К тому же фон Эдельсхайм уже доложил наверх, командующему 4-й танковой армией генерал-полковнику Готу, о своём прорыве и, в свою очередь, получил сообщение, что ему на помощь движется дивизия «Великая Германия». Не хватало ещё столкнуться с ней при попытке обойти оборону русского заслона.
Достаточно быстро его части собрались вместе, но только приготовились атаковать русские позиции, как на них обрушилось море огня. По его дивизии заработало около сотни русских гаубиц, а кроме них нанесли удар и «сталинские органы». Потери оказались страшными, а самое хреновое – это невозможность управлять дивизией напрямую, так как штаб дивизии ещё оставался на старом месте, с тыловыми подразделениями. Немецкая дисциплина и тут сыграла свою роль: несмотря на сильный обстрел, связь работала, и управление частями сохранялось.
Поняв, что, оставаясь на месте, его дивизия будет нести потери без всякой пользы, фон Эдельсхайм приказал немедленно атаковать русских. Наибольшие потери от этого обстрела понесли пехота и бронетранспортёры, но оставшихся сил было ещё достаточно. Немецкие солдаты тоже понимали, что чем быстрее они пойдут в атаку, тем быстрее выйдут из-под обстрела, а потому не стали с этим тянуть. Стараясь как можно быстрей достичь русских позиций, они рванули вперёд, но когда приблизились на километровое расстояние, их встретило море огня.
Все русские позиции вдруг засверкали огненными вспышками, и немецкие танки и бронетранспортёры один за другим стали останавливаться и загораться. Даже десяток новых «тигров», имевшихся в танковом полку, не смогли им помочь: им даже не удалось дойти до русских позиций, их подбили в лоб, причём одному из них попавшим русским снарядом снесло с погона башню, а сам танк проехал ещё немного, прежде чем остановился. Самое паршивое, что было непонятно, откуда и чем били по ним русские: наличие пламегасителей и хорошая маскировка позволили им практически безнаказанно стрелять по немцам.
Я с волнением ждал приказа на начало моей фазы операции: если раньше времени перерубить пробитый немцами коридор, то можно запороть всю операцию. Я терпеливо ждал, пока значительная часть немецких войск двигалась по коридору. Затем наступило затишье, но начинать всё равно было ещё рано. Вскоре из нашего тыла послышалась сильная канонада, и наконец поступил приказ выступать – вовремя, так как на подходе показались новые немецкие части.
Отдав приказ, я стал лично контролировать бой. Первыми на немцев двинулись новенькие Т-43 при поддержке бронетранспортёров. Кроме того, их накрыли миномётами, и немецкий заслон не выдержал. Мы едва успели соединиться, перерубив пробитый немцами коридор, когда с их стороны показались танки. Капониры для техники были отрыты заранее, вот мои танки в них с ходу и заехали, оставив над землёй только башни с орудиями. Новые пушки позволяли уверенно бороться с немецкими танками, как с модернизированными «четвёрками», так и с новыми «тиграми», по крайней мере, уже с километровой дистанции бронебойные снаряды пробивали лобовую броню «тигров».
Позиции пострадали не очень сильно, и сейчас их занимали наши бойцы, так что скоро немцев встречала сильная оборона. Все их попытки снова пробить коридор окончились неудачей – ловушка захлопнулась. И хотя немецкие потери в целом были не такими уж большими, они всё равно ослабляли противника.
Глава 11
Оставленные заслоны немецкой 24-й танковой дивизии было достаточно легко снести, с нашими-то силами, когда против примерно пары немецких батальонов c двумя противотанковыми дивизионами, ставших в оборону, действовала моя полнокровная дивизия. Несмотря на то что в качестве противотанковых орудий немцы использовали новейшие Раk-38, они оказались неэффективны против наших новых Т-43, имевших гораздо более толстую броню, чем старые Т-34[31].
Учитывая наше тотальное превосходство над противником в огневой мощи, а также большое количество техники (ведь кроме танков в атаку пошли и бронетранспортёры), немецкие орудия успевали сделать не больше пяти, максимум десяти выстрелов, прежде чем их обнаруживали и уничтожали. Так что максимум, чего смогли добиться немцы, это обездвижить несколько танков, перебив им гусеницы, и поджечь с десяток бронетранспортёров. На этом все их успехи закончились. Любые попытки остановить моих бойцов моментально подавлялись, а все огневые точки уничтожались.
Шедшая следом за бронетехникой пехота умело использовала её как защиту от вражеского огня, а когда дошла наконец до немецких позиций, то быстро их зачистила. Ну никак не катил «Маузер-98k», основное оружие немецкой пехоты, против наших ППС и ППШ. Бойцы словно огненной метлой вычищали немецкие окопы, не позволяя немцам даже поднять головы, а в наскоро отрытые блиндажи щедро летели гранаты. После того как моя пехота достигла немецких траншей, немцы были обречены. На всё про всё ушло чуть больше получаса, после чего оба моих отряда соединились, перерубив пробитый немцами коридор.
Сразу после этого мои бойцы заняли оборону по нашим старым позициям, благо пострадали они во время немецкого прорыва не сильно. И инструмента, и досок с кольями и брусьями хватало, их везли с собой, так что меньше чем через час позиции были полностью восстановлены. Бронетранспортёры по моему приказу откатились на километр от позиций: зря их терять я не хотел, а в предстоящих боях в обороне толку от них будет мало. Танки, наоборот, заняли позиции в заранее отрытых капонирах позади основных позиций, и их быстро замаскировали, в основном натянув над ними маскировочные сети, но и ветками с кустами укрыли тоже.
За это время вернулись и бойцы, державшие тут до этого оборону, так что сил у меня было достаточно, вопрос заключался только в возможных потерях, так как немцы всеми способами будут стараться деблокировать свою 24-ю танковую дивизию.
Первую атаку ринувшихся снова пробивать коридор немцев мы отбили легко, противник просто не ожидал от нас такого и своими передовыми частями попытался с ходу сбить нас с позиции. Уткнувшись в нашу серьёзную оборону, немцы вызвали авиацию, да только сейчас был не 41-й год, когда немцы, считай, безраздельно властвовали в небе, а потому в небе было достаточно наших истребителей, и немецкие бомбардировщики просто не пропустили к нам. Командование под это дело выделило нам хорошее истребительное прикрытие, а для наших летунов это был хороший шанс немного проредить «цыплят Геринга».
Вот с артиллерией было немного иначе. Сегодня, когда немцы пошли в ловушку, наши бомбардировщики нанесли бомбовые удары по немецким гаубицам по разведанным заранее координатам, так что артиллерия 24-й танковой дивизии немцев была немного не в тонусе, а кроме того, её уже подготовили к передвижению следом за танками и пехотой. Пока пришёл новый приказ, прошло больше часа, так что пришлось им снова занимать позиции, а время было потеряно.
В стереотрубу я наблюдал, как немцы разворачиваются из походного положения в боевое и начинают выдвигаться в нашу сторону. Первыми на нас двинулись новенькие «тигры», около полутора десятков машин, а следом за ними шли «четвёрки», но не со своими старыми окурками, а уже с новыми длинноствольными орудиями. Также я был более чем уверен, что лобовая броня у них тоже увеличена за счёт экранов. Вот сейчас новая немецкая «четвёрка» с лёгкостью сделает нашу старую «тридцатьчетвёрку», по крайней мере, бой на дальней дистанции она выиграет практически со стопроцентным результатом. Хотя новенький Т-43 значительно сильнее старого Т-34 и по бронированию, и по вооружению, он тоже не выдержит прямого попадания со средней дистанции. Нет, шанс, конечно, есть, но тут как повезёт, а потому надо опасаться немецких танков[32].
Сейчас мои Т-43 стояли в капонирах, над землёй виднелись только накрытые маскировочной сетью башни, так что в глаза противнику они не бросались. А «тигры» всё же очень хорошо бронированы, и начинать вести по ним огонь с дальней дистанции просто глупо. Будь тут КВ-3 со своими ЗИС-6, тогда да, они и на дальней дистанции пробьют лобовую броню «тигра», тут даже два километра расстояния не спасут немецкую кошку от уничтожения, но, к сожалению, они все у Севастьянова: ему они сейчас нужней.
