Мы узнали, что уже фактически действовало Главное командование советских войск на Дальнем Востоке. Ему подчинялись Забайкальский фронт и еще два Дальневосточных фронта, войска которых примут участие в боевых действиях против трех фронтов японской Квантунской армии. Главнокомандующим войсками Дальнего Востока назначен Маршал Советского Союза А. М. Василевский, членом Военного совета — генерал-лейтенант И. В. Шикин, начальником штаба — генерал-полковник С. П. Иванов.
— Думаю, мне нет надобности говорить вам о главкоме, о его заслугах и таланте, — добавил Р. Я. Малиновский. — Вы хорошо знаете маршала Василевского.
Действительно, Александра Михайловича Василевского мы с Людниковым знали очень хорошо.
Войска 39-й армии в составе 3-го Белорусского фронта участвовали в Белорусской наступательной операции 1944 года под его руководством как представителя Ставки Верховного Главнокомандования, а также в Восточно-Прусской операции 1945 года, на заключительном этапе которой маршал Василевский командовал нашим фронтом.
Глубоко уважали мы Александра Михайловича и как душевного, справедливого и обаятельного человека.
Теперь становилась понятной роль маршала Василевского в планировании и подготовке операции против Квантунской армии, передислокации на Дальний Восток огромного количества войск и материальных средств. И возрастала уверенность, что операция завершится успешно.
Обновилось, как сообщил Р. Я. Малиновский, и командование Забайкальского фронта! кроме него сюда назначены членом Военного совета генерал-лейтенант А. Н. Тевченков, начальником штаба генерал армии М. В. Захаров.
Более подробно маршал Малиновский охарактеризовал задачи и особенности наступательной операции, которую будет вести Забайкальский фронт, состав его сил.
Ближайшая задача войск фронта сводилась к тому, чтобы мощным ударом разгромить японские войска прикрытия, захватить и преодолеть перевалы на Большом Хингане и и 15-му дню операции выйти главными силами на рубеж Дабаньшан, Лубэй, Солунь, то есть на глубину 350 километров. В дальнейшем намечалось вывести главные силы фронта на рубеж Чифын, Мукден, Чанчунь, Чжаланьтунь и во взаимодействии с войсками, наступающими со стороны Приморья, завершить окружение и разгром главных сил Квантунской армии и выйти на Ляодунский полуостров.
Для решения ближайшей задачи создавались три группировки войск фронта. Главную ударную группировку составляли 6-я гвардейская танковая, 17-я, 39-я армии (первый эшелон) и 53-я армия (второй эшелон). Еще две группировки предназначались для нанесения вспомогательных ударов на флангах фронта: конно-механизированная группа советских и монгольских войск — в направлении на Калган и Долоннор на правом фланге, 36-я армия и один стрелковый корпус 39-й армии — в направлении на Хайлар на левом фланге.
Маршал Малиновский подчеркнул, что, наступая на главном направлении, 39-я армия совместно с 6-й гвардейской танковой армией будет решать основную задачу фронта.
Для этого назначались два ее стрелковых корпуса из трех — 5-й гвардейский (командир корпуса генерал-лейтенант И. С. Безуглый, начальник политотдела полковник Е. А. Щукин) и 113-й (командир генерал-лейтенант Н. Н. Олешев, начальник политотдела полковник А. И. Рыбанин), усиленные 5-м артиллерийским корпусом прорыва (командир генерал-майор Л. Н. Алексеев, начальник политотдела полковник А. М. Власов), 61-й танковой дивизией полковника Г. Н. Воронкова и другими танковыми, артиллерийскими, инженерными соединениями и частями. Главный удар они должны нанести в общем направлении на Солунь, обходя с юга Халун-Аршанский укрепленный район, и на 5-й день выйти на рубеж реки Урленгуй-Гол, то есть на глубину 60 километров, а в дальнейшем стремительным продвижением отрезать пути отхода солуньской группировки противника, овладеть районом Таоань, Солунь (глубина 300–350 километров). Еще один наш корпус — 94-й стрелковый (командир генерал-майор И. И. Попов, начальник политотдела генерал-майор И. М. Соркин) — должен содействовать 36-й армии в овладении Хайларским укрепленным районом, воспрепятствовать отходу хайларской группировки противника к хребту Большой Хинган.
Впервые был назван срок готовности войск армии к наступлению — 1 августа 1945 года.
Ставя эти боевые задачи, командующий фронтом напомнил о необходимости максимально использовать в ходе их выполнения опыт 39-й армии, накопленный при прорыве немецких укрепленных оборонительных полос.
— Знаю, что вы большие специалисты по этой части, — говорил он. — Потому на вашем пути и оказались сразу два укрепленных района японцев — Халун-Аршанский и Хайларский.
Вместе с тем маршал советовал не только полагаться на опыт минувших боев, но и учить войска действовать в новых сложных условиях, особенно по преодолению такой небывалой для нас преграды, как Большой Хинган. Он потребовал ни в коем случае не ослаблять бдительности, не позволить противнику обнаружить сосредоточение армии в выжидательном районе; категорически запрещалось пользоваться радиосвязью и вести разведку на территории Маньчжурии. Все данные о противнике штабу армии предлагалось уточнять в штабе нашего правого соседа — 17-й армии, которая и раньше дислоцировалась в Монголии.
После встречи с командующим фронтом все, как говорится, встало на свои места, обрело ясность. Однако времени на планирование и конкретное обеспечение боевых действий войск армии оставалось уже мало, необходимо было действовать с полным напряжением сил.
Прежде всего Военный совет счел необходимым подвести итоги марша. Использование накопленного в ходе марша опыта в предвидении нового стремительного продвижения вперед приобретало первостепенное значение.
Мы считали, что организация марша, управление войсками были удовлетворительными. Партийно-политическая работа велась непрерывно и обеспечила должный настрой личного состава на преодоление больших трудностей. В целом удалось успешно решить задачу водоснабжения войск. Суточные переходы составляли 27–35 километров со средней скоростью 4–5 километров в час, а всего воины армии преодолели расстояние от 320 до 360 километров.
Вместе с тем Военный совет тревожили проявившиеся в ходе марша недостатки, которые прямо влияли на боеспособность частей и соединений.
На марше, особенно в первые дни, от солнечных и тепловых ударов из строя выходило много воинов, а также лошадей. В 5-м гвардейском стрелковом корпусе удары получили 370 человек, 120 из них пришлось госпитализировать. Примерно такие же потери насчитывались в 94-м, несколько меньше в 113-м стрелковых корпусах.
У значительного числа воинов наблюдалось ухудшение физического состояния. Так, в стрелковых подразделениях, совершавших марш в пешем строю, все воины значительно сдали в весе: основная масса в пределах 2 килограммов, а некоторые и до 4–5 килограммов. Это объяснялось не только перегрузками, но и перебоями в снабжении горячей пищей, в ряде случаев — водой.
И потертость ног на марше оказалась довольно высокой, от нее в отдельные дни страдали, к примеру, в 17-й гвардейской стрелковой дивизии до 300 человек. Такую «мелочь» в походе никак нельзя было игнорировать и в будущем.
Подводя итоги марша в целом, Военный совет сделал вывод, что при всех недостатках войска прошли серьезную проверку и получили очень ценный опыт, имевший огромное значение для предстоящего наступления.
Военный совет армии потребовал от командиров, политработников, от медицинской службы и хозяйственников без промедления принять профилактические меры с целью изжить или свести к минимуму негативные факторы в подготовке и обеспечении личного состава. К этой работе были подключены партийные и комсомольские организации.
С 15 по 20 июля во всех соединениях были проведены собрания партийного актива и совещания офицерского состава, обсудившие итоги марша.
Одновременно с подведением итогов марша нами проводилась тщательная рекогносцировка местности восточнее Тамсаг-Булака. Территория нашего выжидательного района являлась продолжением монгольской степи с отчетливым влиянием на нее пустыни Гоби. К северу, по мере приближения к реке Халхин-Гол, она становилась все более пересеченной, а в юго-восточной части выступа переходила в отроги Большого Хингана. Из многих точек отсюда можно было наблюдать центральную часть хребта, в которой выделялась вершина с отметкой 1749. Чуть левее вершины просматривались ближайшие подступы к Халун-Аршанскому укрепленному району.
