Мои руки ласкают ее повсюду: сиськи, талию, обхватывают ее роскошную попку, пока я вжимаюсь в ее тело своей эрекцией. Мне нужно ощутить ее всю. Когда она застонала, я приподнял ее платье и стал теребить ее киску через шелковистую ткань трусиков, создавая трение, от которого она откинула голову назад в наслаждении. Сквозь тонкую ткань просачивается влага. Моя маленькая пленница — шлюха для меня.

— Еще, — хнычет она, закрыв глаза.

И, черт возьми, сейчас мне ничего не хочется больше, чем отодвинуть ее трусики и набить ее пальцами, языком и, боже, своим членом, но приходит реальность. Если я буду с ней возиться, это может поставить под угрозу весь наш план, а это того не стоит.

Я резко и без объяснений отдергиваюсь. Убрав мою руку со своего тела, Джорджия хнычет, потеряв мое прикосновение. Мне так же больно от потери ее тепла, поскольку мне нужно поправить болезненный стояк в штанах.

Ее глаза распахиваются, и она смотрит на меня с выражением ужаса.

— Что мы сделали? — Она закрывает лицо руками. — Этого никогда не должно было случиться.

— Назовем это кратковременной ошибкой суждения. — Мой голос ледяной, когда я поправляю галстук. Возможно, я и положил этому конец, но нужно ли ей вести себя с таким отвращением? — С этого момента просто следуй моим приказам. И никогда, никогда больше не надевай белое передо мной.

Затем, прежде чем сделать что-нибудь чертовски глупое, например, упасть на колени и попробовать ее киску на вкус, я разворачиваюсь и ухожу, молясь, чтобы ледяной душ успокоил зверя, бушующего в моих штанах.

Джорджия

Следующую неделю я не вижу Андрея, но он не выходит из моих мыслей. Воспоминания о его руках, блуждающих по моему телу, повторяются в моей голове. Какая ирония в том, что этот человек, которого я презираю, также возбуждает меня, как никто другой.

Иронично и тревожно.

Что касается Андрея, то мое тело не синхронизировано с головой. Чистое желание, которое я испытываю, когда нахожусь рядом с ним, тревожит. Он излучает опасность, свирепость, доминирование и коллекционирует произведения искусства. Видимо, это делает меня очень, очень мокрой.

Какой извращённый человек жаждет прикосновений своего похитителя? Просто по сравнению с моим опытом общения с мальчиками, он настоящий мужчина. Андрей, с его неумолимыми глазами и пышным, строгим ртом, точно знал, как добиться от моего тела максимального удовольствия.

А потом он меня отверг. Фу! Я позволила себе увлечься в данный момент, но больше не повторю той же ошибки. Никогда.

Прежде чем я сгибаюсь от стыда, голос Натальи прорывается сквозь мои кружащиеся мысли. Сейчас она ведет меня по византийским коридорам подвала поместья на следующую тренировку.

— Как, по-твоему, продвигается твое обучение? — спрашивает она, сохраняя при этом свою эффективную походку.

— Нормально, наверное. — Я изучаю крав-мага, израильскую систему самообороны и борьбы, что удивительно весело и является отличной тренировкой. Компьютерные взломы — это сложно, но довольно круто. А вот с занятиями по огнестрельному оружию не все так гладко.

Прежде чем повернуться ко мне лицом, Наталья издает звук, похожий на хмыканье.

— А огневая подготовка?

Я разочарованно выдыхаю. Каждый день мои тренировки начинаются на стрельбище, где я отказываюсь держать пистолет, потому что меня пугают эти машины для убийства. Вместо этого я смотрю, как Борис, мой тренер, показывает мне основы того, как держать оружие и обеспечивать его безопасность. Он настоял на том, чтобы я хотя бы взяла в руки пистолет на следующем сеансе. Несмотря на его устрашающее хмурое выражение лица, я лишь неопределенно улыбаюсь ему. Я и оружие несовместимы, и я не собираюсь учиться им пользоваться.

— Борис показал мне то, что мне нужно знать, — говорю я, защищаясь. — Я думаю, это хорошее начало.

— Если ты не будешь слушать Бориса, нам придется заменить его кем-то, кого ты будешь слушать.

— Что ты имеешь в виду?

Наталья только качает головой и продолжает идти по длинному коридору. Я думаю спросить у нее, кто такая Кира для братьев, но она вряд ли мне ответит. Андрей также предупредил меня никогда никому не упоминать о ней и никогда не раскрывать истинную причину моего обучения. Я подозреваю, что Наталья знает, но я не буду настаивать. Ничто не имеет значения, кроме как выбраться отсюда и спасти папу. Как-то. У меня все еще нет особого плана.

Когда мы поворачиваем за угол, я слышу хрюканье и тяжелое дыхание, за которыми следуют грубые мужские голоса.

— Что это такое? — спрашиваю я, чувствуя, как тревога пробегает по моей спине. А что, если мы отправимся в подземелья? Я точно не знаю, есть ли у них в этом доме темница, но предполагаю, что она есть в каждом поселении Братвы. У Олега есть.

Наталья останавливается перед открытой дверью справа от нас и машет мне рукой. Я выглядываю из-за двери и обнаруживаю в центре комнаты полностью оборудованный тренажерный зал с боксерскими грушами, скоростными мячами и боксерским рингом.

Без рубашки, потный и полностью сексуальный, Андрей сражается на ринге с Джулианом.

— Ты называешь это ударом? — Андрей насмехается над Джулианом, который кряхтит в ответ и пытается нанести еще один удар. Его квадратная челюсть сжата, глаза сосредоточены, когда Андрей ловко уходит за пределы досягаемости.

Трахните меня.

У меня пересыхает во рту, а сердцебиение ускоряется до полного галопа, когда я наблюдаю, как пот стекает по его мускулистому телу. Замысловатые татуировки украшают его спину и грудь, оставляя предплечья обнаженными, за исключением жилистых вен под кожей. Андрей в хорошей форме, это видно по одежде, но без рубашки он чертовски горяч. Загорелые, напряженные мышцы во всех нужных местах, немного волос на груди и маленькая буква «V», ведущая туда …

Я поднимаю глаза и вижу на себе взгляд Андрея. Он подмигивает и дерзко ухмыляется, что говорит о том, что он точно знает, о чем я думала минуту назад. Этому мужчине больше не нужно поглаживать эго, поэтому вместо этого я бросаю на него скучающий взгляд, но сомневаюсь, что его обмануло мое внезапно холодное поведение.

— Просто чтобы внести ясность: это не часть моей подготовки, верно? — Мой голос — хриплое карканье.

Наталья фыркает.

— Нет, если ты этого не хочешь.

— Определенно нет, — сглатываю я. Хотя я, конечно, не против этого вида, у меня нет желания быть так близко к Андрею, пока он потный и источает горячие мужские феромоны, и, вероятно, жаждет наказать меня за любую ошибку с моей стороны.

Почему это меня возбуждает, мне предстоит выяснить в ходе терапии.

На губах Натальи играет улыбка.

— Готова двигаться дальше?

— Куда? — Я качаю головой, пытаясь прояснить мысли.

Она жестом предлагает мне следовать за ней, продолжая проходить мимо еще нескольких невзрачных дверей. Подвал похож на лабиринт. Я могу представить, как заблужусь здесь. Наталья останавливается перед самой последней дверью в конце коридора.

— Ты готова встретиться со своим тренером по актерскому мастерству? Он француз и очень эксцентричен, — говорит она с немалой долей сарказма.

Месье Косе — тонкокостный француз, одетый во все черное, из пор которого сочится драма. Он представляется мне, пожимает руку с простым "enchantée" (пер. рад встрече/знакомству), а затем отмахивается от Натальи. Она только закатывает глаза и показывает на выход.

— Без обид, но что там с этими уроками актерского мастерства? — Я спрашиваю.

Он определенно выглядит обиженным.

— Актёрство — ключ к успеху твоей миссии, моя дорогая. Тебе нужно быть наблюдательной, тебе нужно будет погрузиться в личность и быстро соображать, в крайнем случае. Я здесь, чтобы научить тебя всему этому.

— Отлично, — бормочу я. Я возьму это на уроки огнестрельного оружия в любой день.

Месье Косе объясняет, что он преподает актерское мастерство по системе Станиславского, разработанной известным российским актером и режиссером Константином Станиславским. Это что-то вроде методической игры, когда актер — в данном случае я — использует свою эмоциональную память и опыт, чтобы погрузиться в роль.