Вечером мы с Киром прогулялись к соседям (Артур ещё не вернулся с гулянки). Я позвонил Илье Владимировичу, напомнил Прохорову, что тот обещал «замолвить словечко» обо мне и об импортных полуботинках для меня в нашем «Универмаге». Директор швейной фабрики «Новосоветский луч» устало вздохнул.

Он перезвонил через четверть часа — всё это время мы с Кириллом дежурили около телефона. Илья Владимирович сообщил мне, что завтра меня в «Универмаге» встретят, «будто родного сына или проверку из Москвы». Всё, что требовалось от меня — это, чтобы я прихватил побольше денег и запомнил пароль: «Здравствуйте, я от Прохорова».

В понедельник я, как обычно, встал на рассвете. За минуту до того, как рядом с моим младшим братом зазвенел будильник. Кир приподнял голову, открыл глаза и недовольно зыркнул сперва на циферблат часов, а потом и на меня. Он пробормотал тихое ругательство. Свесил с кровати босые загорелые ноги.

На пробежку сегодня я отправился вместе со своим младшим братом. Кирилл повторил и мой комплекс упражнений на спортплощадке. А вот к яблоне он не пошёл. Однако я ещё не нанёс стволу дерева и половину положенных утренних ударов, когда в сад явился Кир. Он принёс две пары боксёрских перчаток.

— Артурчик купил, — пояснил мне происхождение перчаток младший брат. — Хотел, чтобы я научил его драться…

Я сменил грязные старые тряпки на приличный спортивный инвентарь. Исподлобья взглянул на младшего брата. Увидел, как Кирилл решительно сжал зубы и встал напротив меня в левостороннюю стойку. Сразу же заметил в его позе несколько недочётов. Но промолчал. Ударил перчаткой о перчатку и выставил вперёд левую руку.

В прошлой жизни мой брат (как и я) ни перед учёбой в институте, ни будучи уже студентом не делал зарядку и не устраивал по утрам пробежки. На втором курсе, вспомнил я, у него даже оформился небольшой животик. Я усмехнулся и подумал: «А ведь и от Лены Котовой тоже бывает польза…»

— Здравствуйте, — сказал я. — Мы от Прохорова.

Продавщица обувного отдела, поправила очки. Строго взглянула на меня и на Кирилла. И жестом украшенной золотыми кольцами руки отправила нас в подсобное помещение…

…Откуда мы через час вышли счастливыми обладателями двух пар югославских кожаных полуботинок, двух болгарских брюк, полосатого венгерского галстука и четырёх чехословацких рубашек.

Из «Универмага» мы вернулись домой — я снова засел за учёбу.

Кирилл почти полчаса повертелся около зеркала: примерял обновки. Затем и он взял с тумбочки учебник физики за девятый класс, уселся рядом со мной. Раскрыл учебник в начале первого параграфа и погрузился в чтение.

До первого вступительного экзамена оставалось ровно десять дней.

Последняя неделя июля промчалась стремительно. Запомнилась она мне двумя походами к Варваре Сергеевне и посещением портного, где я выбрал единственную приличную ткань из предложенных и ужаснулся от стоимости своего будущего костюма: сравнил её с заработной платой своих родителей. А ещё я выслушал рассказ младшего брата (в обществе которого на этой неделе проводил много времени) о его походе в кино в компании с Артуром и Наташей Тороповой. Кир выяснил, что Котова десять лет занималась танцами во Дворце пионеров, любила мороженое, ненавидела запах рыбы, обожала фильм «Девчата» и музыку «The Beatles». Я прочёл Кириллу серию лекций о правильном поведении в обществе женщин (и в обществе Котовой в частности).

На этой неделе меня запоздало посетила мысль о том, что если в группе экономистов-первокурсников на этот раз окажется Лена Котова, то туда не попадёт один из тех, кто был моим одногруппником в прошлой жизни. И этим кто-то могли оказаться и Артур Прохоров (что маловероятно с учётом связей его отца), и мой младший брат, и даже я. В группу наберут двадцать пять человек. Конкурс в этом году, как я помнил, будет больше трёх человек на место. Елена Котова, по словам Тороповой, окончила школу без троек. Наташа заявила Кириллу, что её подруга «щелкала, как семечки» задачи по физике и по математике. А это значило: один из тех, кто поступил на экономический факультет в прошлой реальности, в этой реальности пролетит мимо МехМашИна.

Первого августа я побывал на первой примерке у портного.

Заказал себе строгий костюм, с классическими брюками и с однобортным блейзером. От всех этих модных сейчас клёшей меня мутило не меньше, чем от голых щиколоток из будущего. Порадовался, что к первому сентября уж точно обзаведусь привычной по прошлой жизни спецодеждой взрослого серьёзного человека.

В прошлой жизни я всерьёз обдумывал вариант с походом на первый вступительный экзамен в парадной форме ВДВ — не в последнюю очередь из-за того, что экзамен назначили на второе августа. Но тогда я отказался от этой идеи. А сейчас я её даже не рассматривал. Вечером перед экзаменом я листал учебник математики и краем глаза наблюдал за тем, как Кирилл выбирал, какая из двух его новых рубашек лучше смотрелась с болгарскими брюками. Отметил, что брюки нам всучили в «Универмаге» модные: слегка расклешённые, что радовало моего брата. Но с полуботинками они смотрелись неплохо. Да и стоили почти четверть маминой зарплаты.

Происхождение денег на обновки я объяснил родителям щедростью директора швейной фабрики. Честно сообщил, что взял всю сумму на обновки у Ильи Владимировича. Папа поинтересовался, как и когда я рассчитаюсь Прохоровым. Но я уклончиво ответил, что разберусь; и отказался от папиных двадцати пяти рублей, которые он мне протянул тайком от мамы. В среду вечером я наблюдал за своим младшим братом: за тем, как тот с серьёзным видом перешнуровывал «по-современному» полуботинки и расправлял воротник на рубашке. Отметил, что в обновках Кирилл выглядел взрослым мужчиной — не ребёнком.

В прошлый раз я перед первым вступительным экзаменом сильно волновался, хотя и не выказывал тогда свои эмоции перед младшим братом. В новой жизни я утром второго августа тоже почувствовал волнение. Но волновался не только из-за предстоящего письменного экзамена по математике (из-за него волновался в меньшей степени). Прошлое второе августа тысяча девятьсот семьдесят третьего года я запомнил хорошо (из-за тех самых ярких эмоций). Поэтому уже рано утром представлял, как через полтора часа увижу в институте множество знакомых по прошлой жизни лиц.

После вылета из института я мало общался со своими бывшими сокурсниками (если не считать моей многолетней дружбы с Артурчиком Прохоровым). Но многих я помнил до сих пор. Как и связанные с ними забавные (и совсем не забавные) события. Год с хвостиком студенческой жизни отложился в моей памяти таким же самобытным пластом воспоминаний, как и служба в ВДВ. Вот только завершились те два отрезка моей жизни по-разному. С армейской службой я попрощался без сожаления. А вот из студенческого общежития съезжал с грустью и с затаённой обидой в душе.

Из МехМашИна я вылетел по собственной глупости — так я считал теперь.

И особенно сильно жалел об этом «вылете» в тысяча девятьсот семьдесят пятом году, когда арестовали Кирилла.

— Ну что, малой, готов? — спросил я.

Кирилл снова взмахнул расческой, поправил волосы, согласно нынешней моде прикрывавшие уши.

— Готов, — ответил он.

Кир сунул расчёску в задний карман брюк.

— Волнуешься? — спросил я.

Поправил на плече лямку дедовской полевой сумки.

— Немного, — ответил Кирилл.

Он закусил губу.

— Не дрейфь, малой, — сказал я. — Всё будет нормально.

Похлопал брата по плечу.

Ещё вчера я вынашивал мысль о том, что закажу на утро такси. Но уже к обеду отказался от этой идеи («наши люди в булочную на такси не ездят»). Поэтому сегодня мы с братом (как и в прошлый раз) рано утром второго августа пешком зашагали по единственной улице посёлка. Нарядные и взволнованные. Щурили глаза от ярких лучей восходящего солнца. Прошли мимо дома Павловых, перебрались через деревянный мост. Направились к трамвайной остановке.