— Вот, от твоей комнаты. Я хочу как следует выспаться, потому заплатила за раздельные покои и ты будешь в своей комнате, всю ночь, совершенно одна, я никак не смогу тебе помешать.

Тут уже даже я не смогла сдержать смущения, поняв, на что она так громко намекала садящемуся напротив парню. Мои щёки заалели и я понадеялась, что все спишут это на румянец от мороза. Как ни в чём ни бывало, она продолжила:

— Я взяла на себя смелость заказать тебе то же, что и мне, тут столько народу, что я побоялась, что придётся долго ждать. Но к счастью, тут есть мясо.

— Это один из крупнейших постоялых дворов на севере, — решил просветить нас Сван, — Он находится на перекрёстке нескольких крупных торговых путей, потому тут всегда очень людно. Когда я был маленьким, отец повёз меня в другой город с собой по делам и мы останавливались тогда здесь же. Мне казалось, что это целый отдельный город, так много здесь людей было. Мне так понравилось выступление артистов, что я вышел к ним поближе и начал подтанцовывать под их музыку. Женщины были в таком восторге от умиления, что отсыпали мне монеток за мои танцы. Это был мой первый заработок, я был безумно горд собой.

— Может быть стоило стать танцором, а не витчхантером? — подшутила я. Сван лишь многозначительно улыбнулся мне и подозвал к себе девушку, чтобы сделать заказ.

Я отхлебнула из своей кружки и обнаружила в ней густую, тёплую медовуху. У нас такой даже и не делают. Почему-то рассказ парня заставил меня вспомнить эпизод из моего детства. Как будто бы я внезапно наткнулась на коробку с фотографиями в своей голове и постепенно они сложились в ясную картинку. Скорее всего, так мало помалу я и вспомню всю свою прошлую жизнь.

— В моём детстве, — начала я, — Отец однажды взял меня одну на ярмарку. У брата были экзамены, отцу нужно было поехать по делам в округу и он решил захватить меня с собой одну, без брата. Тот дико разозлился, думаю он очень ревновал. Ему пообещали, что если он успешно сдаст экзамены, то его тоже обязательно свозят на ярмарку.

Отец любил баловать меня, хотя мама не разрешала делать ему этого слишком часто. Он водил меня по различным ремесленникам и показывал их диковинные изобретения. У одного из таких была металлическая игрушка-воробушек. Это была заводная птица, и если завести механизм, то она немного махала крыльями и открывала клюв. Для меня это выглядело тогда, словно чудо и отец купил мне этого воробушка.

Но брат не очень хорошо сдал один из экзаменов своим учителям тогда, потому зайдя в мою комнату, он схватил игрушку и разбил её об пол.

— Маркус так поступил? — воскликнула Мари.

— Да, сейчас по нему этого не скажешь, но он был очень противным ребёнком, — усмехнулась я.

Я заметила, что улыбчивый Сван стал выглядеть чуть более хмуро. Я не сразу поняла, с чем связано такое его поведение, пока он не попытался как бы мимоходом уточнить:

— Камелия, ты ведь из какой-то знатной семьи?

Он пытался прикрыть это беззаботной улыбкой, но было очевидно, он думает о том, что я для него птица не того полёта.

— Почему ты так решил?

— Ну, знаешь, учителя у брата, отдельные комнаты…

Ну конечно, Камелия, пытаясь разнообразить разговор, ты взболтнула лишнего.

— Моя семья не определяет моё будущее или мои поступки. В конце концов, кроме брата у меня никого больше и не осталось.

От моих слов вымученная улыбка слетела с его лица, он подумал, что затронул нежелательную тему:

— Прости, я не знал, я…

— Ничего. Это правда ничего. Я уже научилась с этим жить.

Я увела взгляд в сторону и заметила, что за нами невероятно пристально следит Рейвенор. Конечно же он слушает. Слушает через смех и крики каждое наше слово. Я нахмурилась. Рейвенор ухмыльнулся, приподнял свою кружку, как бы делая тост и сделал несколько крупных глотков и демонстративно отвернулся к остальным.

Мари и Сван сидели напротив меня, потому не могли видеть того же, что и я. Мы закончили ужин, в небольшой неловкости, Мари сослалась на плохое самочувствие и отправилась в комнату, оставив меня и Свана наедине. Я вспомнила о том, что планировала попытаться расспросить у него про текущую политическую обстановку в столице, но сделать это в присутствии Рейвенора было почти невозможно.

— А ты один будешь в комнате? — я спросила это без задней мысли и лишь после того, как эти слова вылетели из моих уст, поняла, как они могут быть истолкованы. Глаза Свана на долю секунды округлились, но он тут же вернул самообладание:

— Нет, мы разместились в комнатах попроще, на несколько человек.

— Здесь очень шумно, может быть поднимемся ко мне?

Это звучало ещё хуже. Но мне нужен предлог, чтобы остаться с ним наедине и как назло, ничего лучше в голову не приходит. Я кажется ещё больше удивила Свана и вся его храбрость сегодняшнего дня куда-то улетучилась. Когда он понял, что я заметила его замешательство и уже была готова сказать, что просто ляпнула не подумав, он поторопился ответить: «Конечно, идём».

Теперь уже мне предстояло ни на шутку заволноваться. Каждый шаг в сторону моей комнаты, я всё думала, может быть придумать какое-то оправдание и отказаться? Что, если он захочет близости? Оттолкнуть его? Ну это будет совсем уж несерьёзно, я не только ничего не узнаю, но ещё и буду выглядеть невероятно глупо, сама же позвала. Оправдаться, что не это имела в виду? Смутится и уйдёт.

Расслабься, позволь себе забыться, так говорила Мари? Сван красивый юноша. Может быть близость с другим человеком, это как раз то, что мне нужно? Забыться. Шаг по ступеньке. Забыться. Ещё шаг. Поворот ключей в замочной скважине. Не думай о серых глазах, Камелия. Для тебя там нет ничего, кроме боли. С твоим сердцем уже однажды поиграли, так не позволяй себе теперь играть с чужим. Будь серьёзной.

Вот дверь закрывается. Неловко стою по центру комнаты и тереблю в руках связку ключей. Подходит ко мне. Наклоняется. Будь что будет.

Рука Свана нежно проводит по моим волосам, потом по щеке, приподнимает голову за подбородок. Его губы касаются моих губ. Нежно, аккуратно, потом чуть сильнее. Отвечаю на поцелуй. Стараюсь не думать о том, что что-то в этом поцелуе не так и не то. Его рука скользит по моей шее, потом по спине, по талии. Дыхание становится чуть прерывистым.

Рука опускается.

Сван перестаёт меня касаться, отходит на шаг назад, падает на стоящий в комнате стул и закрывает лицо руками:

— Прости, нет, не могу.

Я стою в полнейшем замешательстве по центру комнаты, сбитая с толку и вовсе глаза смотрю на разворачивающуюся передо мной картину. Сван убирает руки от лица, улыбается чуть грустной улыбкой оглядывая меня и повторяет:

— Хочу, но не могу. Будто бы телёнка закалывать веду. Ты же этого совсем не хочешь. Или не хочешь, или не готова, одним Богам только известно, почему ты позвала меня к себе.

Браво Камелия. А ведь ты считала себя куда более зрелой, чем этот парень.

— Я… — но он прервал меня, не дав мне вымучить из себя и фразы.

— Нет, я сам не должен был, я слишком торопился. Просто, вы с Мари ведёте себя так, словно, когда мы доедем до конечной точки, то потом растворитесь в воздухе. Мне этого не хотелось. Хотелось как-то зацепить тебя, чтобы после приезда в Нордвиль, у меня осталась какая-то связь с тобой. Я знаю, что всё наверняка не так просто, но если бы был шанс…

Я порывисто села на колени перед ним, взяла его за руки и заглянула в его тёплые, карие глаза:

— Послушай, я не думаю, что наше общение прекратится, после того, как мы приедем в Нордвиль. Я думаю, мы могли бы видеться иногда. Или быть может, я смогла бы предложить тебе…ладно, это потом. Но ты уже оставил в моей душе большой след, потому не думай, что я просто исчезну с концами. Конечно, изначально, так бы оно скорее всего и было, но за последние дни многое поменялось.

— Спасибо тебе, — тепло ответил он. Потом немного подумав, добавил, — Надеюсь я не буду потом сожалеть о своём сегодняшнем поступке всю свою оставшуюся жизнь. Ты невероятно красива.