Это — навсегда. Вживить чип с современными технологиями Октопуса несложно. Извлечь, не превратив мозг несчастного в неработоспособную мешанину — практически невозможно. Те, кто создавали эту технологию, меньше всего беспокоились об обратимости процесса. И совершенно неважно, что я понимаю и о чем думаю: я совершенно не властен изменить судьбу этих людей. Даже если вдруг каким-то недостижимым образом вытащу их на поверхность, они попросту остановятся там, где их оставят в покое.

— Хорошо. Давай поможем им. — Голос Майи, в котором неожиданно промелькнуло что-то почти живое, выдрал из мучительных рассуждений. Что она такое говорит?

— Что?

— Я знаю один способ. Посмотри.

Я доверчиво шагнул к девушке. Тонкие пальцы вцепились в мое запястье, словно тиски. Сильный рывок назад. Механическая сила напарницы швыряет меня прочь из страшного помещения. Лишь чудом получается удержать равновесие. Майя уже рядом. Замечаю в ее руке ярко-красную капсулу плазменной гранаты. Щелкает откинувшийся колпачок. Палец с длинным оранжевым ногтем вдавливает кнопку активации. Граната летит в комнату, где безучастный узник возится с собратьями по несчастью. Миг спустя тяжелая бронестворка опускается, отсекая от страшного зрелища.

Гулкий удар. Серый матовый металл озаряется изнутри темно-багровым светом, кое-где прочнейший материал плывет, не выдерживая температуры разверзшейся внутри преисподней. Молча смотрю как медленно остывает наглухо перекошенная силой взрыва бронестворка. Впрочем, беспокоиться о том, что кого-то замуровало заживо внутри, не приходится. Плазменная граната с гарантией выжгла все живое. Наверное, это и впрямь единственный способ освободить несчастных от чудовищной судьбы.

— А теперь вперед! Живо! — Майя быстрыми движениями убирает «Шептуна» обратно в рюкзак. После взрыва плазменной гранаты все местные пожарные и сигнальные службы разом сойдут с ума. Бесшумность стрельбы — последнее, что сейчас имеет смысл.

Майя ухмыляется чему-то, длинные тонкие пальцы ласково поглаживают ствол автомата. Перед моими глазами стоят безразличные лица чипированных.

Это совсем разные вещи — знать, что где-то в мире есть преступники, которые торгуют наркотой и занимаются прочей дрянью, только и пригодной, чтобы портить жизнь нормальным людям. Каждый понимает, что где-то эти нехорошие ребята обитают и гадят окружающим в меру своей мерзопакостности. Понимать это логически — одно. Самому столкнуться с тем, как отморозки вроде Болта и его миньонов калечат чужие жизни — совсем иное.

Молча передергиваю затвор «Гадюки». Уж не знаю, понравится ли Майе моя новая манера действовать. Но сейчас я ясно ощущаю сквозь накатывающую пелену бешенства: теперь я и впрямь буду ощущать немалое удовольствие, расстреливая обитающую в этих металлических коридорах человекоподобную погань.

Двери лифта разъезжаются в стороны. Из просторной металлической коробки таращится набившийся в кабину десяток мордоворотов. Одинаковые ленивые и самодовольные хари. Оружие закинуто за спину. Обленившиеся стражи, отправленные вниз разобраться с взрывом плазменной гранаты, не слишком-то ожидают встретить реальную опасность.

Успеваю заметить, как на лице ближайшего к дверям амбала округляются глаза, а челюсть медленно отъезжает вниз. Палец давит курок. Грохот автоматной очереди. «Гадюка» осатанелой лошадью лягает отдачей плечо. Утяжеленные пули прошивают забитое людьми пространство. Мертвецы валятся один на другого.

Майя выскакивает из-за поворота парой секунд позже. Напарница изготовилась к стрельбе, в прищуренных зеленых глазах горит яростный азарт. Вот только стрелять некуда. Бандиты набились в кабину настолько плотно, что их трупы теперь даже упасть толком не могут. Так и стоят. От кабины по металлическому полу стремительно разливается кровавая лужа. На красивом лице Майи проступает ехидная ухмылка.

— Таким ты мне нравишься больше. К лестнице!

Нечего и пытаться воспользоваться лифтом. Бежим дальше. Под ботинками гремят металлические ступени. Где-то наверху взревывает тревожная сирена. Один неприятный режущий звук, второй. Третий обрывается на середине.

Очередная витая лестница выводит к очередной бронированной двери. Тяжелая створка послушно распахивается, повинуясь нажатому сенсору. Майя коротким движением швыряет внутрь осколочную гранату. Грохот взрыва. Врываемся следом. Краем глаза вижу тяжелые ставни, наглухо перекрывшие окна.

— Прием! Прием! — Оживает наушник. Сид тараторит встревоженным голосом. — Они дали сигнал тревоги, так что я заблокировал все выходы!

Значит, бронеставни опустил наш штурман. И он же, зуб даю, позаботился, чтобы ведущие наружу двери невозможно было открыть изнутри. Теперь старина Болт в мышеловке.

Бежим по широким коридорам гангстерского «поместья». То, что изнутри смотрится как обычный, обнесенный забором бокс с выходом к гавани, внутри наполнено аляповатой кричащей роскошью. Отделка «под золото», бархатные пуфики, под ногами толстенный ковер. По бежевому ворсу тянутся цепочки кровавых следов.

Во мне что-то надломилось. От сомнений и колебаний не осталось и следа. Я, словно в огромном тире, расстреливаю движущиеся мишени. Каждое валящееся под ноги тело не вызывает ничего кроме злобного удовлетворения. Гремит автоматная очередь, очередной прислужник Болта валится на пол, тело бьется в отчаянной агонии… Ухмыляясь, перешагиваю через упавшего — лишь для того, чтобы вскинуть оружие навстречу следующей цели.

Все закончилось за считанные секунды. Мы прошли через первый этаж бандитского логова, будто нож сквозь масло. Перед внутренним взором разворачиваются картины, выводящиеся моей механической начинкой. Сейчас, когда Бриз не отделен от нас толщей земли, а связь с бортовым компьютером устойчива, я вижу происходящее на каждой камере наблюдения. Где-то на грани сознания застыла еще одна картина: со стороны тонущего в ночном мраке моря летят огненные вихри пулеметных очередей: катер подошел вплотную к гавани. Поначалу прислужники Болта пытались снаружи вскрыть наглухо закрывшиеся двери. Атаго живо пресек эту попытку. Сейчас пространство вокруг центрального бокса завалено разорванными в клочья телами, но крупнокалиберный пулемет и не думает стихать. Кажется, наш стрелок получает от процесса ничуть не меньше удовольствия, чем я.

Первый этаж полностью зачищен. На втором горстка бандитов забаррикадировалась в одном из помещений. На то, что дорогу к апартаментам Болта осталась открыта, бодигардам плевать: их заботит исключительно сохранность собственных тушек. Пытаться долго и нудно штурмовать запершихся в отнорке гангстеров мы не стали. Майя закинула в огрызающийся выстрелами дверной проем связку гранат. Оглушительный грохот взрыва. Здание, кажется, подпрыгнуло от гулкого тяжелого удара. Если внутри что-то и выжило, удара в спину от них можно уже не ждать. Дорога на третий этаж открыта. А там…

Что-то не так. Я прекрасно «вижу» все пространство третьего этажа. Огромные, забитые нелепой кричащей роскошью апартаменты. В углу одной из комнат скрючился жирный боров. Старина Болт выглядит ужасно расстроенным. Еще в одной из комнат скорчилась под столом размалеванная деваха с здоровенным выменем. К черту ее. В том, во что я так стремительно превращаюсь, совсем нет жалости к «обслуживающей» авторитета дуре. Но не гоняться же за ней лишь для того, чтобы порешить! Ну ее к черту.

Больше никого не видно. Но что-то заставляет тревожно вглядываться в как будто пустое пространство. То ли едва заметные подрагивания биолокатора. То ли что-то звериное и настороженное, пробужденное звоном, что зудит в ушах после бесконечной стрельбы.

А ведь сам я, пожалуй, смог бы обдурить натыканные вокруг камеры…

— Будь осторожнее. — Совет пропал втуне. У напарницы от происходящего капитальнейшим образом упала планка.

Устланная все тем же роскошным ковром лестница. Идиотские искусственные цветы в золоченых вазах. Двигаюсь медленно, игнорируя раздраженное шипение за спиной. Майя уже предвкушает кровавую расправу над врагом.