Клермон сделал вид, что раздумывает.

— Поможем, но с одним условием. За отлов ведьмы нам отдадут одну из лошадей.

Старик возмущённо всплеснул руками, но всё же согласился.

Обычно ведьмы бесчинствовали по ночам, поэтому лавочник пригласил заезжих гостей остановиться в его доме. Владычице ночи отвели комнату по соседству с комнатой его дочери, а мужчин поселили в отдельном не отапливаемом флигеле. Они были не в обиде, дожди прекратились и непрестанно дующий южный ветер принёс из пустынь тёплую сухую погоду.

Гостеприимство старика на этом не закончилось, гостей позвали сначала на обед, а затем на ужин. Судя по обильному застолью, хозяин дома не бедствовал. Во время ужина Кат Ворон заметил, что доброй еде не помешали бы добрые напитки, и лавочник велел слуге принести из погреба вино, причём не абы какое, а то, что хранится в специальном поставце.

Пока слуга выполнял хозяйский наказ, старик сказал, что вино очень редкое, и он заплатил за него баснословные деньги, а затем добавил, что оно того стоило, поскольку вкус у него не просто изумительный, а это настоящее волшебство.

Естественно, после столь интригующего предисловия гости уже с нетерпением ждали обещанную диковинку. Пожилой слуга, явно доверенное лицо лавочника, вскоре вернулся. Как мать дитя, он бережно прижимал к груди чёрную пузатую бутыль. Тем не менее сначала он отдал ключи хозяину и лишь затем расстался со своей ношей.

Видя с какой осторожностью слуга ставит бутыль на стол, а затем достаёт чистую тряпицу из кармана фартука и бережными движениями стирает с неё пыль и паутину, Владычица ночи склонилась к Клермону, сидящему рядом.

— Прямо-таки обряд священнодействия, — шепнула она и добавила: — Вы уверены, что после распития этого вина нас не принесут в жертву какому-нибудь божеству?

— Всё может быть, — ответил он и усмехнулся. — Не бойтесь. В случае чего мы с Катом будем биться до последнего, так что вас зарежут лишь после того, как мы умрём.

— Ну, спасибо вам за это, — сказала Владычица ночи, и тут слуга наконец-то вытащил пробку, запечатанную красным воском. По комнате разлился такой чудесный аромат, что она зажмурилась от удовольствия.

— Боже! Как пахнет! Не иначе это легендарная амброзия. Да за такое вино не жаль продать душу.

После этих слов Клермон с такой силой сжал ей запястье, что она вскрикнула боли. Но гневный выговор застыл у неё на губах, когда она увидела, что Кат Ворон с мрачным видом взялся за рукоять меча. «Ой! — она прижала пальцы к губам. — Кажется, я брякнула что-то непотребное».

— Да простит меня господин Солнце! Честное слово, я не имела в виду ничего дурного, — будто со стороны услышала она свой испуганный голос, а затем её рука самопроизвольно изобразила знак, отвращающий несчастья.

«Тесса? Спасибо, что выручила», — поблагодарила Владычица ночи и уныло подумала, что у неё скоро разовьётся шизофрения из-за вмешательства её дополнительных личностей.

О том, насколько не простительна совершённая ею ошибка, она поняла лишь тогда, когда увидела, что лавочника заметно потряхивает от напряжения и на его лбу бисеринками выступил пот.

— Ничего-ничего, госпожа! Я вас понимаю. Вино такое, что любой на вашем месте не удержался бы от святотатства, — произнёс он невнятной скороговоркой, а затем, не сводя глаз с Клермона, добавил дрожащим голосом: — Не переживайте, господин, я не донесу жрецам. Ваша сестра ещё слишком молода и потому беспечна.

— Верно, старик, — зловеще процедил Кат Ворон. — Поклянись жизнью дочери, и мы не причиним тебе зла.

— Клянусь! Клянусь жизнью Катейи! — с готовностью отозвался лавочник.

Видя, что Клермон демонстративно положил ладони на стол, он достал носовой платок и, не скрывая облегчения, смахнул пот со лба.

— Ну? Чего стоишь? Наливай господам вино! — прикрикнул он на слугу, который замер, согнувшись над столом.

— Д-да, хозяин.

Отживший слуга с той же бережностью, что и раньше, взял в руки принесённую бутыль. Когда он разлил вино по хрустальным бокалам, выяснилось, что это ликёр. Зеленовато-жёлтый и тягучий он не обманул их ожиданий — вкус оказался не хуже, чем запах.

Несмотря на неприятный инцидент, Владычица ночи с нескрываемым удовольствием выпила вино и повертела в руках опустевший бокал. «Надо же, какая тонкая работа! Даже слишком, — она окинула взглядом посуду, выставленную на стол. — Никаких завитушек, сплошная эргономика и минимализм. Больше похоже на фабричную штамповку, чем на ручную работу. Странно. Мир средневековый, а вещички будто с конвейера. Видимо, прогресс хоть и тормозится, но полностью его не остановить».

— Откуда такие красивые бокалы? — поинтересовалась она.

— Из Высокого берега[1], госпожа. Это небольшое княжество на побережье Верхнего моря,[2]— пояснил лавочник.

Владычица ночи согласно кивнула, хотя впервые слышала и то и другое название. Любопытствуя, она начала расспрашивать его о землях, где он побывал, и обычаях, населяющих их людей.

Поначалу ответы лавочника были скупы и несколько путаны, но, выпив, он полностью отошёл от испуга и разговорился. Оказалось, что он не только занимается торговлей, но и владеет соляными приисками, что, по прикидкам Владычицы ночи было примерно то же самое, что владеть золотыми приисками.

Лавочник был чудовищно богат, но при этом жил очень скромно, что, по мнению Клермона, делало ему честь, — как умный человек, старик знал своё место и не соперничал в роскоши со знатью. Вдобавок выяснилось, что он частенько помогает сельчанам, попавшим в беду, и делает это безвозмездно.

Поэтому ему не понравилось, когда Кат Ворон сразу после ужина начал поиски ведьмы, причём с опроса домашних лавочника.

— Считаешь, что я неблагодарная скотина? — с вызовом спросил охотник, когда они вернулись в отведённую им комнату и остались наедине.

— Есть такое дело, — не стал отнекиваться Клермон и, видя, что товарищ настроен поругаться, жёстко добавил: — Кат, давай полегче. Да, мне не нравится, что ты делаешь, но я к тебе не лезу, поскольку знаю, что это твоя работа.

— Ладно, забыли, — раздражённо буркнул охотник. Прямо в сапогах он плюхнулся на кровать и отвернулся к стене.

Клермон тоже лёг и заложил руки за голову. Стоило ему закрыть глаза и перед его внутренним взором замелькали недавние события. В основном это были детали битвы с жутким потусторонним зверем. «Да, дела… Если бы не Владычица ночи с её чудесами, то гулять бы нам с Катом по вечным садам Матери-земли», — подумал он и, зевая, незаметно для себя уснул.

Это был чудесный сон. Как в детстве он шёл по аллее в родовом поместье и широкие кроны высоченных талин, росших по обе её стороны, смыкались над его головой. Сквозь этот серебристо-зелёный тоннель пробивались лучи полуденного солнца и его многочисленные золотые пятна плясали по траве и платью Тессы Таден. Причём оно было из той самой голубой ткани в цветочек, что он выбрал для неё в сельской лавке, как и белая шляпка, украшенная букетиком цветов.

Улыбаясь, девушка что-то говорила ему, но язык был ему не знаком, и он не понимал, о чём она говорит. Точней, тот, что во сне, прекрасно её понимал и с лёгкостью поддерживал беседу. Тем не менее Клермон знал, что происходит. Девушка очень нравилась ему, и он был уверен, что тот, во сне, флиртует с ней. Чтобы понять, как она воспринимает его ухаживания, он пригляделся к ней. Смущённый взгляд и розовеющие щёки не оставляли сомнений. Обуревающие их чувства были взаимны. Тогда он нащупал в кармане колечко девушки, намереваясь сделать предложение, но тут она превратилась во Владычицу ночи, и он замер в нерешительности. Демоница была прекрасна, куда красивей, чем Тесса Таден, но, хотя его сердце разрывалось от любви к ней, он, как ни старался, не мог переступить себя, хотя видел, что она ждёт его признания в любви.

Как водится, чрезмерный накал эмоций выкинул его из сонного наваждения. «Неужели струсил? Вот дурак!» — обругал он себя и, всё ещё находясь под впечатлением сна, подошёл к окну. Там царила полуночная тьма, слегка разбавленная бледным светом Двойного сердца, которое уже достигло своего зенита. «Ах ты, чуть не проспали!» — и он, подойдя к товарищу, тряхнул его за плечо.