Но мы с Киром лишь кивнули девчонкам (младший брат следовал моим наставлениям). Отметились у сидевшей за столом молодой женщины. И отошли за поворот, откуда Кир не мог посматривать на глаза Котовой.

— Настраивайся на экзамен, малой, — сказал я. — И не кусай губы. Всё будет хорошо. Но только если ты успокоишься и поведёшь себя в присутствии Баранова правильно.

Похлопал брата по плечу.

— Математику ты знаешь, — сказал я. — Важно, Кир, чтобы ты убедил в этом не только меня, но и профессора.

На экзамен я пошёл раньше Кира и раньше Прохорова, как и в прошлой жизни. Но до меня на рандеву с приёмной комиссией уже побывала Котова. Артур сообщил нам, что Лена получила за свои ответы «отлично». «Кому-то из моих бывших сокурсников место в институте не достанется, — подумал я. — Теперь уже точно. Сомневаюсь, что Котова провалится на физике». Я перешагнул через порог кабинета, едва ли не строевым шагом подошёл к преподавательскому столу.

— Здравия желаю! — громко поздоровался я.

Профессор Баранов вскинул брови.

— Служили в армии, молодой человек? — спросил он.

— Так точно, — ответил я. — ВДВ.

Баранов заглянул в список.

— Как ваша фамилия? — спросил он.

— Чернов. Сергей.

Профессор сделал напротив моей фамилии пометку карандашом.

— Служба в рядах советских вооружённых сил уже добавила к вашим будущим ответам полбалла, молодой человек, — сообщил Баранов.

«Знаю, — мысленно ответил я. — На это и рассчитывал».

— Ну-с, тяните билет, товарищ десантник, — сказал профессор.

Он смахнул носовым платком со лба влагу.

Я взял со стола лист бумаги, перевернул его и усмехнулся.

— Что-то не так, юноша? — спросил Баранов.

— Мой любимый номер, — ответил я. — Тринадцатый.

В прошлой жизни мне достался этот же билет.

— Хороший номер, — согласился со мной профессор. — Проходите, присаживайтесь, Чернов. Готовьтесь.

В кабинете, где проходил экзамен, я пробыл меньше часа. Вышел оттуда, даже не вспотев. Навстречу мне ринулись абитуриенты — впереди других ко мне рванули: Прохоров и Котова.

— Сколько? — спросил Артур.

Я дёрнул плечом и ответил:

— Отлично.

— Молодец!

Кирилл ко мне не подошёл.

Потому что в это время мой младший брат уже готовился к ответам на вопросы из двадцать третьего билета.

Моё появление из аудитории взбаламутило группу абитуриентов, дожидавшихся своей очереди сдать экзамен — около окна с видом на соседний учебный корпус появилось свободное место, которое я тут же занял. Прохоров ко мне не присоседился, потому что отправился на встречу с профессором Барановым. В прошлый раз Артур тоже вошёл в аудиторию позже меня и Кира. И пробыл он там почти полтора часа. На этот раз я сразу засёк время. Уселся на подоконник, потеснив сутулого краснощёкого очкарика (от него пахло потом, табачный дымом и страхом). Скрестил на груди руки. Но в размышления не погрузился. Потому что рядом со мной, будто двое из ларца, нарисовались две нарядные абитуриентки: Лена Котова и Наташа Торопова.

Большущие глаза Котовой приковали к себе моё внимание. Я пару секунд рассматривал в них чётко очерченный на фоне яркого окна силуэт своей головы. Заметил, как зрачки девчонки сузились, словно поймали меня в фокус. Моргнул, насилу опустил взгляд: посмотрел на подбородок Котовой, на её шею с выстроившимися в ровный ряд родинками, на неглубокое декольте в посыпанном белыми горошинами голубом платье. Поднял глаза — взглянул на замершую справа от подруги Наташу Торопову. Та посматривала на меня строго, настороженно. Словно видела во мне угрозу для себя и для Котовой. Мне почудилось, что её уложенные в модную причёску светло-русые волосы искрились от пробегавших по ним электрических разрядов.

— Хорошо выглядишь, Сергей, — сказала Котова. — Рубашка тебе к лицу. Даже больше, чем тельняшка.

Лена выдержала паузу, словно дожидалась ответный комплемент. Я промолчал — лишь устало вздохнул. Сидевший рядом со мной паренёк попался в ловушку Лениных глаз: он замер, пристально смотрел Котовой в лицо.

— Почему ты прячешься от нас сегодня? — спросила Елена. — Сергей, ты обиделся на нас? Или мы тебя пугаем?

Я заметил, как Торопова ухмыльнулась.

— Не бойся, Чернов, — сказала Котова. — Мы с Наташей не кусаемся.

Она взмахнула ресницами. Мой сосед по подоконнику вздрогнул, тряхнул головой, поправил очки. Я подумал, что ряд из четырёх родинок на шее большеглазой девчонки не такой уж и ровный: нижняя родинка явно выбивалась из строя.

— Ага, не кусаемся, — сказала Торопова. — Только сегодня.

Она ухмыльнулась, сощурила глаза.

— Наташка и Артур вчера нашли молодёжное кафе, — сказала Котова. — Здесь, неподалёку от института.

Она указала рукой на моего соседа-очкарика. Тот нервно поёрзал по подоконнику, словно не поверил утверждению девиц о том, что они не кусались. Я снова заглянул в глаза Котовой.

— Наташе там понравилось, — заявила Лена. — Она сказала: там красиво. Там продают вкусное мороженое.

Торопова кивнула — в подтверждение слов подруги.

— Берите с клубничным сиропом, — посоветовала она. — С малиновым тоже вкусное. Но с клубничным лучше.

Котова улыбнулась, погладила родинки на своей шее. Она смотрела мне в глаза, будто с вызовом. Мой сосед по подоконнику смущённо опустил взгляд, двумя руками вцепился в потрёпанную толстую тетрадь с конспектами.

— Сергей, хочешь… зайдём туда? — сказала Котова. — Прямо сейчас. Ты и я. Здесь недалеко…

Я покачал головой.

— Не хочу.

Заметил, как очкарик повернул голову и посмотрел на меня, будто на сумасшедшего. Парень снова поёрзал по подоконнику — отодвинулся от меня. Котова дважды махнула ресницами, она уже не улыбалась.

— Я в это кафе уже сотню раз заходил, — сообщил я. — Оно называется «Весна».

Посмотрел на Торопову.

— В следующий раз обязательно закажите там мороженое с шоколадной крошкой, — посоветовал я. — Не пожалеете.

Наташа бросила тревожный взгляд на подругу и нахмурилась, словно ненавидела шоколад. Котова чуть склонила голову — ряд родинок на её загорелой шее изогнулся. Я заметил, как она сжала в руке край своей сумочки.

— Почему? — спросила Лена.

Я усмехнулся.

— Потому что мороженное с шоколадной крошкой вкуснее, чем с сиропами, — сказал я.

Котова тряхнула каштановыми кудрями. Она внимательно рассматривала моё лицо. На её переносице снова проявилась уже знакомая мне тонкая неглубокая морщина.

— Почему ты не пойдёшь в кафе? — уточнила Лена.

Я покачал головой, сказал:

— С ума сошла?

Пожал плечами. Вдохнул аромат духов «Иоланта». Он напомнил мне о том, что я уже неделю не ночевал у Варвары Сергеевны — поэтому заглядывался теперь даже на прелести сопливых абитуриенток.

— Какое кафе? — сказал я. — У меня время расписано поминутно: на сегодняшний день и на все дни до следующего экзамена.

Постучал пальцем по выпуклому стеклу наручных часов.

— Идите домой, девчонки, — посоветовал я. — Зубрите физику. Вам это тоже не помешает. И не морочьте мне голову своими глупостями.

Кирилл вышел из аудитории — в коридоре ещё витал запах рижских духов Котовой. Хотя Лена и Наташа уже четверть часа, как ушли. Брат отыскал меня взглядом, улыбнулся.

Со стороны взволнованных абитуриентов на него посыпались вопросы:

— Ну, что? Как там? Сколько?

Кирилл посмотрел мне в глаза, и показал правую ладонь с растопыренными пальцами.

— Отлично! — сообщил он.

Я выдохнул. Шагнул брату навстречу, осыпал его искренними поздравлениями. И подумал: «Его средний балл уже четвёрка. Теперь важно, чтобы Кир не опростоволосился на физике».

В четверг я снова беседовал со следователем, что вёл дело о похищении директора швейной фабрики (тот уточнил несколько деталей, на которых до этого следствие не заостряло внимание). Около его (точнее, около её) кабинета я встретился с Ильёй Владимировичем Прохоровым. Пообщался с ним: Прохоров выделил на разговор со мной пять минут из своего «плотного графика».