Тем временем, деварониан, думая, что все овации публики предназначались ему одному, продолжал раскланиваться перед толпой с галантностью, достойной принцев Бандоона, как вдруг, две все еще достаточно сильные мохнатые лапы обхватили его шею мертвой хваткой. Перед тем, как погрузиться в темноту, он услышал хруст сквозь неумолкающий рев арены. Вуки свернул ему шею. Он с трудом оттащил мертвое тело к краю платформы и сбросил его в воду, при этом что-то злобно прорычав. Когда он развернулся к человеку, на его лице была смесь ненависти и вековой усталости, а каждый следующий шаг давался ему с огромным трудом. Его массивное тело качалось из стороны в сторону, не в силах поддерживать свой вес. Но, несмотря ни на что, он продолжал делать один неумолимый шаг за другим. Человек, попятившись назад в приступе благоговейного страха, споткнулся и упал на платформу, после чего продолжил отступать ползком, не в силах оторвать скованного ужасом взгляда от надвигавшегося вуки. В руке человека был зажат бластер и ему было достаточно просто направить его на вуки и спустить курок, чтобы убить своего врага, но в тот момент вся его воля была начисто уничтожена налитыми кровью глазами, нависшими из-под мокрой шерсти и сулившими ему неизбежную смерть.

Вуки оставалось всего несколько шагов до своего последнего противника, как вдруг его сшибла с ног металлическая сетка, пущенная одним из дронов, патрулировавших арену.

Рядом с Сатто, Джарро усмехнулся, явно довольный неожиданностями, произошедшими на арене. Комментатор Шоукилл не находил себе места, в равной степени потрясенный увиденным, как и все.

-…и это абсолютно против правил! Он прикончил деварониана уже после окончания игры. И все же! То, свидетелями чего мы стали – абсолютно неверооооятно! И, возможно, успевший стать нашим любимчиком, вуки, достоин прощения!? Как вы думаете?

Раздался оглушительный рев одобрения. Тем временем дроид охранник, держа сетку в цепких длинных конечностях, отлетел от финальной площадки и завис над водой. Человек с трудом обретал самообладание, поднимаясь на ноги и все еще поглядывая на заключенного в сетке вуки, который, наконец, все-таки вырубился, потеряв сознание. Казалось, что человек все еще до конца не верил, что тот больше не представляет угрозы, можно было подумать, что он боялся, что внезапно, каким-то невероятным образом, вуки порвет металлическую сетку и ринется заканчивать свое кровавое дело со всей присущей ему непоколебимой яростью.

-Зрители хотят даровать вуки жизнь! Какой поворот событий! Но что же скажет хозяин наших игр – великий Джарро!?

Хатт улыбнулся и помахал собравшейся публике. Затем он, к ее удивлению, повернул голову к Сатто и спросил ее:

-Как бы поступили в космосе чиссов с тем, кто нарушил правила игры?

Она не должна была думать над ответом слишком долго, особенно в том случае, если Джарро прощупывал ее.

-Такое не прощается.

Джарро удовлетворенно кивнул.

-Да. Совершенно разные методы оценки личности. Здесь, в космосе картеля, я поощряю незаурядные качества и храбрость. Изменение правил по ходу игры – катализатор, позволяющий проявиться самым достойным.

Он вновь обратился к зрителям улыбкой щедрого хозяина и поднятым вверх пальцем. Проекция хатта висела над ареной, давая всем и каждому узнать его волю.

-О дааа! Наш кровавый берсерк спааасен!

Джарро, тем временем, уже вернулся к разговору с мууном. От внимания Сатто не ускользнуло, что влиятельный таннои получал от кровавого представления не больше удовольствия, чем она сама. Его большие круглые глаза рефлекторно расширялись и становились еще больше каждый раз, когда видели очередную сцену насилия.

Арена снова менялась. Раненый карлок, в поиске убежища, выполз в открывшееся отверстие на дне, следуя за уходившим течением воды. Когда монстр пропал из виду, по бокам арены открылись шлюзы, из которых в освободившуюся полость с грохотом высыпался тот самый рыжий песок, а специальные дроиды утрамбовали его так, чтобы поверхность была жесткой и ровной. В то же время израненного отключившегося вуки погрузили на носилки медицинские дроиды и под аплодисменты толпы увезли с края арены.

Шоукилл, тем временем, рассказывал, сколько необычных, непредсказуемых сражений ему довелось повидать. О том, как бывали случаи, когда все участники игры умирали, а также о том, что ни разу не видел, чтобы не умер никто.

Но вот зрители притихли, потому что все приготовления на арене были сделаны, и вместо водной глади и песчаных дюн, перед глазами зрителей предстала абсолютно ровная поверхность прессованной красной пыли. Свет приглушился во всем громадном пространстве арены, создав довольно правдоподобный эффект сумерек.

На арене появилась сама Снейд. Ступив на рыжий песок, она на мгновение остановилась, чтобы вдохнуть его запах полной грудью. Это была женщина человек, среднего роста, с длинными черными волосами, собранными снизу металлическим обручем. На ней были черные одежды, которые повторяли изгибы ее тела, но не облегали его. Рукава туники заканчивались на локтях и продолжались длинными перчатками, также и ботинки, доходившие до середины голени. Она могла бы показаться красивой, если бы не шрамы и злобная ухмылка, не сползавшая с ее губ. Когда она вышла на середину арены поигрывая суставами, шаги ее были легкими и уверенными. Она походила на проснувшуюся змею, следом за которой волочились два металлических хлыста, каждый из которых состоял из множества подвижных острых соединений. Крепко держа изогнутые рукояти, которые, казалось, были продолжением ее собственных рук, она неторопливо ходила из стороны в сторону, поджидая своего противника.

Сатто пришло на ум, что ее действия чем-то походили на боевую медитацию, с помощью которой Снейд настраивалась на предстоящий поединок.

В ложе, велением руки Джарро подозвал к себе катара Зеда, который до сих пор так и стоял в тени, не двигаясь с места. Тот подошел к хатту, прихватив с собой длинный посох. Его походка была легкой, а каждое движение высокого тела таило в себе скрытую скорость и упругую силу. Сатто была знакома эта физическая самоуверенность на собственном примере: когда тело в результате изнурительных тренировок и таланта становится совершенным в своей естественности орудием. Он был одет в легкие бежевые и коричневые одежды, которые прикрывали тонкую броню, никак не сковывавшую его движения, и бордовый плащ, перекинутый через левое плечо и доходивший ему до колен. Шерсть на его лице была черно-оранжевого паттерна, а темные длинные волосы – собраны на затылке в тяжелый пучок. Желтые холодные глаза с вертикальным зрачком-щелкой выражали нетерпение и готовность к бою.

-Ты выходишь на арену, Зед, сейчас.

Этого было достаточно. Катар кивнул и надел на лицо истертую временем старую маску. В мгновение, его лицо превратилось в застывший и принявший форму маски кошмар. Костяного цвета и овальной формы, она длинными острыми зубами уходила с середины до самого низа. Левая глазница маски походила на классический разрез Т-визора, правая – круглая, горела красным. Один его облик, должно быть, вселял ужас в сердца его врагов.

Он сделал несколько шагов к краю ложи, но остановился и, не оборачиваясь, спросил:

-А как же она?

-Она не представляет угрозы.

После секундного колебания он встал на парившую у края платформу и взялся одной рукой за вертикальный шест. Небольшой диск отлетел от ложи хатта, и плавно опустился к поверхности арены. Зед ступил на землю, держа посох в опущенной руке. Снейд, разглядев маску еще во время спуска, перестала ухмыляться. Ее лицо осталось таким же жестким, но стало, вдруг, предельно сконцентрированным и серьезным. Он стоял в двадцати метрах от нее, полуобернувшись в сторону своего хозяина, когда она крикнула:

-Так это ты?!

Катар даже не обернулся на ее окрик. Живой статуей, он стоял на месте, ожидая повелительного жеста руки, или едва заметного кивка головы Джарро хатта. Снейд, взбешенная его безразличием, крикнула снова: