— Еммняммем, — попытался сказать Варя, дожёвывая печенье, потом взял чашку Ильи, запил. — Илья по тебе соскучился, пойдём, говорит, к Сашке, видеть её хочу, сил нет.

Илья недовольно зашипел и пнул друга по ноге. Сашка села за стол и потёрла глаза. Если с мужчинами она старательно хихикала даже над дурацкими шуточками, то Варя такой привилегии, как друг, был лишён.

— Чего тебе, изверг?

— Татуировка у неё была?

— Была и не одна, точнее, три. Ужасные, две совсем кривенькие, самопальные, последняя уже салонная, но я бы такую делать не стала.

— Фото последней есть?

— Все фото есть, позвонил бы, и я тебе прислала.

— Так неинтересно, сидеть в кабинете и всем звонить, ходить разучишься и от тоски, как Трошин, пить начнёшь. И мне бы к телу, ну, самому глянуть, ну, Сашенька, ну, пожалуйста, — заканючил Варя, старательно делая глаза кота Шрека.

— Не перестарайся, а то обкакаешься, — наконец рассмеялась Сашка, — ладно. Только честно признавайся, ты её лапать рукой без перчатки собрался?

— Ну, я прям пальчиком, чуть-чуть тату потрогаю.

— Эх, есть у меня подозрение, что ты некрофил… Вечно к трупам руки без перчаток суёшь.

— Ну, я мог и на месте преступления её всю облапать. А я как честный прошу и под приглядом твоим.

— Кто тебя без перчаток к ней подпустил бы на месте преступления? А тут знаешь, что я добрая. Маньяк ты всё-таки. Хоть руки потом моешь?

— Облизываю, — кивнул Варя.

— Фу-у-у, — хором выдохнули Илья и Сашка.

Женское тело лежало на металлической каталке в «холодильнике», ничего поэтического в облике не осталось, просто мёртвая голая женщина после вскрытия, зашитая грубыми нитками. Небольшое тату оказалось на плече. Голова в венке из роз в готическом стиле.

— Ничего не напоминает? — спросил Варя, обращаясь к Сашке.

— Вот я дура, она же в венке была, и голову ей отпилить хотели. Я просто подумала, что татушка стрёмная.

Варя посмотрел на Сашку, действительно странно, что она не обратила внимания на такое совпадение. Да и не совпадение это, убийца старательно пытался повторить тату. Варя осторожно пальцем коснулся выбитых на коже роз. У мёртвых нет снов, но что-то связанное с убийством может стать проводником, дав возможность направить чужой сон в нужное направление.

— Спасибо, моя хорошая. А ты Соньку к себе с ночёвкой не возьмёшь? А то у меня свидание вырисовывается.

— Слушай, я, конечно, просмотрела важную улику, но это не сделало меня дурой окончательно. Какое у тебя свидание? Я в такое не поверю.

Варя тяжело вздохнул и потопал к выходу, в ботинках по-прежнему чавкало, и он подумал, что это к соплям. А сопливые на свидания девушек не приглашают.

На выходе его догнал Илья и сочувственно похлопал по плечу. Варя вздрогнул и посмотрел на друга.

— Знаешь, я что-то сегодня нагулялся. У тебя денег на такси нет? До зарплаты?

— Неа, сам хотел у родителей занять.

— Вот ведь.

— Автобус? — сказал Илья, направляясь по дорожке к остановке.

Варя фыркнул и пошёл в другую сторону, мечтая, что после работы обязательно залезет под горячий душ, а потом целых два часа будет смотреть мультики под одеялом.

Увы, вечер сложился не как мечталось. На работе встретило злое начальство. Начальник отдела держал его в кабинете полчаса, напомнив, что убийство, которое он сейчас расследует приоритетное и именно доклада Вари ждали на планёрке. Влетело за то, что не задержал сожителя, потому что каждому понятно, что мотив убийства только у него, не проверил алиби, не просмотрел запись с камер. Варя не пытался оправдываться, а изобразил вид «лихой и придурковатый» и отправился в кабинет исправлять косяки.

В коридоре его встретил Михеев и, едва сдерживая лыбу, посочувствовал. Варя фыркнул и пошёл на рабочее место. На записи ничего ценного, как и он предполагал, не обнаружилось. Там совсем ничего не было кроме размытого пятна с неясными тенями, похоже, от постоянного перепада температур и сырости стекло дешёвой оптики покрылось конденсатом. Алиби Кашина подтвердилось, оказалось, у его друга собралась довольно тёплая компания алкашей, к которым в начале ночи соседи вызвали полицию. Полицейские и подтвердили алиби, так как переписали фамилии всей борзой компании, а двоих особо наглых вступивших в матную дискуссию со стражами порядка увезли в отделение.

Выполнив все поручения начальства и написав по ним отчёт, Варя отправился домой, в надежде, что Соня передумала и помирилась с матерью и он сможет провести вечер, медитируя на мультики. В горле противно першило, а из носа показалась первая тягучая сопля. Два дня прогулок в мокрых ботинках дали о себе знать. Соня оказалась дома, со стандартным набором кола, чипсы, телефон, только сменила кухню на удобный диван в комнате.

— Ты что-нибудь поела? — спросил Варя, заглядывая в холодильник.

На полке лежала пустая баночка из-под паштета и полпачки майонеза.

— Меня тётя Саша со школы встретила, и мы с ней в кафе ходили. — отозвалась из комнаты Сонька.

«Одной проблемой меньше. Удивительно у Сашки материнский инстинкт, что ль проснулся.» — подумал Варя, осталось пожалеть, что сам о проблеме питания забыл и в магазин не сходил.

— Мы и тебе принесли, там на подоконнике стоит.

Варя голодным зверем метнулся к подоконнику, там стояла два пластиковых контейнера, с пловом и греческим салатом. Варя растроганно шмыгнул простуженным носом. Еда!

— Считайте, что я вам всё простил за такое. — буркнул он, схватив ложку и начав есть холодный рис.

Варя лежал сытым и под тёплым одеялом, получить полное удовольствие мешала начинающаяся простуда. Нужно выбирать, что делать, отправиться на разведку к месту убийства или сходить в сон Кашина, подстраховаться, он, конечно, не прямой убийца, но вдруг всплывут какие-то подробности происходящего. Мимо дивана прошлёпала Сашка в пижаме, направляясь в туалет. Что ж, пока тело покидать рано. Варя прикрыл глаза и ударил по всплывшей зелёной ладони. Чувство падения и вот он стоит в длинном коридоре с выкрашенными в зеленый цвет стенами и облупленными дверьми. Тут же топтался и Кашин, почему-то в одних трусах. Выглядел он, как подросток лет тринадцати.

— Эй, мужик, не знаешь, где тут мужской туалет? — спросил Кашин, заметив Варю.

Вот чёрт! Туалетный сон. Варя посмотрел на двери, на них висели значки туалета, самые разные буквы, картинки, символы, вот только все они обозначали женскую уборную.

— А ты попробуй в любой, я никому не скажу. — кивнул Варя на ближайшую дверь. — Там в раковину можно.

Кашин подошёл к двери и дёрнул, заперто. Следующая дверь открылась и из неё раздался женский визг и мат. Дверей много, а желание сходить в туалет у Кашина не пройдёт, пока он не проснётся и не сходит в настоящий туалет, а значит, этот сон закончится. Варя тяжело вздохнул и сделал последнюю попытку, активировал образ тату. Сон преобразился, дверей осталось две и обе в какой-то квартире, Кашин рванулся в одну из них, а Варя заметил в простенке между ними картину, женщина в венке из роз. Длинная подпись под картинкой гласила «Дура, дорого же. Что ты вечно деньги на всякую фигню тратишь». Из туалета послышалась разочарованная ругань Кашина, но что там случилось Варя выяснять не стал, вышел в реальность.

Нос не дышал, в горле противно щекотало. Пришлось встать и нагреть чая, чтобы не раскашляться на всю квартиру. Сонька всё ещё что-то смотрела в телефоне. Варя допил чай, закрутил горло шарфом, а холодные ноги одеялом и включил на ноуте мультики, в ход пошёл бесконечный Наруто. Зарядка у ноута кончилась около трёх часов ночи. Варя очнулся, посмотрел в чёрный экран и кряхтя пошёл проверять, спит ли Сонька. Дома стояла тишина, за окном непроглядная темень.

Варя решил рискнуть. Лёг на диван и закрыл глаза. Красная ладонь обожгла, боль резкой вспышкой выбила дух из тела. Посмотрев, как его тушка удобно лежит на диване, Варя скользнул из дома и отправился к цветочному магазину. Мир вокруг изменился. Материальное отошло на второй план. Дома превратились в фантасмагоричные объекты, сливая в себе память поколений людей, каждый из которых помнил это место по-своему. Как календарики, которые меняют картинку в зависимости от угла зрения, только этих картинок очень много, оттого вид любого объекта бесконечно «течёт» трансформируясь. Горе, боль, унижение копятся и превращаются в скользкие чёрные капли, сливаясь порой в ручейки и висящие соплями из окон домов. Радость, восторг клубятся облачками, распадаясь на серебристый туман. Места смерти становились тёмными пятнами, а места рождения светлыми огоньками. Варя не любил призраком проходить мимо больниц и оживлённых перекрёстков, эти места напоминали порталы в ад. А вот роддом светил словно маяк, пусть и с вкраплениями черноты, но света там было больше. Впрочем, умирали и рождались не только люди, так что по городу света и тьмы встречалось немало.