В этих условиях становление профсоюзов, с первых дней проявивших себя влиятельной среди населения организацией, нас радовало.
Благодаря активности коммунистов профсоюзная организация росла быстро. К 15 октября в Дальнем насчитывалось около 50 тысяч членов профсоюзов, а через год их стало уже более 120 тысяч (на всем полуострове 190 тысяч). Во главе организации стоял Совет профсоюзов. Бурно развивались профсоюзы по всему Гуаньдуну. Они становились силой, с которой считались хозяева предприятий, китайская общественность.
Не случайно агенты гоминьдана открыто, а чаще скрытно, вели агитацию против создания профсоюзов, как, впрочем, и органов местного самоуправления, резонно опасаясь, что эти массовые организации за чанкайшистами не пойдут.
Особенно в гору пошло дело становления профсоюзов, когда председателем их Совета был избран член КПК с 1937 года Тань Юньань — опытный организатор и руководитель (нам было известно, что он входил в состав ЦК КПК).
При тогдашней обстановке в Китае свою работу на Гуаньдуне китайские коммунисты и их организации должны были проводить как бы нелегально, не открывая себя. На этот счет выносилось даже специальное решение бюро ЦК КПК по Северо-Восточному Китаю (или по Северо-Востоку, как чаще говорили), которого придерживались и мы.
В сентябре 1945 года бюро ЦК КПК по Северо-Востоку приняло решение с целью усиления коммунистического влияния на Гуаньдуне образовать здесь территориальный комитет (ТК) Коммунистической партии Китая с местом пребывания в городе Дальнем. Этим же решением секретарем территориального комитета был назначен первый секретарь Мукденского горкома КПК, член бюро ЦК КПК по Северо-Востоку Хань Гуан, прибывший в Дальний в первой половине октября.
В эти осенние дни численность коммунистов на полуострове быстро росла, только в Дальнем, Порт-Артуре и Цзиньчжоу в ряды партии было принято около 500 человек. Соответственно этому шел процесс оформления партийных органов. В начале ноября в Дальнем кроме территориального комитета был образован городской комитет, в Порт-Артуре городской, в Цзиньчжоу уездный, в Сакагоу районный комитеты КПК.
С этого времени начались официальные контакты Военного совета и политотдела армии с вновь созданными партийными органами полуострова, кстати, по их инициативе. Мы, в частности, по предложению Хань Гуана заслушали его информацию о намечаемой на ближайшее время работе территориального комитета. Задачи коммунистов им формулировались так: охватить своим влиянием население Гуаньдуна, в первую очередь коллективы промышленных предприятий; укрепить связь с органами самоуправления, профсоюзами, молодежной организацией и организациями советско-китайской дружбы; разоблачать пропаганду гоминьдановцев, их курс на гражданскую войну в стране.
Вопросы секретарем ТК КПК ставились, мы считали, в целом правильно, хотя носили довольно общий характер. Это можно было объяснить тем, что тогда еще шел процесс формирования партийных организаций и становления их руководства. К тому времени мы уже довольно обстоятельно ознакомились с обстановкой на Гуаньдуне и по просьбе китайских товарищей высказали им свои пожелания в более конкретной форме, хотя, признаться, опасались, будет ли на первый раз их выполнение им под силу.
Но Хань Гуан успокоил нас, поблагодарив за полезные советы. Этот первый обмен мнениями назвал полезным и содержательным и присутствовавший на нем член Военного совета Объединенной демократической армии[14] Сяо Цзингуан, приехавший к нам для знакомства.
Наши связи с партийными органами КПК с этого времени стали систематическими и полезными и для китайцев, и для нас.
Влияние партийных органов на всю жизнь Гуаньдуна заметно росло, парторганизации пополнялись новыми членами. Забегая вперед, скажу, что в июне 1946 года их ряды насчитывали более 3900 человек. Организации КПК были созданы уже во многих волостях, районах, на важнейших предприятиях и в учреждениях.
Это способствовало еще большему укреплению наших связей с китайским населением. Они оставались в течение всех лет нашего пребывания на Гуаньдуне прочными и эффективными. В дружественной атмосфере этих отношений оперативно разрешались те или иные возникавшие недоразумения, расшивались, как говорится, узкие места.
Остановлюсь на наиболее существенном в этом плане примере.
И мы, и китайские организации в ходе нелегкой работы к весне 1946 года в какой-то мере упорядочили производство на промышленных предприятиях Дальнего, вместе радовались увеличению продукции, лучшей организации труда, особенно на созданных к тому времени смешанных советско-китайских предприятиях. И вдруг как гром среди ясного неба: в мае 1946 года нам прислали доклад одного китайского профсоюза, из которого следовало, что некоторые предприятия Дальнего похожи скорее на советско-японские, чем на советско-китайские, — на них, мол, работает больше японских, чем китайских рабочих. Неожиданным было то, что профсоюз возлагал ответственность за это на советскую сторону.
Конечно, можно было указать на необъективность этого вывода и отклонить доклад, поскольку набор рабочей силы проходил во всех случаях под контролем китайских профсоюзов, а квалифицированные специалисты и рабочие из числа японцев оставались на предприятиях тоже с согласия профорганизаций, чтобы не снижать производственные показатели. Однако существо дела от этого не поменялось бы: действительно, японцев на предприятиях было много, иногда больше, чем китайцев, и соотношение это не улучшалось.
Так что в принципе китайские профсоюзы своим докладом выдвигали перед Военным советом проблему достаточно актуальную. В полемику с ними мы вступать не стали, а совместно провели дополнительную проверку практики набора рабочей силы на ряде предприятий, в частности на паровозостроительном заводе и в «Дальдоке».
Проверка подтвердила возможность более широкого привлечения на работу китайцев.
Было установлено также, что некоторые советские представители на смешанных предприятиях Дальнего, опасаясь снижения производственных показателей, эту возможность не всегда используют.
После проверки мы собрали при комендатуре Дальнего всех наших представителей. От имени Военного совета я рекомендовал им энергичнее вести на предприятиях перераспределение рабочей силы за счет увеличения доли в ней китайцев, способных заменить у станка японских рабочих. Предполагалось также прикреплять к японцам китайских дублеров, чтобы они возможно скорее овладевали необходимыми специальностями. В этих же целях было решено создать на предприятиях учебные группы и курсы китайских рабочих для повышения их квалификации.
В то же время Военный совет обратился с просьбой к профсоюзам шире разъяснять рабочим нецелесообразность в данное время массовой замены на предприятиях японских специалистов, поскольку это затормозило бы как подъем экономики, так и формирование национальных кадров и в Дальнем, и на всем полуострове.
К нашему удовлетворению, и профсоюзы, и рабочие предприятия поддержали рекомендации Военного совета армии. Профсоюзы объявили поход рабочих за овладение необходимыми специальностями и повышение производственной квалификации.
Так было улажено довольно щекотливое в тогдашней обстановке дело, затрагивавшее и национальные, и экономические интересы трудящихся. Военный совет мог продолжать свою программу оживления экономики на полуострове, еще шире опираясь на профсоюзы.
Сам по себе вопрос о национальном составе рабочей силы на предприятиях, возможно, и не был бы так обострен профсоюзами, если бы он не касался других сложных сторон становления новой жизни на Гуаньдуне. Среди них своей неотложностью отличалось создание органов самоуправления.
Напомню, что, освобождая районы Маньчжурии, Красная Армия повсюду передавала административное управление, руководство предприятиями и железными дорогами местным китайским органам. На Гуаньдуне порядок создания китайской гражданской администрации предусматривался советско-китайскими соглашениями о Порт-Артуре и Дальнем. Имея вроде бы добрые намерения соблюсти этот порядок, инициативная группа коммерсанта Чи, как помнит читатель, а потом и другие общественные организации просили нас временно сохранить японскую администрацию до прибытия официальных представителей правительства Чан Кайши. Представители эти все не прибывали, в результате чего сложилась прямо-таки парадоксальная ситуация: старые колониальные власти продолжали, хотя и под нашим контролем, управлять населением полуострова, которое их ненавидело! И эта ненависть порой так переносилась на все японское, что даже китайская общественность обращалась к нам с просьбой, чтобы Красная Армия взяла под защиту японское население, включая и функционеров из японского губернаторства.
