Папа был не в духе:

— Город бурлит, твое имя повторяет каждый третий, а я толком не знаю, в чем дело. Не хочешь ничего мне рассказать?

— Решили с преподавателем провести маленький ритуал после школы, но что-то пошло не так.

— А подробнее?

На меня накатило неожиданное веселье.

— И подробности тоже будут. Я тебе даже видео покажу, как только найду.

Найти видеозапись было не трудно — мне в личные сообщения уже писали знакомые, которые узнали на видео меня.

Я подождал, пока машина остановится в нашем дворе, и протянул отцу мобильник. Тот с каменным лицом посмотрел короткое видео.

— Что за дух?

— Джинн.

Отец уставился на меня, как на безумца, но потом выдохнул, ссутулился и сказал:

— Делай, что хочешь.

Не то, чтобы я не мог и раньше делать, что хотел. Но после выданного карт-бланша было как-то свободнее, что ли.

Дома я умылся, посмотрел на заживающий шов (симбионт справлялся с раной в рекордно короткие сроки), и отправился на такси в ресторан «Ламия», где я когда-то отдыхал с Кристиной.

Людей в ресторане было не много. Покопавшись в головах персонала, я выяснил, что сейчас владелец заведения находится здесь же.

— Я договаривался с вами о встрече? — поднял голову от экрана ноутбука седовласый старичок.

— Боюсь, что нет.

— Тогда как вы вошли?

Вместо того, чтобы ответить, я объяснил, почему я здесь.

— Когда-то со мной здесь поступили не слишком порядочно, и я сказал, что ваш ресторан мог бы стать одним из лучших в городе, но уже не станет. Сегодня я пришел сюда, чтобы купить его.

Сидящий передо мной мужчина не засмеялся, но улыбнулся.

— Думаете, вы можете себе это позволить? — Иронично поинтересовался он.

Прозвучало слега высокомерно, но я действительно мог себе позволить купить ресторан.

Пока Дарья занималась покупкой и продажей вещей, добытых мною из осколков, она обрастала связями. Нельзя обменять некромагический алтарь, и не получить от торговца визитку с просьбой ещё раз обращаться, если появятся интересные вещи. Нельзя сбыть доспехи и артефакты, напитанные энергией смерти, и не завязать знакомства с покупателем. Точнее, можно, но Даша стремительно обрастала связями. Поэтому ей легко удалось найти человека, который согласился бы купить бытовую технику, украшения, брендовую одежду и прочие вещи с торгового центра Липовых за две пятых от полной стоимости. Я тоже присутствовал на сделке, в крупном складе, где мы выгрузили всю технику. Пожал покупателю руку, обменялся шуточками, выяснил, что сдавать или кидать нас он не планирует, и вещи с концами уйдут в Новгород, отдал три пространственных кольца (они тоже продавались вместе с вещами) и подождал, пока его люди проверят коробки с техникой и подсчитают ее стоимость.

Так что — да, с учетом всех денег, которые я выгреб с касс, с учетом имеющегося ранее нала и с учетом миллионов, полученных с продаж, с учетом денег, которые мне оставил покойный мастер контрактов, я действительно мог себе позволить ресторан.

— Вы считаете, что я продам вам Ламию? А с чего вы решили, что заведение продается?

— Я уже набил фрагменты дварфов в осколке, — фыркнул я. — Так что вопроса «а вдруг я его продавать не захочу» вообще не стоит!

— Простите, что?

Спустя час мы уже сидели в обществе наших юристов — отец одолжил для такого случая специалиста Алмазовых. Экс-владелец ресторана пересчитывал купюры — вполне реальные, между прочим. Я мог заставить его и всех, кто здесь находился, считать, что я уже заплатил ему деньги. Мог заставить этого человека считать, что у него никогда не было ресторана. Но он не сделал мне ничего плохого, так что и я вел себя нормально.

Мы с бывшим хозяином ресторана вышли в зал. Официанта, который и стал причиной покупки, я здесь не увидел. Может, его уволили, а может, у него был выходной. Да и плевать.

Пока экс-владелец объяснял сотрудникам, что они больше здесь не работают, я ходил по залу и осматривался. И чем больше я видел, тем сильнее мне нравилось это место.

Я мог бы приказать устроить из ресторана общественный туалет, или зал со сценой для выступления реп-групп, но я не настолько мелочен. Пожалуй, ресторан останется рестораном. Только я малость поменяю… все. Заменю официантов, проведу здесь ремонт, найму управляющего, менеджера смены, бухгалтера и закупщика. Но главное — поменяю поваров. Здесь в основном собирались люди, ценящие мясную и сытную еду, поэтому заведение продолжит подавать сытную и мясную пищу, только блюда будут другими. Этот мир еще не знает сытной дварфийской еды, вкуснейшего пива в бочках и всего, что могут дать человечеству дварфы. Но скоро узнает.

Домой я вернулся в приподнятом настроении, вот только домашние были странно взволнованными. Прислуга суетливо сновала по коридорам. Вот мимо пробежала мама, разговаривая с кем-то по телефону. Отел вышел из кабинета, заметил меня и:

— Не видел Веронику?

— Эм… Нет. Что случилось?

— Она после академии не вернулась домой. Сказала, что прогуляется с подругами, но до сих пор не вернулась домой и ее телефон недоступен.

С пропажи Ники прошло пять часов. Пунктуальная девушка никогда не позволяла себе пропадать на долгий срок, тем более — не предупредив родителей. А если бы потеряла телефон, обязательно приехала бы, или нашла способ уведомить нас, что она в порядке.

Я не тот человек, который в подобной ситуации подумает «ну что с ней могло случиться?», потому что представляю, что люди зачастую действительно пропадают. И я не вычеркиваю нашу семью из области риска на том основании, что мы какие-то там особые и неприкосновенные.

Звоню Дарье и описываю проблему.

— Как я ее найду, Айдар? — растерянно спрашивает секретарь. — У меня нет нужных связей, нет нужных навыков, и вообще…

— Стой, стой, — мягко прерываю. — Я не требую у тебя результата, не требую, чтобы ты нашла ее за час, два или за сутки. Просто я сейчас всем звоню, понимаешь? Попробуй найти сыщика, или придумай что-нибудь другое. Заранее спасибо. Давай.

После Даши звоню всем приятелям, кого знаю, и у всех спрашиваю одно и то же. Нахожу через соцсеть подруг Ники и спрашиваю, видели ли они ее, дошла ли она до них.

Затем захожу в комнату Ники.

Обыск в комнате сестры — аморально, или допустимо?

Наверное, аморально. Но допустимо. Извиняться буду, лишь если меня здесь застанут, а сейчас нужно действовать.

Я переворачиваю все шкафы, обыскиваю тумбочки и кровать, простукивая и проверяя мебель на предмет тайников.

Схронов не нахожу. То, что с трудом можно принять за тайник и зацепку — лежащий под кроватью небольшой кожаный кошелек, перевязанный шнурком. Внутри — коллекция из двадцати трех серебряных монет с самыми разными лицами и надписями — похоже, из разных осколков.

Отгоняю неуместные мысли о том, где и когда сестра достала монеты — сейчас не до этого. Надо найти Нику.

Как только я выхожу из комнаты, мне в объятия влетает Кристина.

— Айдар, Веронику нашли! Ваши родители уже во дворе, готовятся выезжать. Она в больнице.

И по дороге мне приходится рассылать сообщения тем, кто по моей просьбе начал шевелиться. Или сделал вид.

Ника выглядела плохо. Оплетенная проводами, с парой капельниц по обеим сторонам койки. Часть головы выбрита и замотана бинтами. Левая сторона лица побагровела и распухла.

— Ее будут держать в искусственной коме из-за травмы мозга, — говорит мама. — Целителям вмешиваться нельзя. Помнишь, как с тобой было? Неопытный целитель накачал тебя лечебной энергией. Так и здесь — среди свидетелей оказался слабенький маг-недоучка. Но беспокоиться не о чем — в нее влили столько целительной маны, что она не сможет умереть… — голос матери сломался.

— Говорят, ее сбила машина, — прогудел отец. — Больше не говорят, хотя автомобиль наверняка попал на камеры.

Отец стоял возле кровати. Бессильно сжимающая кулаки скала.