Ныряльщик вцепился в веревку и задрожал.

— Помогите ему! — скомандовал лейтенант.

Соотечественники волонтера принялись пихать несчастного в шею и плечи лопастями весел. Ныряльщик цеплялся за веревку и упирался.

— Та щас, — пригрозил узколицый волонтер, свирепея. — Ну-ка, хадюкин нахсын…

Весло огрело ныряльщика по макушке, несчастный булькнул и ушел под воду.

— Ты, скот, если ударил с избытком, сразу следом пойдешь, — предупредил лейтенант.

— Не-не, я в меру, нах, — поспешно заверил узколицый на своем едва понятном варварском английском.

Наступил томительный миг тишины: неподвижно замер катер, вглядывались в воду люди, мутное солнце клонилось к тростниковому горизонту… Даже птицы примолкли. Лишь изредка между кувшинок и тростников пробегали неширокие пятна водной ряби — абсолютно необъяснимой с точки зрения полнейшего отсутствия ветра и течения. Лично я был склонен принимать эту шалость природы за игру стаек мальков, хотя Док утверждал, что рыбы здесь вообще очень мало. Может какой-то оптический обман и это отражение на воде редких облаков? Ну и наплевать, здесь Новая Африка, тут не до поэтических наблюдений…

…Когда по левому борту вспух и лопнул пузырь болотного газа, все вздрогнули. Все, кроме лейтенанта Келлога, разумеется.

— Что-то он долго… — нервничая, Док достал часы.

Под кормой плеснуло, показалась бритая голова волонтера, он отчаянно хватал воздух раскрытым ртом. Показал нам тонкий кусок лианы.

— Туго нах. Хмлярасковыряешь. Ошупьюх.

— Вот и ковыряй поживее, — ободрил лейтенант. — Вам до темноты лучше успеть.

Ныряльщик застонал и нырнул…

Снова томительная тишина. Где-то в отдалении коротко вскричали уставшие за день птицы, неподвижной стеной застыл тростник на островках. Под кормой булькнуло, всплыл обрезок лианы, неспешно погрузился обратно в пучину…

— А недурной ныряльщик этот долговязый, — отметил Док, следя за секундной стрелкой своего хронометра. — Пожалуй, стоит поощрить дополнительной дюжиной галет, так, лейтенант?

— В гарнизоне он получит все, что ему причитается, — буркнул Келлог. — Сейчас же я никому не советую отвлекаться от де…

К корме принесло очередное пятно ряби и внезапно грязная жижа словно взорвалась. На миг мы увидели под расступившейся водой спину ныряльщика: сорочки на ней уже не было, костлявые позвонки резко выступали над плотью… Вода забурлила, скрывая эту на редкость худую спину, я с опозданием сообразил, что и плоти на человеке поубавилось, потому-то так торчат бело-розовые кости на съеденной спине…

— Отгоняйте его! — в ужасе завопил Док.

Кого «его» мы даже не пытались понять, я ударил древком багра, гребцы веслами, один из волонтеров схватился за свою пику… Казалось, мы бьем в кисель — было ли что-то еще в болотной воде и иле, сказать трудно. Захлопали револьверные выстрелы — лейтенант расстреливал болото под кормой «Ноль-Двенадцатого». На третьем выстреле оружие дало осечку, наш командир провернул барабан и продолжил…

…Эхо выстрелов угасало среди тростников. Густая вода успокоилась. Антонио стоял с укоротившимся концом в руках — край разлохматившейся веревки казался чуть более бурым, чем обычно, но поручиться в этом изменении было нельзя.

Если бы не мгновения^ бурлящей поверхности и намертво запечатлевшаяся в глазах картина обнаженных костей, мы могли бы решить, что наш ныряльщик попросту исчез.

Солдаты и остальные члены отряда молчали, сжимая бесполезное оружие и инструмент. Лейтенант Келлог закончил методично перезаряжать револьвер и взглянул на оставшихся волонтеров:

— Да примет Милосердный его душу. Он утопил добротный нож, но, по крайней мере, не мучился. Кто следующий?

Гребцы вцепились в борта ялика так, что лодка закачалась.

— Помилуйте, Келлог, это будет чистым убийством, — запротестовал Док. — Нужно выждать пока хищник уйдет.

— Верно. Так мы ничего не добьемся, — поддержал шкипер. — Лучше наблюдать и выбрать верный момент. Может, на рассвете этих рыб здесь нет.

— Что ж, наблюдайте, — лейтенант неохотно спрятал револьвер в кобуру. — В любом случае, завтра в полдень винт катера должен быть свободен и мы продолжим путь. Всем ясно?

Мы выразили полное понимание столь четко сформулированного приказа.

Я с облегчением перебрался на борт катера, где меня встретил палец лейтенанта, весьма жестко упершегося в мою грудь.

— Мистер Дженкинс, вы слишком медленно соображаете и работаете багром. Нужно было бить сразу и острием. В этом случае, возможно, вам удалось бы отогнать хищника.

— Я опасался задеть ныряльщика, сэр.

— Вы в отряде Ее Величества, мистер Дженкинс. Здесь опасаются одного — не выполнить волю королевы, — лейтенант обернулся к шкиперу. — Мистер Магнус, поставьте сопляка в «собачью вахту». Пусть поразмыслит и наберется бодрости. Завтра ему придется порядком поработать.

— Да, сэр, — проворчал шкипер.

И вот теперь я встречаю рассвет. Сейчас спущусь к вахтенному журналу, сделаю запись, что вахта прошла без происшествий и поставлю чайник на плиту котла. Наш котел «компад»[2] — истинная революция в механике двигателей, он сохраняет температуру и давление более пятнадцати часов. Если мы хотим выбраться к людям, остается надеяться только на это чудо техники и остатки угля. О, Боже, храни наш котел и нас! А далекая Англия и королева как-нибудь без Тебя обойдутся.

Край горизонта начал светлеть, и у тростников появился цвет. Приближалось утро. Мне вдруг захотелось умыться чистой водой и по-настоящему помолиться. За свое спасение, за дядю Гарри и за маму, которой уже много лет нет до меня никакого дела. В то утро события жизни казались одной бесконечной цепью, и вряд ли те звенья были выкованы из золота.

Я еще верил в Бога и не знал, что в этот день мне суждено умереть.

[1] Капсюльная винтовка Энфилд образца 1853 года

[2] Патентованные котлы фирмы «Компада» — великое изобретение, на короткое время выдвинувшее Великобританию в мировые лидеры. ТТХ «компад» тщательно засекречены и в ближайшее время не станут известны широкой читающей общественности.

Перед завтраком лейтенант Келлог обратился к нам с лаконичной речью, призванной поднять боевой дух членов экспедиции. Было объявлено, что «наш долг — выполнять наш долг» и о том, что дневной рацион будет сокращен на треть «до возвращения на чистые воды реки имени Принца Альберта». Первая новость никакой новостью не являлась — напоминаниями про наш долг командир изводил нас ежедневно. На оскудение пайка мы тоже среагировали слабо: экипаж «Ноль-Двенадцатого» и те из солдат, что посмышленее, догадывались, что нерабочий винт сократит наши дни куда радикальнее мизерной нормы жратвы. Зато взволновались волонтеры, даже из ялика расслышавшие о горестной вести насчет урезания выдачи галет.

Лейтенант шагнул к корме и веско призвал:

— Живо заткнули пасти! Готовьтесь нырять. Доктор Крафф утверждает, что за все утро не видел ни одной чертовой зыби. Вода безопасна, а ножовка наточена. За дело!

Наш славный офицер с очевидным намеком хлопнул по револьверной кобуре на своем ремне. Гребцы уныло молчали, не спеша браться за весла.

— Вот этот выглядит поразумнее, — без особой уверенности указал шкипер на тщедушного волонтера с оборванными до локтей рукавами рубахи. — Должен управиться. С пилой дело пойдет побыстрее, тут что и говорить. Берись за дело, парень!

Гребец уставился на ножовку в руках мистера Магнуса и заметно, даже сквозь многослойный грязный загар, побледнел.

— Живее к корме, обезьяны! — рявкнул лейтенант.

Сотоварищи приговоренного резво взялись за весла, сам будущий герой все еще сидел с ошеломленным видом. Ялик слегка стукнул нас в корму — корпус катера отозвался приглушенным погребальным гулом.

— Давай, иначе все пропадем, — шкипер подал в лодку пилу.

— Я нах пилить не уметьмля, — прошептал гребец.

— Ну-ка, подбодрите его багром, — призвал лейтенант Келлог.