— Знаете, я не специалист по развитию магов или воинов, — осторожно обхожу я мнимый или реальный крючок, — так что не могу дать вам или вашей аудитории профессиональные советы. Всё сказанное мной можно считать лишь моим собственным мнением. Я считаю, что нет бесталанных людей. Вот так просто — каждый человек одарён в чём-то. Кто-то может использовать родовую силу шесть или семь лет, кто-то проявляет склонность к магии, которой не владели его предки: девочка вызывает летом снежинки или грозовые тучи, или мальчик вдруг становится самым любимым ребенком, и родители тратят на его игрушки свои зарплаты и чтобы уважить чадо, залезают в долги. Я считаю, что поколения магов дают ребёнку в первую очередь укрепленные и развитые энергоканалы, тренированный источник, и уже потом — родовой талант. Если вам интересно, я думаю, что в первую очередь нужно найти тот самый талант, которому склонен ребёнок. И развивать именно его, не концентрируясь на родовых силах. В худшем случае ребенок станет счастливым обладателем той самой способности, к которой он склонен. В лучшем — получит аж две способности. Вы поверите, если я скажу, что могу укрепить любой предмет?

— Вы владеете иллюзиями, Айдар, так что вряд ли вам кто-то поверит, даже если вы покажете, как укрепляете мою бутылку.

Аудитория вежливо смеётся, и мне задают новый вопрос.

— Чем, по-вашему, должен владеть маг?

— Это довольно простой вопрос. Маг должен быть всесторонне развит! Он должен быть умел в дуэлях, должен знать хотя бы основы ритуалистики и уметь сражаться с оружием. Должен разбираться в артефактах и иметь при себе минимум три: защитный амулет, меч или иное оружие, и пространственное кольцо, куда можно этот меч засунуть, чтобы не напрягать патрули.

— Но это все еще не ваш уровень, Айдар, — улыбается третий интервьюер, пенсионер лет шестидесяти. Я не запоминаю их имён, потому что скорее всего мы не увидимся во второй раз. — Что отличает вас от других магов вашего возраста? Некоторые из них уже проявляю таланты в ритуалистике, побеждают в поединках с оружием и без оружия. Но мы сейчас сидим перед вами, а они тренируются или оттачивают навыки: умелые, но никому не известные. Так в чём же та самая разница?

Вздыхаю. Похоже, придётся врать.

— Нет никакой разницы. Я — такой же, как они, и разница между нами в том, что мне чуть более повезло — я оказался в нужное время в правильном месте, и поэтому вы задаёте вопросы мне, а не им.

После этого меня попытались закидать провокационными вопросами, похоже надеялись, что я растеряюсь и отвечу хотя бы на один из них.

— Как вы относитесь к ритуалу призыва, который провела ваша преподаватель?

— Вы знали, что она собирается вызвать такое опасное существо, как джинн?

— Что вы получили за победу над джинном?

— Я получил легендарный титул, — самодовольно улыбаюсь.

Хотя на деле — лишь эпический. Но моя маленькая ложь лишь подготовит почву для моей будущей славы.

— А по поводу других вопросов — если вы готовы беседовать, как взрослые люди, без попытки заставить меня свидетельствовать против моих учителей, мы побеседуем. Если нет — на этом и закончим.

— Как вы относитесь к нынешней системе образования?

Качаю указательным пальцем.

— Все еще неправильный вопрос. Мы не политические дебаты тут устраиваем, так что я не буду отвечать. Но мне нравится, что в последнее время академия сделала ставку на боевку и дуэли. Умение защитить себя, свою честь и честь своей подруги — обязанность каждого человека, независимо от его статуса в обществе и направления развития.

— Страшно было атаковать джинна? Всё же ты вышел против одного из сильнейших духов в одиночку.

— Ни капельки не боялся, — слабо улыбаюсь. — Если бы мне предложили повторить, я бы не согласился, а тогда я просто вышел, зная, что сотру его в порошок. Его гнилую душонку, его пренебрежение людьми, как противниками. Но я был в состоянии аффекта, ведь прежде я с такими тварями не сражался.

— Какая у вас была роль в призыве? Вы ассистировали преподавателю, или она использовала вас в тёмную?

Я поднялся со стула, улыбнулся.

— Пожалуй, на сегодня всё. У меня ещё никогда не брали интервью, и многие ваши вопросы были слишком… откровенными, но мне было приятно на них отвечать. Так что благодарю вас всех, и буду рад увидеть свои ответы на страницах ваших газет!

Люди встают со стульев, благодарят меня за уделенное время.

Ставлю золотой, что в таких вот моментах интервьюируемые расслабляются и выдают информацию, о которой впоследствии жалеют.

— Вы причастны к ограблению торгового центра Липовых? — Спросил седой старичок, поднявшийся последним.

Приподнимаю бровь.

— Разумеется, нет. Но я искренне возмущен, что в нашем городе попытались ограбить такой сильный род, и желаю, чтобы полиция поскорее нашла ответственного за это дело.

Утром следующего дня я поднял брата за полчаса до его обычного будильника.

— Ты серьезно? — зевнув, спросил Степа. — Тренировка в шесть часов утра? Да я умру…

Тем не менее, он встал. Мы пробежали пару кругов вокруг квартала, сделали на турнике пять подходов по шесть подтягиваний, а потом брат отправился в душ.

— Чего-то я не чувствую, что стал сильнее… — пробурчал Степа.

— Не все сразу, солдат! Мы еще сделаем из тебя генерала!

Братишкин только отмахнулся.

Вчера пришлось напрячь спортивный магазин и заказать бригаду сборщиков. Теперь в спортивном зале жилого крыла поставили турник, и отдельно — шведскую стенку и брусья. Раньше здесь занимались только боевыми искусствами, но это было довольно давно — в последние пять-десять лет в спортзал захаживал только отец, и он вряд ли занимался чем-то серьезнее разминки и классических упражнений по типу ударов по воздуху.

Можно было вовсе поставить турник на улице, заодно закаляя брата, ведь простая простуда ему теперь не страшна. Только вот пусть сперва привыкнет подниматься пораньше, а потом уже можно подключать закалку, чтобы его желание стать сильнее не прихлопнула рухнувшая на него огромная куча стресса. Да и будущий тренер по воркауту вряд ли будет обрадован, предложи я тренировки на улице.

Занятия прошли без происшествий. Пару «защитных ритуалов» отменили, но как я понял по разговорам всезнающих студентов, преподаватель находится в больнице и со дня на день ее выпишут и скорее всего допустят до занятий. Значит, руководству академии удалось отстоять своего человека, и Александра не сядет.

Ну, хорошо. Не сказать, чтобы эта новость меня порадовала, но и не огорчила. Спасать от карающей длани правосудия препода я бы не стал, сама виновата в своих травмах и неудавшемся ритуале, но если выбралась, ладно.

А теперь — к важным делам. Сразу после академии я съездил домой, переоделся и отправился к Даше, готовить окно Овертона.

Знаете, что такое «окно Овертона»?

Возьмём такой пример: некую странную для развитого общества 2023 года идею — например, веру в живущих в квартирах «домовых» — дружелюбных человеку духов в виде котов. Чтобы довести её до нормы, необходимо пройти этапы «радикально», «приемлемо», «разумно», «стандартно».

Начать можно с публикации статей о том, что странная для нас вера существует еще со времен древних славян. В каждом поколении есть люди, которые верят, что духи существуют. Есть множество странных видео в интернете, где кому-то «удалось» заснять домового, или полтергейста. Теперь об этом можно говорить, и тебя не сочтут странным.

Далее появляются исследования учёных. Выясняется, что в старых домах действительно существует какой-нибудь «повышенный психофон». Тема начинает звучать в СМИ, вместо старого названия ей дают новое, которое провоцирует переосмысление темы. Если раньше «вера в домовых» была мемом, то теперь «славянские верования» свободны от всех нежелательных ассоциаций. Явление освещается больше как изучение своих предков, их культов, и подается в качестве интереса к корням, из которых и выросла Империя.