольших кораблика, предназначенных для каботажного плавания и оснащенных паровыми двигателями, и два парусных судна. Дела Олли шли неплохо, кроме перевозок он занимался заготовкой сельхозпродуктов, и имел пару рыбных «заводиков», где сушил и коптил рыбу опять же для нужд армии.
Первоначально я плавал в качестве механика на одном из судов, потом стали бросать на ремонт и отладку паровиков, да и вообще всех механизмов, с коими не смогли совладать местные умельцы. Не то чтобы я был великий инженер, но со своими обязанностями справлялся. Тем более, в этих местах с инженерами было не густо.
Зарплата моя подросла и была по местным меркам весьма и весьма достойной. Но мне этого было мало. Не довольствуясь имеющимся, я везде пытался найти новые возможности для себя. Например, я взялся за ремонт и отладку паровой машины монитора «Уаскар». Двигатель корабля был сильно поврежден в бою с перуанским монитором «Манко Копак», в котором погиб капитан корабля. Тогда чилийцам чудом удалось вернуть паровую машину к жизни и оторваться от врага. Однако с тех пор корабль сильно потерял в ходе и его преследовали поломки. Осмотр продемонстрировал, что «ремонт на коленке» не пошел паровой машине на пользу. Машине в дальнейшем потребуется капитальный ремонт, а еще лучше замена механизмов, а главное, котлов. Сейчас они в таком состоянии, что того гляди взорвутся. Тем не менее мне удалось вернуть движок к жизни и какое-то время он еще мог послужить. На испытаниях паровая машина паспортной мощности в полтора тысячи лошадиных сил смогла разогнать монитор до десяти с половиной узлов. Это меньше, чем двенадцать узлов по паспорту, но куда больше чем удавалось достичь чилийцам в ходе этой войны.
В результате корабль отправился в боевой поход к берегам Перу, а я получил щедрую премию.
В 1883 году война завершилась. Почти завершилась. А значит вскоре последует сокращение армии и, как следствие, снижение закупок. Но на Огненной земле вспыхнула золотая лихорадка и я почти убедил Олли обратить внимание на юг и наладить поставки продовольствия золотоискателям. Почти убедить, потому что неторопливый в принятии решений финн согласился отправить к Огненной земле один корабль. А мне пришлось вложиться в эту экспедиции всеми своими накоплениями.
Я помнил, что в Чили был обнаружен гигантский самородок весом в полтора центнера. Жаль, что не помню, когда и где. Когда — черт с ним. А вот где… Пусть там даже не чистое золото. В сегодняшних ценах это тысяч двадцать фунтов стерлингов. Хотя само по себе чудо природы стоит и поболее. За такой приз не грех и побороться.
Одним словом, следующие три года я провел в плаваниях от бухточки к бухточке вокруг всей Огненной земли. Один кораблик на паях с Лайне превратился в три, причем два из них полностью принадлежали мне. Я доставлял золотоискателям спиртное и консервы, одежду и инструменты.
А главное — женщин! Женщины — вот настоящая золотая жила Огненной земли. За женскую ласку рудокопы платили щедро, куда более щедро, чем даже за ром. Впрочем, это дело я поручил одному трансильванскому еврею, Исааку Шору по прозвищу Водичка, который специализировался на этом занятии на своей родине. Причем официально я к этому делу не имел никакого отношения. А неофициально держал сутенера за горло. Самым прибыльным из предприятий Шора был плавающий бордель, который Водичка называл в шутку Kaiserlich-königliches mobiles Feldbordell.
Трансильванец быстро и умело наладил работу на местах. С недобросовестными конкурентами он быстро расправился с помощью другого своего бывшего соотечественника и бывшего поручика австро-венгерской армии Давора Дукича, сколотившего на мои средства внушительный вооружённый отряд из далматинцев, которых в эти годы на Огненной земле оказалось немало, а в целом в Аргентине — еще больше. В основной массе это были мирные трудяги, разорившиеся виноградари. Но были среди них и те, кто с удовольствием менял мотыгу на винтовку.
Были у меня и свои золотодобывающие артели из тех же далматинцев. Одна из таких артелей столкнулась с группой головорезов, прибывших на баркасе под аргентинским флагом, и под угрозой оружия отнявших у далматинцев добычу, припасы и снаряжение.
Пришлось к месту происшествия отправиться Дукичу, который привез ко мне в Пунта-Аренас главаря этой банды. Молодчик чуть младше меня по возрасту держался с апломбом, представившись официальным представителем аргентинского правительства. Впрочем, никаких документов он предъявить не смог. А вот у меня все было оформлено чин по чину, и покупка участков земли, и разрешение на добычу. Власти на Огненной земле собственно не было никакой ни у Чили, ни у Аргентины, но я подстраховался, отправив доверенных и в Сантьяго и в Буэнос-Айрес. Как известно, чем больше бумаги — тем чище задница. К слову, звали наглеца Хулио Попер. Наградил же бог именем-фамилией.
Когда молодчик услышал, что его отправят в Рио-Гальегос и местный алькальд, с которым мои люди давно наладили взаимовыгодное сотрудничество, скорей всего приговорит его к исправительным работам, речь молодчика тут же изменилась. Он назвал себя горным инженером, закончившим Политехническую школу в Париже. Диплома горного инженера он, понятно, с собой не возил.
Когда я спросил его, почему он не остался служить во французской армии, молодчик посмотрел на меня непонимающе.
— Вы ведь закончили Политехническую школу, — пояснил я. — Семьдесят процентов «Иксов» идет в армию, тридцать в промышленность и науку. А что выбрали вы?
Авантюрист стал рассказывать, что он работал в США, на Кубе, Бразилии, совершил кругосветное путешествие. В общем, много слов — ноль достоверности. Видать он был таким же выпускником Школы, как и официальным представителем правительства Аргентины.
Тем не менее я решил использовать молодца, отдав его под начало Водички. Но сперва снял с него письменные признания в самых мерзких, с точки зрения Латинской Америки, грехах.
К слову, Водичка быстро нашел с Хулио общий язык, так как тот оказался вовсе не Хулио, а единоверец и почти земляк Исаака. Узнав об этом, я заставил Попера, как раньше Шора писать признания о тайном еврейском заговоре с целью организации на южной окраине Южной Америки еврейского государства. С подписями и отпечатком окровавленной ладони. Эх, не дай бог попадут эти бумажки в будущем конспиролухам, они такие теории о всемирном заговоре накрутят…
Дела шли неплохо. Через мои руки прошли уже почти три сотни килограмм золота, принеся больше пятнадцати тысяч фунтов чистой прибыли. А в будущем ожидалось только увеличение доходов. Тем более, что Олли Лайне наконец решился более серьезно вложиться в дело. К слову, Олли женился. Женился он на некой Марии Оливарес, происходящей из какого-то жутко старинного кастильского рода, чуть ли не герцогского. На самом деле ее имя и фамилия насчитывали с дюжину слов, из которых я запомнил только Гусман. Ну потому что знакомо. Но для Олли важней были не знатность жены, тем более что кроме бесконечного перечисления имен и фамилий девица ничего принести в качестве приданого не могла. А вот то, что она по матушке была троюродной кузиной жены влиятельного аргентинского политика Пеллегрини, для бизнеса Лайне было важней. И пускай этот бизнес по европейским меркам копеечный, но… связи, и даже намеки на возможные связи позволяют добиться большего. В общем, для Олли это была идеальная партия.
Бизнес рос, бизнес ширился…
А потом Лейне-младшего убили. Какого-то черта его понесло в трактир, да еще с женой — как раз в тот момент, когда там пьянствовала компания ирландцев. Один из которых не придумал ничего лучшего, как хлопнуть жену Олли по заднице. И тут у горячего финского парня сорвало крышу. Он полез в драку. За ним в сражение вступили его сопровождающие. В потасовке кто-то пырнул Олли ножом.
