Мой отец радостно хлопает в ладоши, а я поднимаю свой бокал, надеясь, что это развеет все наши с ней опасения по поводу друг друга. Она улыбается и поднимает свой бокал, звеня им о мой. Мы поднимаем свои, и все смеемся.

— Что происходит? Все улыбаются. — говорит Джулиан, внося индейку на огромном блюде. Мы отодвигаем стулья, чтобы у него было достаточно места, чтобы наклониться над столом и поставить тарелку.

— Мы радуемся, что она наконец-то выполнила свой список желаний, — говорит мой отец.

Джулиан на мгновение смотрит на Лору, затем его рука опускается за мой стул, и его пальцы легонько касаются моей шеи. Я вздрагиваю от этого мягкого прикосновения и пытаюсь сосредоточиться на том, где мы находимся.

— О? Список желаний?

Лора закатывает глаза, но смеется.

— Не удивляйся, Джулиан. Я умею веселиться! Мне потребовалось время, — она делает паузу, прежде чем глубоко вздохнуть. — Потребовалось чертовски много времени, но я наконец-то добралась до этого места и составила свой список. Начну с катания на лыжах.

— Ты? — смеется он, запрокидывая голову назад. — Ты на лыжах? Пожалуйста, попросите кого-нибудь записать это, потому что я ни за что на свете не могу себе этого представить.

— Да, да, ты хорошо проведешь время, смеясь над всеми фотографиями, которые я сделаю. Но помни, это будет не так страшно, как в тот раз, когда ты показала мне фотографии, где ты на верблюде в Египте, и упала лицом вперед.

С моих губ срывается вздох, и Лора кивает, направляя свой бокал на Джулиана.

— Дорогой, может, он и любит Египет, но на верблюде ему не проехать, чтобы спасти свою жизнь.

— Это было один раз, и они настояли, чтобы я сделал фотографии и поделился ими со всеми дома, — оправдывается Джулиан. Я откидываю голову назад, чтобы посмотреть на него, и он подмигивает, вдавливая пальцы в мою шею и потирая маленькие кружочки.

— Я бы хотела увидеть эти фотографии, — говорю я.

— Я найду их, уверена, он попытался удалить их, как только я увидела их и посмеялась над ним, — поддразнивает Лора, прежде чем улыбнуться мне.

Мое сердце не может быть счастливее. Когда мы все здесь и ведем себя вежливо под одной крышей. Моя мама входит в столовую, громко стуча каблуками, и ставит два гарнира.

— Я ломаю себе шею и спину, а все, что я слышу, — это смех! Дорогой, пожалуйста, помоги мне с остальной посудой.

Мой отец смотрит на нее и кивает, быстро вставая. Джулиан говорит, что тоже поможет, и они оба исчезают на кухне. Моя мама делает глубокий вдох и откидывает волосы на плечо. На ней красивое черное платье с бордовыми деталями. Оно подходит к сервировке стола.

Лора похлопывает по стулу, стоящему рядом с ней, и моя мама улыбается, подходит и садится. Она поднимает бокал с вином, который поставил для нее отец, и делает долгий глоток. Ребята возвращаются, наполняя стол всякими вкусными блюдами, прежде чем сесть за стол.

Мы оглядываем стол, и Джулиан кладет руку мне на колени. Я кладу свою руку поверх его и сжимаю три раза. На долю секунды он смотрит на меня, его глаза загораются, и это вызывает трепет во всем моем теле.

После нескольких минут, в течение которых мы делились тем, за что мы благодарны, мой отец с нетерпением ждет, когда мы начнем разделывать индейку.

— Давайте покопаемся! — восклицает папа, и мы так и делаем.

С полными животами вкусной еды мы переходим в гостиную в передней части дома. Мой отец включил футбол, чтобы посмотреть его с Джулианом, пока Лора возится с пианино в углу. К нему я не прикасалась с тех пор, как бросила уроки в детстве. Похоже, ей это нравится, и она даже играет очень хорошо, к моему удивлению.

Мама подходит ко мне. — Не возражаешь, если мы поговорим?

Я киваю, видя, как Джулиан вытягивает шею с дивана, и ободряюще улыбаюсь ему, прежде чем мы выскользнем из гостиной в коридор. Она сцепила пальцы в районе поясницы. Я прислоняюсь к стене, готовая ответить на все, что она хотела сказать с тех пор, как я вошла.

Она смотрит мне в глаза. — Он делает тебя счастливой?

Ее вопрос застает меня врасплох. Я молчу секунду, прежде чем кивнуть. — Безмерно.

Она сжимает губы в тонкую линию, прежде чем сделать глубокий вдох. — Я не хочу отталкивать тебя от твоего настоящего счастья, Элиана. Я всегда хотела для тебя самого лучшего.

Я сдерживаю себя, чтобы не закатить глаза.

— Не обязательно… Ты хотела только того, что считала лучшим для меня. То, чего ты действительно хотела.

Ее глаза сужаются на мгновение, прежде чем вернуться в нормальное состояние. — Это неправда…

— Это правда! — возражаю я. Я стараюсь, чтобы мой голос был ровным, и мы оба смотрим вниз по коридору на арку, ведущую в гостиную. Нас пока никто не услышал.

Я вздыхаю.

— Я не хочу ругаться. Больше не хочу.

— Я тоже не хочу. Я притащила тебя сюда не для того, чтобы ты кричала. В прошлом это не принесло нам ничего хорошего, не так ли?

Я качаю головой.

— Я многого хотела в своей жизни, признаю это, — наконец говорит она. — До того как я встретила твоего отца, у меня были большие мечты. Мечты большие, чем кто-либо из нас мог осуществить на самом деле. Но это были всего лишь мечты. Моя собственная мать хотела этого для меня, и это стало тем, к чему я хотела стремиться.

Я наблюдаю за ней с осторожностью, и до меня начинает доходить. Ее мать хотела контролировать ее, и в процессе она сделала то же самое со мной. Это не оправдание, но это помогает мне понять некоторые вещи, к которым она пыталась меня подтолкнуть.

— Твой отец помог мне увидеть другой путь. Было ли это тем, чего я хотела? Нет, но в конечном итоге я сама выбрала этот путь. Он просто показал мне, на что я способна, и я смогла сделать выбор самостоятельно. Моя мать не имела права голоса. Тогда у нас родилась ты, и я закрутилась. Я не хотела становиться ею, и посмотри, что из этого вышло. Признаю, я была не самой лучшей, всегда хотела, чтобы ты следовала моим правилам. Это было несправедливо. Я знаю, что давно пора, но мне очень жаль.

Она протягивает руку и проводит ею по моему плечу, а затем проводит пальцами по моим волосам. Как будто она пытается удержать меня здесь еще на мгновение, чтобы я выслушала ее. А не убежать, как я всегда делала.

— Это займет некоторое время, — шепчу я.

— Я знаю. Я не жду, что ты простишь меня сегодня или даже на следующей неделе. Я просто хочу, чтобы ты знала, что я все испортила и не должна была делать или даже говорить те вещи. Это было несправедливо, и ты — не та, кем я тебя называла.

Слезы навернулись мне на глаза от воспоминаний о том, как она меня назвала. Какое-то время я верила в эти слова, пока Джулиан не поцеловал меня. Без его любви я бы не смогла пережить ее ядовитые слова.

— Я не такая, — соглашаюсь я.

— Ты такая сильная женщина, и я это вижу, Элиана. Я все вижу и надеюсь, что ты сможешь простить меня и впустить в свою жизнь. Джулиан — замечательный человек. Он всегда был таким. Я была шокирована, когда узнала о вас двоих, но у любви нет правил.

— Действительно нет.

— Посмотри на нас с твоим отцом! Между нами тоже несколько лет, и с моей стороны было довольно лицемерно вести себя так грубо по отношению к тебе и Джулиану.

Моя грудь сжимается от ее слов.

— Мама, — шепчу я.

Она улыбается и проводит рукой по пряди волос за моим ухом.

— Ты стала той женщиной, которой я всегда хотела быть, дорогая. Мы с отцом любим тебя. Я вижу, как Джулиан смотрит на тебя. Такое случается не каждый день. Такая любовь бывает раз в жизни, и ты ее заслуживаешь.

— Папа смотрит на тебя точно так же, — успокаиваю я ее. Она смеется.

— Он смотрит, правда? Я никогда его не заслужу, но я люблю его.

Не задумываясь, я обнимаю ее, и мы крепко прижимаемся друг к другу. Ее дыхание учащается, но вскоре успокаивается. Мое собственное неустойчивое сердце начинает замедляться.

— Спасибо за это, — шепчу я.

— Всегда, милая. Я люблю тебя.