— Да? Кому же?

— Дмитрию.

— Да вы издеваетесь! — гремел мой голос на всю палатку. Мне хотелось что-то разбить или, может быть, просто улететь на Луну и никогда не возвращаться.

— Ками, прости, я вообще не помнила о её существовании, но он пришёл ко мне тогда и попросил вернуть её. Он был последним, кто видел тебя перед смертью. Я думала, что в этом есть какой-то план! Ты же не просто так пошла тогда с ним. Я решила, что у меня-то ей делать нечего.

— Да, да, да, замечательно, просто замечательно," — у меня не находилось слов, чтобы выразить все эмоции. Как будто кто-то одновременно сжал все моё тело в тиски и начал сильно давить. Я попыталась дышать под счёт. Чуть успокоившись, я обратилась к Виктору::

— И что теперь?

Виктор ещё раз затянулся и я поняла, что теперь хочу не сломать что-то, а отобрать у него сигареты и засунуть ему их куда-нибудь, столько таинственности он нагонял.

— Я связался с ним, пока ты спала. Он сказал, что ждал. Готов встретиться, но только с тобой.

— Ну разумеется мать вашу! — я вышла из палатки, с диким желанием хлопнуть дверью, которой тут разумеется не было. Все, кто были снаружи, слышали мои крики и теперь уставились на меня. Я сосчитала до двадцати и вернулась обратно в палатку. Виктор будто бы только этого и ждал, — Где?

— Ты не обрадуешься, — ответил он, при этом улыбаясь так довольно, будто бы Дмитрий рассказал ему лучшую шутку в мире.

— А сейчас я очень рада, Виктор. Так рада, что конечно же не стоит портить мне настроение этой информацией.

Я поняла, что у меня закружилась голова и поняла, что он только что сделал то, чего не делал довольно давно, вытянул мою отрицательную энергию и проглотил. Поняла это судя по всему не только я, потому что это оказалось последней каплей и в тот момент, когда я попыталась швырнуть в него лежащей рядом книгой, то меня успела схватить Кис.

— Прости, я не удержался, — конечно же он ни капли не сожалел, — Он ждёт тебя в Аликанте.

Аликанте, туда мы ездили всей семьёй несколько раз на отдых.

— Он меня так ненавидит? — застонала я. Никто кроме Виктора не понимал причины такого вопроса, — Ладно, не отвечай. Я сейчас же отправлюсь туда.

— Это вовсе не обязательно, я могу передать твоё согласие и мы решим, когда ты с ним встретишься. Ты можешь отдохнуть с дороги.

— Нет, я отправлюсь сейчас же, чтобы выместить злобу хотя бы на нём, если не могу на тебе. Там ещё не стемнело. Только приведу себя в порядок и переоденусь по погоде.

Я позволила Реньен помочь мне собраться. Она подобрала мне простое белое платье из шифона и заплела волосы в небольшую косу на бок. Эви нервно сидела в углу и постоянно терзала свои ногти. Мари предложила помочь мне с телепортацией и напоследок шепнула:

“Ты сильная, ты справишься”.

А после, я оказалась на пляже, прямо напротив моря. Мои босоножки утопали в золотистом песке, средиземное море нежно шумело, ветер приятно ласкал кожу. Небо над горизонтом было окрашено в оттенки оранжевого и розового, словно художник размазал масляные краски на полотне. Солнце, словно огромный шар огня медленно погружалось в море.

Я обернулась. Людей на пляже было немного, ещё был не сезон. Но и те немногие, что были тут, не заметили бы моего появления, Мари умела делать так, что обычные прохожие думали, будто бы ты всегда был тут. На пляже расположился ресторанчик выполненный в средиземноморском стиле, с натуральной деревянной мебелью и яркими подушками. Терраса была украшена живописными цветами и зеленью, на многих столиках зажгли свечи для создания романтичной атмосферы. За одним из таких мест сидел Дмитрий. Его белоснежные локоны немного метались из стороны в сторону от ветра. Его лицо было абсолютно безмятежным, хотя он смотрел прямо в мою сторону.

Я ещё раз обернулась на море, на скалы и песок. Казалось, что вот-вот мимо меня пробежит маленький Маркус, закричав в мой адрес что-то, что заставило бы меня побежать за ним в воду. Но мама сразу не пустит меня, одёрнет назад и перезаплетёт волосы повыше. Отец крикнет Маркусу, чтобы он был осторожнее в воде. Сцена была невероятно живой, но при этом ни одного реального воспоминания о тех днях я почти не могла найти в моей памяти, лишь размытые картинки.

Я медленно побрела к Дмитрию, утопая в песке. Я села напротив него, почти сразу ко мне подошла официантка и я заказала себе кофе. Дмитрий молчал и стоило ей уйти, я добавила:

— Надеюсь ты заплатишь за меня.

Он удивлённо изогнул бровь, давая понять, что ожидал от меня явно не этого, в качестве первой фразы. Но также не проронил ни слова. Мне принесли капучино. У Дмитрия в кружке остывал, по всей видимости зелёный чай. Когда я отхлебнула кофе, он наконец-таки начал:

— Итак, поговорим.

Я медленно подняла на него взгляд. Я не хотела так открыто выражать свои эмоции, но думаю в моём взгляде читалась смесь ненависти и презрения. Это сбило его настрой, он вздохнул и наклонился ближе, начиная заново подбирать слова. Я отвернулась к морю.

— Мне пришлось так поступить с досье, потому что только так я мог заставить тебя когда-нибудь прийти ко мне самой. Я знал, что ты не захочешь меня видеть, поскольку до глубины души ненавидишь меня.

Я резко развернула голову и посмотрела ему прямо в глаза. Возможно дело было в том, что я ещё не оправилась от потрясения, после смерти Свана, но эмоции, глубоко спрятанные внутри попросту вырвались наружу. Я пыталась глубоко дышать, но всё равно понимала, что мои глаза мгновенно наполнились слезами, которым я всё же не даю выскользнуть наружу. Совершенно никто не понимал, что на самом деле я чувствую к Дмитрию. Ни Мари с её догадками, ни он сам. Он был зациклен на том, что я ненавижу его и лишь постоянно повторял, что если мне откроется правда, то я исчезну, думая, что дело в ненависти. На деле же, дело было не в ней. Дело было в огромной, как это самое море, боли. Я смотрела на него и мне становилось больно. Я помнила все его ошибки, все его слова, помнила отрывки моего детства, связанные с ним, помнила всю гамму моих чувств к нему.

— Вот как, да? Всё дело в ненависти? — одна из слёз предательски быстро скатилась по моей щеке и повисла на подбородке. Я нервно смахнула её, — Всё, что связано со мной, всегда видимо зациклено на ненависти? А может быть, всё же дело в страхе? В том, что я боюсь, что ещё ты можешь сделать? В отсутствии доверия? Ведь ты мне постоянно врёшь. Или может быть ты чёрт возьми, всё же однажды задумаешься о том, что мои чувства могут быть чуть сложнее? Общение с тобой походит на то, будто бы я схватилась за лезвие ножа и постоянно сжимаю его. Мне больно. Мне больно, потому что ты всё ещё занимаешь такое колоссальное место в моём сердце, что мне хочется вырвать его наружу. И я справляюсь с этой болью лишь тогда, когда мне удаётся не думать о тебе. А удаётся мне это лишь тогда, когда я не вижу тебя.

Он выглядел абсолютно обескураженным. Я опять отвернулась к морю, пытаясь успокоиться. К чёрту досье, к чёрту всё это, лучше просто прямо сейчас встать и уйти. Я хотела прийти и извести ему душу, а в итоге вывернула наизнанку свою. Солнце успело скрыться за горизонт наполовину. Пришла вновь официантка и поставила что-то передо мной. Я повернулась и увидела стоящую перед собой тарелку с шоколадным муссом.

— Заказал, пока ждал тебя. Вспомнился день в академии.

— Ненавижу тебя, — ответила я и взяла ложку. Меня не нужно было уговаривать, я не настолько горделива, чтобы устраивать сцену и не есть мусс, по всем параметрам выглядящим великолепно.

По всей видимости он дождался, пока я успокоюсь. Всё это время он не сводил с меня взгляда. Как же с ним тяжело.

— Я не отдам тебе папку. Да и смысла в ней, тебе бы не было, вся информация оттуда устарела. Я успел всё изучить и провести свои наблюдения. Если хочешь найти кого-то, то тебе придётся взять меня в команду.

— Ты не слышал, что я только что сказала о том, чтобы видеть тебя?