Мы наваливались на весла, рядом со мной сидел недавний напарник, поглядывал, и иной раз корчил одобрительные рожи. Надо думать, считал, что с нырянием мы отделались легко. В сущности, он был прав…

Вот они, спасительные островки: низкие, едва приподнятые над водой переплетением обнаженных корней, с невысокими деревьями и кружащими над ними птицами. Все вокруг кричало, курлыкало и склочно скрипело на тысячи протестующих голосов. Нам тут были не рады.

Мы завели «Ноль-Двенадцатого» в крошечную бухту, вернее, подобие бухты. Здесь даже виднелась полоска черно-коричневой земли кромки берега. Я увяз в ней чуть ли не по колено, пытаясь завести швартовый канат…

Груз из кормового трюма был живо перемещен на бак, туда же были согнаны лишние люди. Мы подняли пары и включили лебедку. Через двадцать минут «Ноль-Двенадцатый» наполовину вылез кормой на берег и замер.

— Черт возьми! — только и сказал мистер Магнус, глядя на скользкую опухоль, скрывающую наш винт.

Механик и выделенная ему в помощь пара гребцов немедля начала расковыривать ком лиан, остальные принялись исследовать жалкий берег в надежде развести костер, просушиться и сварить что-то вроде нормального обеда.

— Поосторожнее, Энди, — сказал мне доктор, озирающий окрестности в бинокль. — Здесь могут ждать препакостные сюрпризы.

— Буду настороже, сэр, — заверил я.

Мистер Крафф коротко взглянул на меня поверх бинокля:

— Верно. Именно настороже. А ты храбрый парень, Энди. И умеешь просчитывать шансы. Только на таких парней все надежды нашей говняной экспедиции.

— Благодарю, сэр.

Я полез в заросли, удивляясь внезапной разговорчивости нашего ученого. Вообще-то мистер Крафф, этот лысеющий невысокий крепыш, казался завзятым молчуном. Интересно, где он получил свою ученую степень, или как там это звание называется, и за что его упекли в тюрягу? Небось, жену придушил или еще что-то этакое, сугубо благородное. В любом случае, срок джентльмену влепили немалый, иначе не оказаться нам рядышком на этом вонючем островке.

Остров и вправду оказался гадостным. Перебираясь через ловушки корней-щупальцев, я засадил в ладонь немалую колючку, к счастью, впившуюся неглубоко. Вокруг воняло сероводородом, да так крепко, что даже для Болот казалось перебором. Так и задохнуться недолго.

Достопримечательностей на острове оказалось немного: вонючий труп зайца-кочковика, очаровательные цепочки лиловых цветов на изогнутых стволах деревьев, да и все. Я поразглядывал соседний остров — тот торчал шагах в трехстах, отделенный протокой, и выглядел столь же привлекательно, как наш, который я нарек для простоты «Ремонтным». Имелось у меня чувство, что придется здесь проторчать не один день.

Птицы убрались подальше, наступила относительная тишина, лишь поодаль от берега вздувались и лопались крупные пузыри болотного газа. Приятное местечко…

Кто-то хрустел по корням, пробираясь вдоль берега. Я на всякий случай поправил нож на поясе. К просвету под низкими кронами выбрался волонтер — тот самый, тщедушный, мой славный напарник по заныриванию. Увидев меня, робко затоптался, поддерживая сползающие шаровары.

— Чего тебе? — не стал я разводить церемоний.

Гребец откашлялся и обратился ко мне с просительной речью:

— Сэр, нетлиуваснахиглыснитью, мамнахеё?

Длинные и внятные речи не являлись коньком наших гребцов, но смысл был понятен. Я вынул из картуза иголку с намотанной на нее крепкой нитью.

— Поэкономнее, парень. Мой запас галантереи скромен.

Гребец радостно закивал.

Пристроившись у корня, он зашивал пояс своих штанов. Выгибаться ему было неудобно, но снимать шаровары, видимо, не позволяла религия и обычай. Вообще-то они были странноватыми даже для иностранцев, наши волонтеры. Взять хотя бы их утренние и вечерние молитвы, когда гребцы уединялись и сбивались в кучу. Лейтенант запретил нам подсматривать за нелепым молебном, обычно до нас доносился лишь унисон бубнящих голосов и ритмичные прыжки увлеченных молящихся. Впрочем, наша молитва перед едой наверняка казалась варварам столь же нелепой и смешной.

— Благодарю, сэрнах, — гребец вернул иглу.

— Бережливо управился, — признал я, оценивая остаток доброй навощенной нити. — Как тебя зовут, труженик весла? Или у вас на имена табу?

Как ни странно, он вопрос понял и даже ухмыльнулся.

— Нет нахтабу. Волинтер номер пятьсотшестедятчетыре, млянахего. Если неформальнох, Александртарсовичгребенюкнах. Проще Александрх.

— Последнее попроще, но все равно не для моего убогого косноязычия, — признался я. — Если просто Сан звать буду — ничего?

— Отлично, сэр, благодарствуюнахеготак, — обрадовался гребец.

Наше внимание привлекло движение — через корни у воды неспешно, с хозяйской вальяжностью перебиралась здоровенная жаба: пузатая, в зеленой с пурпурными прожилками коже, глазища навыкате.

— Жирная какая, — прошептал я.

Гребец явственно сглотнул слюну. Ну, с их-то волонтерскими пайками простительно — этак и на мух будешь заглядываться.

Я плавно извлек нож, пригнул к себе ближайшую ветвь и, избегая шипов, аккуратно срезал у ствола. Волонтер следил за мной заинтересованно, жаба — надменно. Эта пузатое земноводное всерьез мнило себя хозяйкой острова.

Гибкая ветвь отнюдь не бильярдный кий, да и рассчитывается траектория хлещущего удара совершенно по-иному, но тут особой точности и не требовалось. Свистнула моя импровизированная охотничья розга, шип, избранный ударным крючком, вонзился за головой жабы. Добыча потрясенно дернула лапами и обмякла.

— Перемогха! — невнятно восхитился волонтер и бросился к добыче.

На свою долю жабятины я не претендовал, но счел своим долгом предупредить:

— Поосторожнее, она может быть ядовита.

— Подвялюнах, потом порожарюх, — авторитетно пояснил Сан, извлекая из складок шароваров короткое, не длиннее пальца, лезвие. Он ловко выпотрошил жабу и нацепил тушку на сухой сук повыше. Разделанная добыча как-то подужалась в размерах и уже не выглядела такой калорийной. Черт, довели нас Болота.

Разглядывая тушку, я не смог отказать себе удовольствие представить лейтенанта Келлога примерно в таком же виде и позе. Ну, сук-то ему придется подобрать потолще.

— Подохнемнах, — печально пошептал волонтер, очевидно, рассматривая будущий деликатес примерно с такими же мыслишками.

На берегу у катера тревожно закричали, и мы поспешили туда…

Крошечную бухту пересекало пятно уже знакомой нам зловещей зыби. Вода у острова казалась чуть почище и мы видели как прыскает прочь от игривой зыби все живое и разумное, порой из воды испуганно выпрыгивали симпатичные серебристые рыбки, их узкие вытянутые тела сверкали в воздухе.

— Вот же проклятье, и здесь оно, — сказал Антонио, пятясь от воды.

Начальство, поглядывая на удаляющегося невидимого хищника, совещалось. Потом мистер Крафф поманил меня.

— Лейтенант разрешил устроить засаду, — сообщил доктор. — Я решил взять тебя в лаборанты. Нет, если хочешь развлечься у винта, я выберу кого-то другого.

Я прислушался к ругани у кормы катера — проклятые лианы не поддавались ни долоту, ни пиле — и сказал:

— Всегда тяготел к наукам, сэр. Думал, вот поднакоплю денег…

— Лаборантам при поступлении в колледж обещаны преференции, — хмыкнул Док.

Мы отыскали в груде наваленных на баке пожитков большую стеклянную банку, бухту тонкой бечевы и отрезали короткий металлический тросик. Нужно признать, Док умел обращаться с клещами и морскими узлами. Снасть была готова, оставалось выследить добычу.

Мы устроили засаду у мысика. сидеть на переплетении корней было не слишком удобно, зато обзор неплохой. Нас отвлекали насекомые, норовящие куснуть в шею и особенно за щеками.

— С каждым днем жужжащей пакости все больше, — нахлобучивая шляпу, отметил Док.

— Интересно, что будет дальше. Малярия и иные лихорадки здесь, должно быть, просто удивительные.

— Может обойдется? — без особой надежды предположил я.