Может быть, солдат Двуединой монархии, завещавший свое будущее, хотел бы дополнить свое завещание, но подошла его очередь занять место стрелка. Единственный выстрел снаружи поразил его через амбразуру, как только он взял в руки оружие, и завещание Александра Витека в тот же миг вступило в силу. На звук выстрела птицы-пересмешники полетели совсем низко над землей, подражая своими дребезжащими криками детскому плачу. Громады облаков тихо плыли по небу, и казалось, что они почти касаются земли, на которую уже упали крупные капли дождя… В тот момент, когда солдат Витек рухнул на пол обреченного бункера, над ним пролетел самолет.

Пилот Манфред фон Рихтгофен ничего не заметил, да он и не мог ничем помочь окруженным немецким бункерам: согласно приказу, он должен был наблюдать за врагом в небе, а не на земле. Этот молодой пилот, уже немного высокомерный, до недавнего времени служил офицером в кавалерийском уланском полку «Кайзер Александр III». В первые годы войны он был разведчиком на Восточном фронте, но, поскольку конница уже на второй год войны потеряла свое значение, после длительного исполнения скучных поручений подал рапорт с просьбой перевести его в Военно-воздушные силы Германии. Вышестоящему начальству он написал: «Я отправился на фронт не для того, чтобы собирать по домам куриные яйца. Прошу удовлетворить мою просьбу о переводе в авиацию». Его рапорт был одобрен, и в конце 1915 года он был переведен в подразделение, дислоцированное на авиационной базе в Монте на Западном фронте. Сейчас он пролетал над зоной боевых действий на реке Сомме и заметил между облаками французский самолет. Он открыл огонь с расстояния в двести метров и сбил свою первую жертву над Соммой. Вернулся на своем самолете «Альбатрос В-2» на базу, а возле поросшей травой взлетно-посадочной полосы его ожидала возлюбленная. Как только он покинул кабину, она наградила его поцелуем. Когда ее теплые губы прикоснулись к его губам — холодным и посиневшим суеверный пилот понял, что все в порядке.

А фон Б — таков был его конспиративный псевдоним. Он возглавлял Kundschaftergruppe[34], занимавшуюся цензурой писем сербских военнопленных. Считалось, что он лучше всех знает психологию сербов. Он говорил: «Из южных славян у сербов сильнее всего развит культ семейной жизни». Поэтому он инициировал акцию «Пишите кириллицей», в которой призывал военнопленных пользоваться своей исконной азбукой. Затем он указал: «Серб тяжелее всех переносит плен и разлуку со своей семьей и поэтому стремится к интенсивным письменным контактам».

У А фон Б еще в 1915 году родился план. Он продемонстрировал вышестоящему командованию письмо пленного капитана Милана З. Стоильковича, адресованное в Радафальвию, в котором тот пишет, что в течение двух недель обводил одни и те же буквы карандашом только для того, чтобы как можно чаще переписывать это письмо, прежде чем его отправить. По письмам этого пленного А фон Б зимой 1915 года составил точное представление о позициях сербской армии. Операция начинается в январе 1915 года под кодовым названием «Überläufer» («Перебежчики»). Будучи хорошим организатором, А фон Б формирует команды переводчиков, каллиграфов и психологов. Все начинается с раздачи листовок сербам, находящимся в лагерях военнопленных: «Пишите кириллицей». И пленные складывают листы. Вначале они боятся цензуры и пишут очень осторожно. Пытаются хотя бы иносказательно сообщить о своем состоянии. «Чувствую себя как Салия Яшаревич из Ниша», — пишет один. «Здешняя обстановка напоминает обстановку у дяди Богосава и даже хуже, но ничуть не лучше», — добавляет другой. «Живу здесь, как мышь в тыкве», — заключает третий, но все это цензора А фон Б не интересует.

Он со своими людьми ищет письма, которые солдаты и офицеры посылают в действующую армию в Сербии. Такие отправления конфискуются группой сортировки и передаются в группу имитации. А фон Б утверждает: «Сербский солдат необычно точен. Он всегда отмечает, где он находится». Сеть заброшена, а рыба сама должна в нее попасть. Группа имитации отбирает интересные письма. На их основе пишутся ложные сообщения, тем же почерком и кириллицей. В конце к ним обычно прибавляют несколько строчек: «Я послал тебе в письме 20 крон, но почта их возвратила; напиши, где ты?» «Побратим, от тебя ни слуху ни духу, где ты? Где ваша армия?» «Где ты находишься, я уже послал тебе двадцать открыток, но ответа не получил». Фальшивые письма пачкали, украшали пятнами и даже какое-то время носили в карманах сербских солдатских шинелей, чтобы они и выглядели, и пахли по-настоящему.

Успех оказался неожиданным уже летом 1915 года. Ответы из Сербии поступили более чем на триста лагерных писем, и в них солдаты сообщали точные сведения о своем местоположении. Никола Драгутинович, 1-я рота, 1-й батальон, 14-й полк, резерв; Миле Л. Миленкович, 1-я рота, 2-й батальон, 3-й полк призыва третьей очереди, склон горы Рудник; Ранко П. Павлович, прожекторное отделение, старая крепость Смедерево; Милия М. Пешич, 4-я рота, 1-й батальон, 20-й полк, Тимокская дивизия, Младеновац. Цензоры в Нише и Белграде выполняли свои обязанности небрежно, и поэтому у А фон Б в сентябре 1915 года была карта расположения всех сербских позиций, составленная на основе писем. Точную дислокацию армейских частей выдали сотни адресатов, так что не стоит упрекать в неосторожности только одного Николу, одного Миле, одного Ранко или Милию, тем более что вскоре они все погибли, защищая свою родину.

А затем осенью 1915 года началось наступление.

Шел дождь: когда в октябре был оставлен Белград, когда Вторая болгарская армия 26 октября прорвалась на Вардар и Качаничское ущелье, когда последний офицер 4-го сербского полка Радойица Татич покинул затопленный Княжевац, когда генерал Живкович сообщил, что немцы заняли Кралево, когда Моравская дивизия, словно отряд призраков, покинула Новую Сербию, чтобы защищать часть Старой Сербии, когда остатки сербской армии затаились в котловине недалеко от Приштины в тщетной надежде соединиться на Косовом поле с союзниками из Салоников, когда королевская семья вместе со своими генералами в последний раз обедала на родине и когда все они бежали из Призрена.

Дождь шел и тогда, когда А фон Б первым же поездом прибыл в Белград. Он прямо с перрона шагнул в грязь. И даже не вытер ботинки.

Первое, что он сделал, — посетил сортировочный узел Савской почты, где наложил арест на десять мешков солдатских писем и открыток. Какие-то черные белградские вороны каркали на подоконнике. Мешки стояли как последние защитники: обращенные на север, навстречу врагу. Птицы улетели. Почтовые мешки не оказывали сопротивления. В последующие дни в бывшей кафане «Касина» проходила реорганизация всех трех отделений Kundschaftergruppe. Прежде упомянутые талантливые переводчики, психологи и знатоки сербской кириллицы один за другим прибывали военным транспортом в Белград. Одна операция закончена, но новая, еще более масштабная, начинается. За операцию «Überläufer» А фон Б получил Железный крест второй степени, но не хотел на этом останавливаться. Новая операция получила название «Hochverrärter» («Государственный изменник»).

Целью Kundschaftergruppe теперь становятся сербские пленные из рядов австро-венгерской армии, находящиеся в России. Для этих предателей создается целая альтернативная история, написанная на фальшивых открытках якобы сербских солдат, служащих на родине.

Все начинается со лжи. Нет, на этот раз дождя не было. После сражений 1914 года стояло прекрасное бабье лето. Правда, части, оборонявшие сербскую столицу, после трехдневных боев обессилели и отступили на позиции к Александровцу, чтобы усилить правое крыло сербов, вступившее в схватку с болгарами. Затем были укреплены позиции на Северном фронте по линиям Лозница-Валево-Лиг-Лапово и на Восточном по линиям Княжевац-Бела Паланка-Сурдулица-Куманово-Прилеп. После трех недель ожесточенных боев все-таки были оставлены города в Восточной Сербии, но все это были стратегические отступления с целью объединить войска из Новой и Старой Сербии, которые соединились с армиями союзников у Битолы. Эта огромная объединенная армия перезимовала и, так же как и 527 лет назад, ожидала врага на Косовом поле перед решающим сражением 1916 года.