Под утро мне на помощь подошла бывшая дивизия Севастьянова, но главное – пришли противотанковые самоходки, так что теперь немцам тут точно ничего не светило. К моему удивлению, утром ничего не произошло, если не принимать в расчёт дежурный артиллерийский обстрел, но он был обычным, как сказал мне комбат занимавшего тут оборону батальона. Да, те наши части, что держали тут оборону, снова заняли свои позиции, а им в усиление прибыл дивизион новых «сорокапяток». Хотя калибр остался старым, за счёт увеличения длины ствола бронепробиваемость пушек возросла. Если в среднем старая «сорокапятка» на дистанции в полкилометра могла пробить 40-миллиметровый броневой лист, то новая М-42 уже 61 миллиметр – прирост мощности значительный, и это теми же снарядами.

Дивизия Севастьянова вечером, когда стемнело, ушла к себе, а я пока остался. Лишь убедившись, что немцы не планируют снова тут атаковать, а державшие оборону бойцы полностью восстановили укрепления и пополнили свой состав, я под вечер следующего дня тоже ушёл. Посредине ночи мы втянулись в своё расположение, и все рухнули спать. Караул несли комендачи, которые всё это время охраняли мой штаб и расположение дивизии.

Утром я встал достаточно поздно и к обеду прибыл в штаб Севастьянова.

– А, Игорёк! Проходи, дорогой, садись. Чай будешь?

– Добрый день, не откажусь. Ну, как у вас всё прошло?

– Просто отлично. Потери минимальные, а немцев раздавили как клопов. Командующий фронтом остался доволен. Насчёт нового звания для тебя не знаю, но, думаю, крутить дырку для ордена ты можешь.

– Так не за ордена воюем.

– Не скажи. Орден показывает всем, как ты воюешь.

– Знаете, я вот думаю: а откуда у штабных ордена? Не спорю, некоторым действительно за дело дали, заслужили. Но многие ведь и близко не стояли, а ордена по блату получили.

– Ты только ещё кому такое не брякни, могут ведь и дискредитацию командования приписать. Расскажи лучше, что у тебя было? Слышал, ты тоже хорошо немцам прикурить дал.

– Это да, уничтожил большое количество техники дивизии «Великая Германия», но и у меня потери оказались большими. Вам уже доложили о потерях в танковом батальоне вашей бывшей дивизии?

– Доложили, – заметно посмурнел Севастьянов.

– Как, успеют нам возместить эти потери до начала битвы или придётся выкручиваться с тем, что есть?

– Не знаю, заявку я уже дал, а там как начальство решит. Но надеюсь, что если и не полностью, то по крайней мере частично удовлетворят. Мы у Ставки на особом счету, да и танки не просто так потеряли, а в ходе успешной операции, где противник понес намного более серьёзные потери.

– Как командующий?

– Остался очень доволен. Тем более у меня почти без потерь обошлось, только ты хорошо в танках потерял.

– А как их было не потерять? И так старался, как мог, минимизировать потери.

– Так тебя никто и не обвиняет. Кстати, ещё задумки есть?

– Понравилось?

– Хорошо получилось.

– К сожалению, второй раз такую комбинацию уже не разыграешь, по крайней мере, не тут и не сейчас. Боюсь, что теперь нам придётся ждать сражения, зато потом есть прекрасная возможность развлечься у немцев в тылу. Сейчас, к сожалению, не выйдет, а вот когда мы им тут задницу надерём, то в начавшейся у них панике и неразберихе можно будет скататься всей армией им в тыл – наведём шороху, может, под шумок и Харьков сможем захватить.

– Думаешь?

– А чем чёрт не шутит? Это когда противник тебя ждёт и подготовился к обороне, попробуй захвати город, а вот внезапно, когда он тебя не ждёт, может и прокатить. Если удастся незаметно подойти, то вполне можно ночью войти в город и заблокировать немецкие части в местах их дислокации, после чего просто расстрелять их из орудий.

– Интересно… А знаешь, возможно, ты и прав, стоит об этом подумать.

– Сначала надо тут немцев разгромить, а там видно будет.

Прохоров уехал к себе, а генерал Севастьянов принялся обдумывать его новую идею. Но в одном он прав: прежде следует разгромить немцев в предстоящем сражении, а там будет видно.

Выходя из кинозала, Сталин был в хорошем расположении духа. Он только что посмотрел фильм, который в авральном порядке смонтировали из привезённых ночью с фронта киноплёнок. Его не уставал удивлять и радовать полковник Прохоров. То, что именно он оказался тем, кто придумал и реализовал фронтовую операцию, в ходе которой немцы потеряли, считай, две свои дивизии, танковую и моторизованную, причём накануне большого сражения, его нисколько не удивило. Чего-то такого он и ожидал от него: после всего, что Прохоров уже успел сделать, было трудно поверить, что он в преддверии сражения будет спокойно сидеть и ждать у моря погоды.

Хорошо также, что полковник догадался запечатлеть всю операцию – и разгром попавшей в его ловушку танковой дивизии, и оборону от пытавшейся её деблокировать моторизованной. Пускай моторизованная дивизия не была уничтожена, но она потеряла почти все свои танки, да и в личном составе потери тоже огромные. По большому счёту сейчас её нужно отводить на переформирование, так что она, считай, тоже выбыла, навряд ли немцы успеют вернуть её в строй до начала сражения.

Правда, и Прохоров понёс большие потери, но они в любом случае не шли ни в какое сравнение с потерями немцев. Теперь, правда, необходимо было срочно пополнить армию Севастьянова новой техникой: кроме дивизии самого Прохорова коридор держал и танковый батальон из бывшей дивизии самого Севастьянова. Однако общие потери оказались не такими большими, и их можно было достаточно легко пополнить.

А по Прохорову решено: после сражения, если он так же хорошо себя в нём покажет, ему можно будет дать генерал-майора. И дивизию он тоже перерос, хорошо бы дать ему армию. Но сразу, пожалуй, не надо, сначала пусть побудет начальником штаба у Севастьянова, тем более он и так разрабатывает операции для всей армии.

Да, так он и поступит. И ждать осталось уже недолго: судя по докладам разведки, немцы уже почти готовы. Правда, потеря двух дивизий может ненадолго задержать начало генерального сражения, но и долго тянуть противник тоже не будет[36].

Сталин понимал, что предстоящее сражение станет решающим и переломным, именно по его итогу станет ясно, кто одержит верх в этой войне. Появление у нас Т-43 и КВ-3, не уступавших новым немецким «тиграм» и «пантерам», в ответ на новые немецкие танки, которые по своей мощи значительно превосходили наши Т-34 и КВ, сводило на нет появившееся было у противника преимущество. И немалую роль в этом опять сыграл полковник Прохоров, который ещё в прошлом году предсказал появление у немцев новой техники.

А съёмки сражения получились хорошо. Пусть политуправление немедленно их растиражирует и начнёт показывать и в армии, и гражданскому населению страны: такой фильм хорошо поднимет дух бойцов и людей. Да и союзничкам тоже неплохо показать, а то это сейчас они союзники, пока есть общий враг, а потом снова станут врагами.

В отличие от Сталина, у фюрера всей германской нации настроение было препаршивым, хотя фильма он не видел – ни советского, ни своего. Сводки с фронта вызвали у него припадок гнева. Прямо накануне решающего сражения с русскими большевиками его доблестная армия несёт большие потери, причём не какие-то там заштатные дивизии, а танковая и, главное, его гордость – дивизия «Великая Германия». Судя по докладу, 24-я танковая дивизия попала в хитрую ловушку этих коварных азиатов, а «Великая Германия» понесла большие потери, пытаясь помочь вырваться из ловушки 24-й танковой. И плевать ему, что, судя по докладу разведки, его войскам противостояли тоже элитные русские дивизии. Как можно сравнивать диких русских и цивилизованных германцев?!

А главное, этот негодяй, командир 24-й танковой дивизии генерал фон Эдельсхайм, который так самоуверенно влез в тщательно подготовленную русскими ловушку, просто застрелился! Мало того что угробил собственную дивизию, так ещё по его вине большие потери понесла и дивизия «Великая Германия». А генерал фон Эдельсхайм, вместо того чтобы предстать перед военным трибуналом и ответить за свой просчёт, покончил с собой.