Перепуганная Мирелла упала на колени.

— Господин, я прошу у вас защиты! — с отчаянием выкрикнула она.

— Даже так? — демон усмехнулся и смерил её долгим взглядом. — Хорошо, я помогу тебе, — наконец проговорил он, и она чуть не расплакалась от облегчения.

Даджи всегда выполнял свои обещания. Правда, это не значило, что он её не убьёт. Поэтому сочтя что визит окончен, Мирелла, не поднимая головы, попятилась прочь. Увы, её надеждам было не суждено сбыться.

— Не спеши, ведьма, — донёсся до неё голос Даджи. — Долг платежом красен. А мне как раз нужна старшая над служанками. Если справишься с обучением новых рабынь, я тебя вознагражу.

Естественно, Мирелле не оставалось ничего иного, кроме как поблагодарить его за оказанную честь и облачиться в форму старшей служанки.

На этот раз жизнь в поместье Даджи далась ей намного легче. Во-первых, она хорошо знала привычки своенравного демона. Во-вторых, она стала мудрей и лучше его понимала. В-третьих, она не рвалась бездумно на свободу, как это было в юности, а выжидала подходящий момент. Впрочем, у неё теплилась надежда, что он отпустит её сам, но эта самая надежда была совсем крошечной, меньше булавочного укола.

Со временем она заметила, что ей доставляет удовольствие проводить время с Даджи. Как правило, по вечерам они развлекались тем, что играли в го. В пору юности она терпеть не могла эту игру, но сейчас, в зрелом возрасте, она ей нравилась. Конечно, как игрок, Даджи по-прежнему её превосходил, но теперь она была достойным противником. Играла Мирелла в полную силу, но, если видела, что партия выигрышная, в самом конце незаметно отступала, совершая в ходах мелкие ошибки. Конечно, Даджи видел её уловки, но относился к ним снисходительно, хотя сделай она такое в пору юности, он спустил бы с неё шкуру.

А ещё ей нравилось слушать его рассказы. Мир и существа, о которых он говорил, были невероятны, и порой она не знала, как относиться к его словам. Опытной лицедейке казалось, что она ничем себя не выдаёт, но маска искренней заинтересованности не помогала, Даджи всегда замечал её неверие и начинал сердиться. Тогда она, чтобы заслужить его прощение, с улыбкой предлагала свою печень. В ответ на это он окидывал её оценивающим взглядом, от которого у неё замирало сердце, а затем говорил, что она зря его соблазняет, поскольку он уже давно не пробовал печень ведьмы. После тягучей многозначительной паузы он наконец добавлял, что она уже средних лет, а ему по вкусу исключительно печень молодых девушек — мол, она куда нежнее и вкуснее, а если с привкусом невинности, то и вовсе деликатес. На что Мирелла притворно вздыхала, а затем с грустью замечала, что в таком случае у неё нет ни малейшего шанса попасть к нему на стол.

Шутка была заезженной и повторялась уже не раз и не два, тем не менее Даджи всякий раз смеялся, прикрыв ладонью рот. И что-то такое было в его облике, от чего у неё сладко замирало сердце.

Не будь этот утончённый красавец беспощадным убийцей, Мирелла без памяти влюбилась бы в него. Впрочем, в Даджи влюблялись все женщины без исключения, просто в её случае страх был сильней любви. Именно он, спасительный страх, держал её рот на замке. Она заметила, что, как только девушки признавались демону в любви, он тут же терял к ним всякий интерес и вскоре убивал.

Хотя Даджи забирал львиную часть её времени, Мирелла не забывала о порученном деле.

В учёбе служанок она была не менее беспощадна, чем демон. В отличие от него, она не утруждалась причиной наказания, поэтому неумех и ленивиц без особых проволочек забивала насмерть. Причём остальные девушки обязательно присутствовали при экзекуции, если кто-то из них не выдерживал и терял сознание, это было равноценно смертному приговору.

К тому времени Мирелла уже ни к кому не испытывала жалости, а главное, ей было страшно представить, что с ней сделает Даджи, если такая неженка грохнется в обморок и при этом что-нибудь уронит на него.

Помимо работы по дому служанки исполняли роль сексуальных игрушек, поэтому она обучала их и в этой области. Для отработки навыков она использовала мужчин-големов. Если кто из девушек был бесталанен в сексуальной игре, их ждала печальная участь. Перед смертью они проходили через такие изощрённые сексуальные издевательства, что остальные, глядя на них, старались изо всех сил.

Благодаря такой методике вскоре у Даджи был штат великолепно выдрессированных рабынь, которые беспрекословно исполняли любые его желания, вплоть до самых диких.

Довольный её трудами он похвалил Миреллу и вскользь обронил, что она выполнила свою часть сделки. «Господин, значит, я вольна уйти?» — спросила она с замиранием сердца. «Возможно, — ответил он и добавил: — Давай решим это завтра».

Все эти дни, что Мирелла провела в его поместье, их связывали чисто деловые отношения. Для сексуальных услуг Даджи брал в спальню новых девушек, чтобы проверить, как она их обучила. Но в эту ночь перед уходом он потребовал, чтобы она служила ему сама, мол, для сравнения она должна провести мастер-класс. Словосочетание было ей не знакомо, но догадаться, что оно значит, не составляло особого труда.

За свои умения в постели она не волновалась, но это был Даджи. Он не был бы самим собой, будь всё так просто. Опасность крылась в том, что он любил совмещать сексуальные удовольствия с кулинарными, а это значило, что шутка про печень ведьмы могла перестать быть таковой.

Встревоженная перспективой закончить дни в желудке демона Мирелла превзошла самоё себя. Шестым чувством она предугадывала желания Даджи ещё до того, как они зарождались в его изощрённом уме, чем удивила даже его. Возможно поэтому он был необычно ласков с ней.

Она таяла от его нежных прикосновений, но при этом не забывала, что при малейшей оплошности он вспорет ей живот и всё же вырвет печень, невзирая на её зрелый возраст и отсутствие невинности. И хорошо, если так. Мгновенная смерть её не пугала, но она знала, прежде чем убить демон обязательно пропустит её через такую боль и унижения, что она будет мечтать о смерти лишь бы избавиться от них.

Опасения оказались напрасны. Даджи явно понравился её мастер-класс. Когда он скрылся в соседней комнате — по всей видимости справить нужду — Мирелла не посмела уйти без его разрешения.

Ожидание затянулось и она, подойдя к туалетному столику, заглянула в открытые шкатулки с драгоценностями. Ожерелья, браслеты, кольца, шпильки для волос и прочие украшения — всё это было настоящим, а не создано колдовством, и потому стоило баснословных денег.

Чтобы избежать соблазна, она спрятала руки за спину и собиралась уже отойти от столика, как вдруг заметила, что справа, на самом краю, стоит ещё одна шкатулка. Обтянутая тёмно-зелёной крокодильей кожей и украшенная изумрудами она выглядела довольно скромно и, в отличие от других, была закрыта. Не удержавшись, она приоткрыла крышку и зажмурилась от блеска, ударившего в глаза. Шкатулку до самого верха наполняли гранённые алмазы.

Подивившись такому богатству демона, Мирелла нагнулась за небольшой шестигранной книжечкой, которую уронила, когда открывала шкатулку. Обложка у неё была из той же тёмно-зелёной крокодильей кожи, поэтому она приняла её за часть крышки. При виде пустого гнезда в центре книжечки, где явно был крупный изумруд, у неё засосало под ложечкой. Ища потерянный камень, она нагнулась и тут услышала, что Даджи возвращается. При ходьбе он ступал совершенно бесшумно, но его выдавал шелест шёлковых одеяний.

В панике она сунула книжечку в потайной карман на юбке и смахнула со столика деревянный гребень, посчитав, что при падении ему ничего не грозит.

— Что ты там делаешь? — раздался голос Даджи.

— Господин, я хотела заплести вам волосы, но уронила гребень, — отозвалась Мирелла.

Она встала и её сердце ухнуло вниз. От гребня отлетел один из зубцов, а Даджи любил именно его, поскольку этот гребень был вырезан из ветки грушевого дерева, которое повсюду следовало за ним.

— Мать-земля! — до смерти перепуганная она рухнула на колени. — Господин, я заслуживаю смерти! Накажите меня!