Мантикора выбросила вперед правую клешню и одновременно ударила хвостом, не оставляя противнику шансов увернуться от атаки с двух направлений. Но Рокеронтис неуловимым для взгляда движением ушел в сторону, пропуская клешню твари в дюйме от своего правого бока, перехватил хвост мантикоры, резко дернул его на себя и перерубил мощным ударом катара. Монстр взвыл и уже хотел было ретироваться, но древний бог поднырнул под инстинктивно выброшенную вперед левую клешню и ударил апперкотом в нижнюю часть «лица» мантикоры. Стрекот быстро перешел в бульканье. Теряющее силы чудовище еще несколько раз шлепнуло Рокеронтиса обрубком хвоста по спине и безжизненным кулем сползло к его ногам.
Но праздновать победу было рано, сразу три мантикоры бросились на бога с нескольких сторон, две – слева и справа, одна – сверху. Тут Карну открылась еще одна отличительная черта этих уродливых созданий. Оказывается, у них имелись крылья, небольшие и полупрозрачные, как у стрекоз. Парень вспомнил, что в некоторых книгах мантикорам действительно приписывали крылья. А Рокеронтис, судя по всему, был отлично осведомлен об анатомических подробностях своих навязчивых оппонентов.
Он закрутился волчком, уходя от смертоносных скорпионьих хвостов. Отскочил вправо и по инерции буквально впечатался в одну из мантикор, но перед этим успел выставить перед собой катар. Клинок, смачно хлюпнув, погрузился меж хитиновых пластин, прикрывавших нижнюю часть тела монстра. Мелькнули клешни, но там, куда они целились, уже никого не было. Рокеронтис ушел влево, одновременно уклоняясь и от клешней раненой твари и от хвоста другого врага. Ударил, не глядя, правым хуком, вклинился меж двух омерзительных тел, нанес серию быстрых ударов и, завершив комбинацию джебом, выполнил перекат, меняя позицию.
Когда Песочный человек вскочил на ноги, за его спиной из трех мантикор вертикальное положение сохранила лишь одна, и то – чудом, бог ночных кошмаров посчитал ее трупом и даже не обернулся. А перед ним из темноты уже появилась еще одна группа стрекочущих чудовищ, не меньше пяти штук. Он вынужден был отвлечься на них, тогда как выжившая мерзость из передового отряда, смекнув, что к чему, бросилась на более легкую цель – Карна. Что произошло дальше, парень помнил урывками.
На удивление страх не парализовал его, напротив, парень стал лихорадочно шарить взглядом вокруг – чтобы использовать в качестве оружия? А Мантикора, не теряя времени, взмыла в тлетворный воздух – небольшие крылья не могли обеспечить столь грузному телу полноценный полет, но позволяли высоко подпрыгивать, чтобы затем быстро пикировать к зазевавшуюся жертву.
Чудовище приземлилось, и Карн чудом увернулся от стремительной атаки. Щелкнула клешня, затем вторая, парень пригибался и отступал, четко осознавая, что пришедшая из ниоткуда нечеловеческая ловкость в любую секунду может подвести. Потом мантикора все же достала его, чиркнув по плечу, и боль жаркой волной прокатилась вниз по руке. Карн отпрыгнул от разящего хвоста, развернулся на месте, подставляя противнику спину, и выдернул из земли кол. Обычный деревянный кол, каким подвязывают молодые деревца.
Он сделал неуклюжий перекат, задним числом понимая, что отвернуться от боеспособного врага было верхом идиотизма. Но оказалось, что мантикора не рассчитала силу удара и глубоко вонзила хвост в землю. Ей потребовалась серия энергичных рывков, чтобы освободить жало. Затем тварь вновь бросилась в атаку, разъяренная тем, что жертва никак не хотела погибать.
Карн ударил мантикору своим оружием, сжав его обеими руками, в тот самый момент, когда ее клешни уже готовы были разорвать его пополам. Древко импровизированного копья вошло ровно под львиную бороду мантикоры, в то место, где шея не была прикрыта хитином. Клешни клацнули в паре сантиметров от лица Карна, а от хвоста он увернулся, но помогла ему вовсе не реакция, просто от встречного удара монстр качнулся и жало изменило траекторию.
Карн отступил, выпустив кол из рук. Монстр оглушительно застрекотал, хаотично клацая клешнями. Наконец, он переломил палку, и приготовился к очередной атаке. Но в этот раз мантикора не спешила. Мутно-зеленая жижа плотным потоком стекала по обломку копья, которое так и осталось в чудовищной плоти. В ее боках зияло не меньше четырех рваных ран, нанесенных ранее катарами Рокеронтиса. Мантикора истекала своей тошнотворной кровью и непременно издохла бы, но предварительно намеревалась забрать с собой Карна. Во что бы то ни стало.
Тварь поняла, что ее противник не так уж прост. Но у Карна больше не было оружия, и он уже приготовился отпрыгнуть в сторону, опережая бросок мантикоры, и одновременно осознавая всю тщетность этой попытки, когда существо прерывисто свистнуло и осело на здание лапы. А потом изо лба чудовища показался конус блестящего металла. Рокеронтис, оседлавший сраженного монстра, выдернул руку из его черепа и плотоядно улыбнулся, а затем вновь ринулся в бой, круша подступающих врагов.
У Карна появилось несколько секунд, чтобы отдышаться, и он взглянул туда, где в этот момент Эрра должен был танцевать смертельное танго с Охотником. О да, овеянный жестокими легендами шумерский бог действительно танцевал! И Охотник вторил ему не лишенными определенной грации, безупречно выверенными движениями.
В руках Эрры искристым багрянцем пламенел прямой полутораручный меч. На его клинок, как и на оружие Рокеронтиса, были нанесены письмена, именно они, а не сама сталь, как вначале показалось Карну, горели кармином (точь-в-точь как глаза бога разрушения).
Эрра, в отличие от своего эпатажного товарища, ничего на себе не рвал. Он бился легко и эстетично – в костюме, даже пиджака не снял. И хотя пиджак должен был серьезно ограничивать движения воина, ему это, похоже, совсем не мешало. Спустя мгновение Карн понял, почему. Обе подмышки рванулись по шву, на спине пиджак тоже разошелся, так что уже не стеснял движений.
Противник бога разрушения убрал арбалеты и теперь держал в руках два коротких клинка, которые по форме напоминали древнеримские гладиусы. Создание наносило мощные рубящие удары, периодически отклоняясь от молниеносных выпадов Эрры с ловкостью, которой никак не ожидаешь от зверюги такой комплекции. Похоже, у этого существа хрящи располагались в неестественных местах, так невероятно оно выгибалось и скручивалось!
Эрра тоже крутился в вольтах и пируэтах, ловко нырял под выброшенные вперед клинки, рубил во всех направлениях, держа полуторник обеими руками. Внезапно он отскочил, обернулся, за долю секунды оценил обстановку, понял, что Карн в безопасности, и вновь бросился на Охотника. Он уступал своему противнику в росте, и даже не старался атаковать верхнюю часть тела врага, экономя силы. Он бил в область паха, в ноги. Декстер, полупируэт, чтобы уйти от первого клинка, свод второго, еще один декстер, как результат – немилосердный вой металла, мгновенно перешедший в звонкий, бьющий по нервам скрежет стали о сталь.
Эрра вошел в очередной пируэт, уворачиваясь от серии быстрых рубящих ударов. Затем Охотник размашисто атаковал правым клинком, и когда меч был отбит, без замаха нанес прямой колющий в лицо. Эрра этого не ожидал, но инстинкты не подвели могучего воина. Он отклонился всего на миллиметр и этого хватило, чтобы клинок Охотника пронзил пустоту, а сам зверь по инерции сделал шаг вперед, непроизвольно открываясь. Эрра рубанул снизу вверх, из идеальной позиции, но лишь чиркнул по колену врага, потому что тот, с хрустом изогнув левую руку, успел защититься вторым мечом.
Теперь рисунок боя складывался уже не в пользу Эрры. Его длинный клинок неуютно чувствовал себя в клинче, где короткие и юркие мечи Охотника могли работать, не снижая темпа. Охотник мгновенно оценил ситуацию и, позабыв о защите, ринулся на своего врага. Град ударов обрушился на Эрру, он пригнулся, завертел над головой «мельницу», пропустил один удар (меч коснулся щеки), потом второй (острие клинка рвануло рукав и обагрилось кровью), пригнулся еще ниже и неожиданно бросился между ног Охотника. Он нанес удар в перекате, и плакало бы охотниково достоинство, если бы тварь не среагировала, звучно провернув в суставах свои непропорционально длинные руки и сделав перекат в противоположную сторону. Тем не менее, когда монстр принял стойку, по его левой ноге заструилась белесая змейка. «Какая мерзость, – подумал Карн, – это его кровь? Или мудак кончил в горячке боя?»
