— И что мне делать, если черная дыра появится?

Степан выглядел напуганным.

— Я не советую тебе соваться в нее. В твоем вондере ты — единственный полноправный хозяин, и ничего не может причинить тебе вред, но отстойник — это единственное исключение. Если ты его обнаружишь, ни в коем случае не заходи внутрь. Позови меня, и мы что-нибудь придумаем.

— А у тебя в вондере есть черная дыра?

— Раньше была.

Но я ее выжег. Собрал весь негатив, которого получилось неожиданно много, и отправил прямиком в пламя звезды. Судя по тому, что я не превратился в солнечного мальчика, думающего и мечтающего сугубо о хорошем, вреда мне это особо не принесло. От фантомов я тоже избавился — не хочу, чтобы в кубе что-нибудь появлялось без моего ведома.

— В общем, если будут проблемы, вопросы, зови меня. Вондер у тебя действительно классный, — дотянувшись до брата, треплю его волосы. Тот уворачивается, но уже с улыбкой, а не из желания сохранить дистанцию.

— Алмазов!

Окликнувший меня президент академии выглядел недовольным, как облитый водой кот.

— Да?

— От губернатора пришло письмо, в котором просили оформить кружок по иллюзиям и рунам и дать тебе кабинет и право быть единоличным преподавателем этого кружка. Может, ты объяснишь, откуда у тебя такие связи, и почему ты не подошел с этим вопросом ко мне, прежде чем прыгать через голову?

— А вы бы устроили это? — Недоверчиво спрашиваю.

— Наверное. Не знаю. По настроению.

— А вот теперь дело точно пойдет быстро и с энтузиазмом, — ехидно улыбаюсь. А потом вспоминаю о разговоре с Сержем Генсбуром, и решаю быть помягче. — Кстати, спасибо, что сообщали о моих успехах в городскую администрацию.

— Не понимаю, о чем ты, Алмазов, — скривился президент. — Я записывал и докладывал о твоих выходках, было дело. И про иллюзию мёртвого преподавателя, и про энергосборник написал. С чего ты решил, что подрыв дисциплины и занятия магией без соответствующего на то разрешения — это «успехи»? Впрочем, не важно. Когда планируете заняться своим кружком, Алмазов?

— Если ключ от кабинета вручите, то сегодня и займусь.

— Надеюсь, я это делаю не зря, и вам не придется вести лекцию в пустом зале, — протянул директор ключ с биркой. Триста девятый кабинет — третий этаж, у лестницы. Не слишком большой, человек на сорок-пятьдесят.

— Вы считаете, что у единственного иллюзиониста академии, скандально известного хулигана, который с легкостью управляется с непростыми печатями, не будет аудитории? — Улыбаюсь. — Да бросьте.

— Лекции еще нужно уметь вести, Айдар.

Тут он прав. Хотя я умел, пусть в прошлом редко занимался наставничеством. К преподаванию я относился равнодушно, вот и будет повод плотно заняться не слишком привычным делом.

Проблем с аудиторией действительно не было. Я вошел в аудиторию, где у нашей группы проходило последнее занятие, и объявил, что после последней лекции я проведу свою лекцию по рунам и иллюзиям в кабинете триста девять, и прийти туда может кто угодно.

Группа взбудоражилась. Богач Лиза спросила, можно ли создать тему на форуме.

— У нас есть форум? — Почесал я затылок. — Создавай, если хочешь, я не против.

Стахамов подошел, уточнил, все ли он понял правильно, и можно ли звать друзей. Даже Липов ехидно поинтересовался, можно ли прийти, или же есть какие-то ограничения. Ехидство его было серым, выцветающим, как висящий на улице старый плакат.

— Конечно, приходи, — спокойно кивнул я.

За перемену в аудиторию набилось человек шестьдесят — благодаря тому, что в аудитории стояли лавки, а не стулья, место нашлось всем, пусть и пришлось потесниться. Я не обольщался — вряд ли сумею заинтересовать хотя бы треть из них настолько, что они согласятся на условия моего обучения.

Больше всего удивило, что Липов действительно пришел. А еще за задней партой сидела Соколова Алиса — девушка, как зашла в аудиторию, так ни разу не посмотрела на меня.

После звонка я закрыл дверь и замкнул ее на ключ, оставив тот в замке. Благодаря этому опоздавших не будет — кто не успеет, пусть ждет следующего собрания — аудитория и так забита.

Лекция началась с приветственной речи, после которой я перешел к перечислению, чему именно я могу их научить.

— Я договорился с администрацией города о том, что буду преподавать руны и основы создания иллюзий. Так как иллюзионистов я здесь пока не вижу, я могу заняться с вами рунами, или рассказать о правилах погружения в вондер, если конечно вас интересует второе. Но есть условие — на следующей лекции я приведу мага с навыком заключения магических контрактов, и в аудитории

— А если мы не согласимся? — спросил Фальберг — первый подпевала Липова. — Ну, типа пришли в аудиторию, и не хотим уходить. Что, лекции не будет?

— Я иллюзионист. Могу сделать так, что ты ничего не услышишь, не запомнишь. Могу внушить, что какая-то сила несет тебя к выходу, и противиться ей невозможно. Или сделать что-нибудь иное, насколько хватит моей фантазии, — смотрю на Алису, но та угрюмо смотрит в стол. Что-то не особо она подобрела после внушения. Впрочем, и со мной почти не пересекается, призраков не отправляет. Меня такой паритет устраивает.

— Мы бы и на иллюзии посмотрели, — несмело сказала Богач.

Я создаю иллюзию тролля, едва не царапающего макушкой потолок, и аудитория гудит. Тролль ворчит, косится на меня, смотрит налитыми кровью глазами на ряды подростков. Рычит.

Лиза украдкой достала телефон и нацелила камеру на иллюзию. Увидев такое, я поднял руки, привлекая внимание.

— Ладно! Я вижу, что некоторые из вас достали телефоны, так что можете снимать все, что сегодня будет происходить. Более того — видео окажется нормальным, а не как в прошлый раз.

Тролль рыкнул, поднял кафедру, сжал ее до хруста в руке. Зарычал снова, скаля гнилые клыки, и кинул кафедру в студентов. Раздался хоровой визг, но кафедра исчезла вместе с троллем, не долетев до рядов.

— А можно попросить снова показать ту иллюзию, с преподавателем? — Спросил незнакомый студент с первого курса.

— Никакой расчлененки, но в остальном рассмотрю любые ваши капризы. Считайте это концертом по заявкам — так уж и быть.

Сразу полетели вопросы:

— Можешь выбрать кого-то из класса и сделать так, чтобы он или она исчезли?

— А с чего ты взял, что существуешь?

— Можешь создать иллюзию огня, который будет выглядеть очень реалистично, но не будет опасным?

— Если я создам иллюзию огня, которая будет выглядеть реалистично, вы разнесете окно или ломанетесь на выход. Кто-то попытается потушить огонь своей магией, кто-то получит реальный ожог, и мы разгромим аудиторию. А вместе с тем мне здесь еще несколько лекций нужно провести.

— Превратишь один предмет в другой? Например, карандаш в яблоко.

Я выудил из рукава карандаш, поставил его на стол. Карандаш отрастил одну веточку, другую. Тонкие корни вросли в стол. Карандаш вырос до размеров куста, потом — до деревца. Стол затрещал под весом деревца, ножки подломились и рухнули. А яблоня росла и росла. Кора на стволе становилась все темнее и толще, изрезанная глубокими трещинами. Ствол уже разросся до масштабов молодого баобаба. Верхние ветви яблони уперлись в потолок. Раздался хруст, вниз полетела бетонная пыль, мелкие камни. Потом ветви поддели одну из бетонных плит и приподняли ее, открывая вид на темное небо. В проломе мелькнул низколетящий дракон, заставив группу восторженно выдохнуть.

Я щелкнул пальцами, и иллюзии пропали.

— Можешь внушить мне кошмар? — Спросил Фальберг. — Такой, чтобы меня прям проняло?

— Конечно. Сними амулет против иллюзий и наслаждайся.

Фальберг заколебался, но увидев множественные взгляды, хмыкнул и с показным бесстрашием стянул цепочку. Затем — закрыл глаза и минуту сидел, бледнея, пока аудитория с интересом смотрела на него.

Спустя минуту парень резко дернулся и открыл глаза.

— Ну как?

— Что видел?