Плавали, знаем. Джентльмен — хозяин своему слову. Захотел — дал, передумал — назад забрал. И если у тебя паранойя, то это не значит... А есть она у меня? После армянских молодцев — на троих хватит. Знаменательная многодневная встреча привела к тому, что я готов подозревать в недобром умысле даже мальчика Сережу, которому теперь придется сражаться в «чапая» с кем-нибудь другим.

Второй гребок получился, в отличие от первого, слишком глубоким. Но потом я приспособился и начал отмахивать с относительно ровной периодичностью. Пошло дело! И возгласы восторга, сопровождавшие спуск на воду второй шлюпки, всё удалялись. Тут в голову мне пришла внезапная умная мысль, и я свернул в сторону, пытаясь плюхать как можно тише. Сколько я успел проплыть? Метров пятьдесят, не больше. Слава богу за темень, иначе видно бы меня было далеко.

Теперь я двигался тихо, хоть и не так быстро. Даже остановился, чтобы обмотать ветошью ручки весел до самого валька. С целью профилактики мозолей. Потому что как только я натру ладони, тут же скорость моя упадет до нулевой.

Повезло мне, не иначе. Преследователи, сопровождаемые матом пополам с понуканием, проплыли совсем недалеко, но свет их фонарей до шлюпки не достал. Зато я теперь точно знал, куда двигаться. Вернее, откуда. Потому что за криками и скрипом уключин меня вряд ли услышат, если только я не стану распевать во все горло песни и производить другие, не менее противные звуки. Вот так, потихонечку, гребок за гребком.

Очень скоро, минут через пятнадцать, наверное, огни яхты превратились в пятнышко на горизонте. И вовсе не потому, что я весь из себя крутой гребец. Просто меня подхватило какое-то местное течение, совсем мизерное, наверное, но мне хватило. И понесло потихонечку вдаль. Немного не на север, скорее, почти на запад, но я не в претензии. К тому же я сейчас не совсем уверен в направлении. Утром сориентируюсь по солнцу. Интересно, а почему они шлюпку спустили, а не стали догонять основным судном? Побоялись повредить в темноте и пустить меня на дно? Или слишком долго машину раскочегаривать? Но так или иначе я удалялся от слишком любопытного графа и его таких милых родственников. Ребята, я буду скучать, честное слово!

***

Часа два спустя я понял, что устал. Первоначальное возбуждение прошло довольно быстро, а как адреналин кончился, так и началась обычная работа. Только в темноте. Свой фонарь я потушил в самом начале, да и что бы я увидел? Ночное море? Зрелище романтическое, спору нет, но тратить на это далеко не бесконечный запас топлива — увольте.

А как навалилась усталость — так я решил и поспать. Всякие мысли в голову лезли постоянно, подсказывая, что будь я поумнее, так не стал бы бежать сейчас, а дождался бы следующей ночи, когда согласно наметкам курса, мы были бы почти рядом с берегом. С другого плеча пошептывали, что сообразительный и вовсе бы дождался прихода в Гельсингфорс. А я все эти мыслишки посылал подальше, потому что никто не знает, какая погода будет завтра, и в каком состоянии я бы сошел на берег. Опоили бы винишком в смеси с общедоступным опиумом, да и оттарабанили бы в нужное место. Княжество Финское, оно только на бумаге автономное и независимое, а на деле, если скажут из Питера, так и возьмут под козырек. Точно так, как и при Советской власти выдавали всех пойманных из Союза бегунков, и никого стремление к свободе не волновало.

Я глотнул немного воды из фляги, накрылся с головой ветошью, да и задремал, предварительно затащив весла внутрь и тщательно их укрепив. Не хватало еще очнуться и выяснить, что вместо мотора у меня только ладошки.

Проснулся я не от пения птиц, а от кратковременного полета. Лодка моя налетела на препятствие в виде камня. Противного, еле торчащего из воды.

Огляделся по сторонам и вспомнил подходящую к ситуации песню; скоро рассвет, выхода нет. Небо серело справа от меня. Уровень освещенности — сильные сумерки. Из хороших новостей — камень предварял собой береговую линию. Вон она, суша, метров десять осталось, не больше. Конец хороших новостей. Потому что передо мной был ни фига не материк, а так, мелкий плевок в вечность. Остров метров семи в поперечнике высотой до двух метров над уровнем моря. Из растительности — одни только микроорганизмы. Ни деревьев, ни кустов не имелось. С фауной тоже беда. Одним словом, камень чуть более крупный, чем тот, к которому я невольно пришвартовался.

Так что надо отчаливать и держать прямо. Благое дело, течение довольно сильное, раз меня приложило к камню, а не мягко толкнуло. Тут еще волна помогла в виде вспомогательного фактора. А мы уйдем на север. Там флегматичные чухонцы, как-нибудь с ними коммуникацию налажу. А там буду думать, кто виноват и что делать.

Однако бог вволю повеселился сегодня утром. Угорал, наверное, над моими планами, катался по полу и вытирал выступившие на глазах слезы. Только я оттолкнулся от моего невольного причала, как понял, что внутреннее пространство шлюпки сильно изменилось. Скорее всего, треснула какая-то не очень надежная доска обшивки. И теперь через эту течь внутрь поступала вода, будто в родной среде обитания ей места мало. Давненько я в робинзонов не игрался. Пора начинать.

Финальная глава… как много в этом звуке…

Сквозь раскрытое окно старинного замка (или особняка) видны покрытые виноградниками горные склоны и голубая гладь моря под солнцем Италии… или Франции… или Испании, в общем под южным солнцем. А главный герой сидит в мягком кресле, потягивая легкое винцо и вспоминая былые дни: путешествия, приключения, битвы, красивых женщин…

Как бы хотелось начать финальную главу как-то так. А завершить, на мотив из «Соломенной шляпки», чем-то вроде:

Спокойно спи, Козьма Прутков…

Но нет, утлый челн судьбы Семен Семеныча Георгиева приткнуло к камню в стылых водах Финского залива, у баркаса течь, вокруг враги и главного героя надо спасать… или уже утопить зверским образом.

Хоть монетку бросай!

*

1881 год и далее…

Когда лодку стало заливать, пришлось возвращаться на камешек с которого отплыл и озаботиться приведением плавсредства в более или менее нормальное состояние, а то обидно будет потонуть буквально у берега Финляндии. Дай бог до вечерадобраться или хотя бы доплыть до ближайшего островка, виднеющегося у горизонта. В общем день потратил сперва на устранение течи с помощью мха и тряпок, на которые пустил кое-что из вещей, а потом на недолгое плавание.

Следующую ночь я провел на островке побольше. Здесь были не только валуны, поросшие мхом, но и заросли кустарников, а также несколько сосен. В общем, в планах было с утра набрать сосновой смолы, более тщательно заделать источники течи и плыть к следующему островку.

А ночью меня довольно грубо разбудили. Островок оказался пристанищем то ли контрабандистов, то ли морских разбойников, хотя я и не слышал, чтоб в Финском заливе в конце XIX века орудовали пираты, но мало ли… Может, у них закопаны бочки с пиастрами.

Вот честное слово, именно такие мысли меня посетили, когда я увидел себя в окружении бородатых морд самого злодейского вида. В отблесках костра они выглядели куда более пугающе, чем проклятый экипаж «Черной жемчужины». На этапе кандальники и то благообразней выглядели. Вот нафига мне надо было разжигать костер, надеясь что он не будет виден из-за камней и сосен?

К счастью бандюганы оказались обычными финскими рыбаками, как позже выяснилось, возвращающимися из Сестрорецка, куда они возили плоды своего промысла. Почему они сбывали улов в небольшом поселке, а не в столице, и почему плыли ночью — я спрашивать не стал. Не задавай неудобных вопросов и не получишь семь дюймов стали в сердце и пару фунтов камней в брюхо.

Кстати, рыбаки в начале разговора вполне умело меня обшмонали. Нашли и документы, включая справку от жандармов, и припрятанные двести рубликов. Хотя, казалось бы, я их так упрятал, что не найти.