— Давайте голосовать, — сказал доцент. — Кто за то, чтобы Сергей Чернов…

Я вскинул руки и произнёс:

— Стоп! Стоп! Стоп!

Доцент замолчал, поднял на меня глаза.

— Что случилось, Чернов? — спросил он.

Лица студентов повернулись в его сторону.

— Из меня получится отвратительный староста, — заявил я. — По не зависящим от меня причинам.

Взгляды первокурсников вновь сфокусировались на мне.

— Сергей Леонидович, — сказал доцент, — позвольте своим товарищам решить, подходите вы на роль старосты, или…

— Не подхожу, — сказал я.

Снова пробежался взглядом по головам притихших студентов.

— Подумываю над возобновлением спортивной карьеры, — заявил я. — Товарищи, прошу понять и простить.

Развёл руками.

— Сомневаюсь, что совмещу обязанности старосты с тренировками. Без ущерба для того или другого.

Покачал головой.

Солнце будто услышало меня: спряталось за выступ на крыше — в кабинете словно приглушили свет.

— С тренировками? — переспросил доцент. — С какими тренировками?

Он растеряно взглянул на свои записи.

— Это же Чёрный! — крикнули с задних рядов. — Боксёр. Чемпион!

— Почему Чёрный? — спросил женский голос.

— Потому что как даст в челюсть, так вокруг тебя сразу всё почернеет!

Первокурсники рассмеялись — я различил смех Артурчика, Кирилла… и Котовой. Хохотнул рядом со мной Вася Ковальчук. Я тоже усмехнулся, но не обернулся — смотрел на доцента.

Доцент спросил:

— Сергей Леонидович, это правда? Вы спортсмен?

Я улыбнулся и сообщил:

— Первый разряд по боксу. Выигрывал областные соревнования. До армии.

Доцент поправил очки и пробормотал:

— Это меняет дело… наверное.

Я посмотрел на Ингу Рауде и на Барсика; обернулся — улыбнулся Кириллу.

— Друзья, благодарю вас за поддержку, — сказал я. — Но прошу вас: проявите сознательность. Нашей группе на роль старосты нужен ответственный, порядочный и разумный человек, который располагает ещё и временем для её выполнения.

Отыскал взглядом Андрея Межуева.

— Предлагаю избрать старостой Андрея Межуева, — сказал я. — Он подходит для этого по всем параметрам. Ответственный, самостоятельный, серьёзный, отзывчивый. К тому же, он окончил школу с золотой медалью.

Студенты поёрзали на местах — они высматривали в кабинете «того самого» Межуева. Андрей горделиво приосанился, поправил узел полосатого галстука. Поблагодарил меня громким «спасибо» — обозначил для одногруппников своё местонахождения. Я ещё по прошлой жизни помнил, что Межуев обожал повышенное внимание к своей персоне. На его покрытых золотистым пушком щеках запылал румянец. Посмотрело на Андрея и солнце — пшеничного цвета волосы кандидата в старосты заблестели, словно над ними зажёгся нимб. «А ничего такой, симпатичный», — раздался в тишине женский шёпот. Я не понял, кто это сказал: говорили за моей спиной, где собралась большая часть женского коллектива группы «ОиНТ-73».

— Золотой медалист? — переспросил доцент. — Межуев…

Он сделал паузу, посмотрел в список (чиркнул там карандашом, будто поставил галочку) и продолжил:

— … Андрей Васильевич, встаньте, пожалуйста. Мы посмотрим на вас.

Межуев едва ли не взлетел со своего места. И замер, будто стойкий оловянный солдатик. Взгляды студентов оставили меня в покое. Они сместились к новому кандидату в старосты. Рассматривал Андрея и я — отметил, что тот выглядел младше и пониже, чем в моих воспоминаниях. С Межуевым я в прошлой жизни не дружил и не ссорился, пока учился в институте. Андрей исчез из моего поля зрения сразу же, как только я «вылетел» с учёбы. Кир и Артурчик редко говорили о нём при мне. Я судьбой этого паренька не интересовался. Особенно после того, как на втором курсе едва ли не все сокурсники Кирилла поверили в его виновность (так мне говорил Артурчик Прохоров) — все эти люди тут же стали для меня презренными предателями.

— Что ж, — сказал доцент, — для выполнения роли старосты действительно потребуется немало времени, свободного от прочих обязанностей. При выборе Сергея Леонидовича мы не учли его будущую загруженность на поприще спорта.

Он кашлянул, снял очки и протёр их линзы носовым платком — будто выгадывал себе время на размышление.

— Кандидатура Андрея Васильевича Межуева мне видится достойной доверия, — сказал доцент. — Но выбор в любом случае за вами, товарищи. Предлагаю проголосовать.

Он взглянул на студентов и произнёс:

— Кто за то, чтобы старостой группы «ОиНТ-73» стал Андрей Васильевич Межуев? Поднимите руки те, кто согласен с выдвинутой на голосование кандидатурой.

Андрея Межуева, как и в прошлый раз, избрали старостой единогласно.

С выбором комсорга неожиданностей не случилось: на эту роль в деканате выдвинули Ингу Рауде. «Трудовики» первого курса поддержали её кандидатуру большинством голосов. Не проголосовала за Ингу только Света Миккоева — Света «воздержалась». Но Миккоева недолюбливала Рауде и в моей прошлой жизни: без объяснения причин.

После избрания старосты и комсорга игра в демократию завершилась. Доцент с кислой миной на лице поздравил нас с первым учебным днём и рассказал о нашем ближайшем будущем. А будущее наше находилось в сотне километров от Новосоветска: в колхозе имени Ленина, где на баштане созрели арбузы. Доцент с печальным вздохом пообещал, что разделит с нами трудовые будни («Как самый молодой на кафедре», — мысленно добавил за него я). Он проинформировал: сбором арбузов мы займёмся до конца сентября. Объявил сбор для погрузки в автобус на утро понедельника (третьего сентября). Перечислил нам необходимые каждому студенту для жизни и работы «в полях» вещи: я мысленно тут же дополнил его список.

Первокурсники встретили его слова радостным гулом: они предвкушали весёлые приключения. Радовались все «трудовики» (даже Инга Рауде, которой в этом году в колхозе точно будет не до смеха); все, кроме меня. Я повторил печальный вздох доцента, потому что не видел ничего радостного в месячном проживании вдали от цивилизации. Я мечтал о горячем водоснабжении, что ждало меня в общежитии. А не о ледяной колодезной воде и дыре в полу вместо уже почти подзабытого унитаза. Рассматривал довольные лица студентов — отметил, что ликовали даже те, кто проживал сейчас в комфортных условиях. Вспомнил надпись на плакате, что висел в вестибюле главного корпуса института: «Партия сказала: надо! Комсомол ответил: есть!»

Черноволосый доцент попрощался с нами до понедельника.

Ко мне тут же подошёл Андрей Межуев и поблагодарил меня «за поддержку». Он спросил, как я узнал о его золотой медали. Я туманно намекнул парню на свои связи в деканате — позволил ему думать, что преподаватели потому и проталкивали на роль старосты не золотого медалиста, а бывшего десантника.

По дороге домой младший брат спросил, действительно ли я возвращаюсь на бокс. Я ответил ему, что «подумываю над возвращением» — это не значит «вернусь». И заверил Кирилла, что действительно думаю о продолжении спортивной карьеры часто. Но с конкретными планами на этот счёт пока не определился.

Выдвижение на роль старосты мне сегодня озадачило. Поначалу я и в этих переменах мысленно обвинил Лену Котову. Но после сообразил, что «напросился» в старосты сам: тем, как сдал в этот раз экзамены и своей уверенной, «недетской» манерой общения с преподавателями.

Вечером я отправился к Варваре Сергеевне — удачно совпало, что сегодня у неё был отсыпной после ночной смены.

А уже в воскресенье днём я взялся за сборы вещей для месячного проживания в одиноком бараке посреди степи, вдали от цивилизации.

Ещё на прошлой неделе я воспользовался связями Ильи Владимировича Прохорова и прикупил в «Универмаге» два шестидесятилитровых абалаковских рюкзака. Они выглядели неудобными в сравнении с рюкзаками из будущего: вес ноши давил на плечи, стропы с трудом продевались в пряжки, а брезентовая ткань наверняка промокнет под дождём и станет тяжёлой. Да и объёма в рюкзаке явно недоставало для моих потребностей. Но после осмотра ассортимента современных магазинов я убедился, что альтернативы этому рюкзаку пока попросту не было. Да и самого рюкзака в продаже не было. О нём я узнал от Артурчика — тут же обратился за помощью в получении дефицита к директору швейной фабрики.