Во всяком случае, так мы думали вплоть до самого отбытия.

***

— Чёт мне плохо, — во всеуслышание сообщил я из-за двери уборной, где заседал уже битый час. — Совсем плохо. И спалось дерьмово, и сны какие-то ебанутые снились, и желудок вон протестовать начал. Слышь, Макима… э-э-э, Фэй, может я у тебя ещё денёк перекантуюсь?

— Нет, вы оба загостились, — в тоне Фэй не слышалось и грамма сочувствия. — Вам с Идой давно пора вернуться в человеческий мир. Если нам повезёт, окажетесь почти в том же промежутке, откуда вас насильственно выдернуло.

— Эх-х, понял, понял, — огромным усилием воли забарывая диким зверем рычащий живот, я выглянул в коридор. — Ладно, не совсем, но что-то да понял. Мы вернёмся обратно, но что означает твоё «в том же промежутке»? Это же тебе не проигрыватель, нажать кнопку назад невозможно. Или опять прибегнете к своей магии-шмагии?

— Так уж вышло, что Фэй не владеет магией, — ответил вместо начинающей закипать девушки Рейдж, успевший забрать свои длинные, истинно «дилюковатые» волосы в высокий хвост. — Зато «Сквезь» — само по себе магическое пространство, с бесчисленным количеством входов и выходов, обычно недоступных простым смертным.

— Ма-агия, — передразнил тон Рейджа я. — Если тут всё магическое, какого хера мы с Идой здесь очутились?

— Обычно недоступно простым смертным, — безмятежно повторил окончание фразы Рейдж. — С того момента, как вы с Идой привлекли внимание спелльелосов, вы обычными быть перестали. Теперь вы просто движущиеся мишени, прицельный удар по которым может изменить привычный ход вещей.

— Иными словами, вы — одна сплошная головная боль, — дополнила его объяснение Фэй, с усилием массируя виски. — Ида ещё ладно, она — хороший ребёнок, но вот ты… Ты просто…

— Просто красавец, анимешник, удалец, — насмешливо пропел я, сгибая руку и нащупывая бицепс. — Редкий экземпляр, которого ты, забаррикадировавшася в сычевальне[10] особа, никогда не урвёшь. Завидно, да?

— Было бы чему завидовать, — по дробному стуку я понял, что Ида покинула страдальню на втором этаже. — Ведь у неё целый Рейджин!

— У меня нет Рейджина, — отбрила её Фэй, источая ненависть ко всему живому и закидываясь таблетками: — Рейджин свой, собственный.

— Могу побыть и твоим, — галантно предложил Рейджин и с улыбкой Чеширского Кота запечатлел на запястье вечно недовольной ряски лёгкий поцелуй.

Нашу хозяйку от его действий словно током шарахнуло и, поспешно отняв запястье у прочно застрявшего в девятнадцатом столетии Дилюка, она покинула дом. Тут бы начать мурлыкать под нос: «Где это видано? Где это слыхано?», но я изрядно подустал и потащился следом.

Рейдж с Идой замыкали маленькую группу и, судя по характерным звукам, огнемаг даже дверь запереть умудрился. В который раз встал вопрос о том, что за шуры-муры у них с Фэй и, конечно же, я со свойственным мне похуизмом отмёл его в сторону.

Может, «лавхейт»[11], как в тупорылых женских романчиках, который со временем плавно перетечёт онли в «лав». Может, они вместе спят, благо намёков предостаточно и обоим по шестнадцать. Может, рыжий — ебанутый сталкер, по ночам пробирающийся через форточку и нюхающий грязные труселя недофеи. Может, всё и сразу.

— Нет, я не сталкер, — отмёл прочно обосновавшуюся мыслю Рейдж. — Да и трусики Фэй мне ни к чему. Ключ она сама дала, заявив, что устала бегать туда-сюда, всё равно убежать не получается.

— Всё-таки сталкер, — сурово припечатал его я. — Раз она от тебя бегала, значит, не особо-то любит.

— Когда-нибудь да полюбит, — обронив загадочную и почти что абьюзивную фразу, Рейдж повёл нас с Идой вперёд. — Фэй, тебе идти необязательно. Хотел бы навредить твоему подопечному — давно бы уже навредил.

— Всё же пойду, — лжеМакима яростно взлохматила волосы и зевнула: — Хочу взглянуть на лицо этого дурачка, когда он «выпадет» в том же месте и времени, которое «покинул». Интересно, как ты поступишь, Вадим? Решишь, что проведённое в моём доме время — сон? Попытаешься жить нормальной, ничем не примечательной жизнью?

Фэй зло рассмеялась и, склонившись к моему уху, прошептала:

— Тебе больше никогда не удастся жить как раньше. Никто из побывавших в Сквези людишек не смог вернуться к обычной жизни. Все, как один, раз за разом вляпывались в необъяснимое и либо начинали активно противостоять, либо сдавались и погибали. Что же выберешь ты, Вадим?

— Отвали, — гаркнул я, поёжившись. — Нечего пугать почём зря. Сказал же, я — редкость, может, и обойдётся. Долго пилить-то?

Рейджин усмехнулся и кивнул на появившуюся в туманной толще щель. Она всё ширилась и ширилась, покуда не стала размером с дырень, через которую мог свободно проехать «Камаз». Туда-то наш бравый Дилюк и столкнул зазевавшуюся Иду.

— Твой черёд, — поторопила меня Фэй. — Было не особенно приятно познакомиться, Вадим. Надеюсь, местная нечисть доберётся до тебя раньше, чем сработают охранные чары и мне всё-таки назначат кого-нибудь поспокойнее.

— Желаю тебе того же и в том же объёме, — процедил сквозь зубы я, занося ногу над дыренью и, немного подумав, едко добавив: — И чтоб таблеточки действовать перестали, а тебя саму упекли в психушку. Бывай, не чихай, Макима-не-Макима.

Вскинув нос кверху, я вышел на залитый солнцем тротуар и едва не грохнулся наземь под тяжестью туго набитого рюкзака. Того самого, что обратился пеплом вчерашним вечером.

Ёб твою мать!..

[1] Речь идёт о знаменитой и неоднократно экранизированной повести-сказке Чарльза Диккенса «Рождественская песнь», в частности, о главном герое — Эбенезере Скрудже.

[2] ПИС, Пис-зона — сленговое выражение, обозначающее участок игрового мира, в котором невозможно вести бои и на котором не появляются монстры. Иными словами, Вадим полагает, что дом Фэй — безопасное место и бояться нечего.

[3] Отсылка к мультфильму «Русалочка» 1989 года, где главная героиня, Ариэль, расчёсывала свои огненно-рыжие волосы вилкой.

[4] Брейк (спортив.) — команда рефери прекратить ближний бой.

[5] Чистый лист (лат.)

[6] Verstehen (нем.) — Ясно?

[7] Расхожая в среде анимешной субкультуры фраза, означающая, что предмет твоего воздыхания в обязательном порядке должен обратить на тебя внимание.

[8] Упомянутая присказка принадлежит известному буктьюберу, Энтони Юлаю.

[9] В оригинале фраза звучит как «фанера над Парижем» и является отсылкой на реальный случай, когда француз по фамилии Фаньере во время показательного полёта над Парижем врезался в Эйфелеву башню и погиб.

[10] Молодёжное сленговое выражение, обозначающее домоседа, почти никогда не выходящего на улицу.

[11] Лавхейт (от англ. «love» и «hate», «любовь» и «ненависть») — отношения, завязанные на гремучей смеси любви и ненависти соответственно.

Наконец-то свершившееся выдворение не особо-то и званых гостей, по идее, должно было меня хоть сколько-то обрадовать. Восхитительный в собственной невменяемости подопечный больше не приседал на уши, то разбрасываясь оскорблениями, то снисходительно роняя непонятные термины, то требуя того-не-пойми-чего в лучших традициях местных народных сказок.

Если бы да кабы.

— Ну что ж, полагаю, самое время проверить и перепроверить маршрут наших человечков? — жизнерадостно осведомился Рейджин и, не дождавшись ответа, вытащил из кармана старинные часы с длинной металлической цепочкой. — Обеспокоенный происходящим Месье оказался чрезвычайно щедр и одолжил кое-что из собственных запасов.

Genius loci, он же «гений места», он же олицетворение места моего проживания, он же Месье Иномирск — высокий, худощавый светловолосый красавчик-денди[1], облачённый во фрак, цилиндр и при трости, редко одалживал вещицы простым людям и нелюдям, что лишний раз подчёркивало всю серьёзность ситуации.

— Маховик времени? — выдала заготовленную для первой встречи с Вадимом шутку я. — Эх-х, выходит, зря я читала рекомендованную тобой литературу. Ему Ког-шмог подавай, а не классические истории о волшебниках, на которые ты предложил опираться.