Мужчина кивнул.

— Да, — сказал он. — Обещали, что скоро приедут.

Я почти не сомневался: гость не обманул. Он действительно совершил звонок в скорую. В той, в прошлой жизни, я видел в этот самый день, как промчался по улице мимо моего дома новенький РАФ-977ИМ с белой надписью «03» на красной дверце. Автомобиль медиков тогда поехал в направлении Верхнего кладбища — к тому месту, где, по словам гостя Прохоровых, истекал кровью молодой мотоциклист. Видел я и как неторопливо возвращался этот автомобиль обратно. Мы с парнями тогда гадали: выживет ли пострадавший парнишка.

— Вот и замечательно, — сказал я. — Вы молодец, товарищ. Сделали большое дело!

Протянул мужчине правую руку.

Гость очень правдоподобно смутился. Сделал два шага мне навстречу. Я улыбнулся — приветливо, радостно. И левым кулаком зарядил мужчине в неприкрытый чёлкой лоб. Удар вышел несильным, но точным. Мужчина запрокинул голову, взмахнул руками. Он не удивился: не успел. И не вскрикнул, не выругался. Потому что через секунду после первого удара я нанёс следующий — завершил «двоечку». Гость Прохоровых получил тычок в челюсть. Он тут же обмяк и закатил глаза. Повалился на скрипучие половицы прихожей.

Я склонился над распластавшимся на полу мужчиной — убедился, что правильно рассчитал силу удара: не сломал гостю Прохоровых шейные позвонки и не раздробил ему кости челюсти. Перевернул бесчувственное пока тело на живот. Вынул из кармана своих брюк два мотка капронового шнура (заготовил их ещё в воскресенье, до начала своего первого дежурства под шелковицей) — вспомнил полученные в прошлой жизни умения: связал мужчине руки и ноги. Кирилл и Артур Прохоров следили за моими манипуляциями, приоткрыв рты. Они заговорили, когда я снова перевернул мужика на спину, проверил его дыхание и сунул ему в приоткрытый рот большой носовой платок.

— Чёрный, ты что творишь⁈ — сказал Кир.

Я хмыкнул: нечасто брат озвучивал полученное мною ещё в школе прозвище — он называл меня так, только когда очень сильно на меня сердился… или когда болел за меня на соревнованиях. Я выпрямился, заправил в штаны тельняшку. Посмотрел на лица Кира и Артура. Отметил, что парни не на шутку взволнованы. Напомнил себе, что Прохорову и моему младшему брату всего лишь по семнадцать лет: они действительно были почти детьми, а не только выглядели молодо, как я. С осмотром карманов обездвиженного гостя повременил. Решил, что сделаю это не на виду у парней. Взглянул на часы — засёк время. На всё про всё отмерил себе тридцать минут.

Сам себе сообщил:

— Время пошло, Чёрный.

— Серёга, зачем ты его… так? — спросил Прохоров.

— Серый, ты с ума сошёл? — сказал Кир.

— Морда мне его не понравилась, — заявил я. — Неспроста этот тип забрался к Артуру в дом. Точно вам говорю. На руки его посмотрите. Тюремные татуировки. Не верю я в сбитого мотоциклиста. Наврал он нам. А вот зачем он это сделал — этого я вам не скажу. Пока.

Взглянул на Кирилла (мой брат нервно покусывал губы), перевёл взгляд на Артура (Прохоров приглаживал пальцем усы).

— Малой, бери его за ноги, — скомандовал я. — Артурчик, хватай этого мутного товарища под руки.

Парни переглянулись. Прохоров вскинул брови. Кирилл пожал плечами в ответ на вопросительный взгляд приятеля.

— А может, тогда… милицию вызовем? — спросил Артур.

Он ссутулился, будто ему на плечи поставили тяжёлую гирю.

— Не нужна нам никакая милиция, — заявил я. — Во всяком случае, пока. Сам проведу дознание. Разберусь.

Прикрикнул:

— Шевелимся, пацаны! Не спим! После будете ковырять в носу!

Указал ногой на мужика.

— Поднимайте этого полудохлого товарища с пола! Несите его к сараю, что около собачьего вольера!

Взмахнул руками.

— Шустрее, парни! — сказал я. — Шустрее!

Артур вздрогнул. Он пугливо стрельнул в меня глазами, мазнул пальцем по усам. Качнул недовольно головой и склонился над своим гостем. Неуверенно сунул руки ему под мышки. Приподнял плечи мужчины — голова пребывавшего в беспамятстве гостя безвольно покачнулась и уткнулась подбородком в грудь. Мой брат тоже принял решение. Он одарил меня недовольным взглядом, пробурчал нечто неразборчивое, но злое и схватил мужика за ноги. Из-под штанин гостя выглянули покрытые чёрными волосами ноги. Парни засопели — приподняли тело над полом. Снова посмотрели на меня: в ожидании новой команды.

— К сараю несите, — повторил я. — И не тупите, парни. Шевелитесь: клиент вот-вот оклемается. Я ведь и не ударил его толком.

— Чёрный, тебе там, в армии, мозги отбили, — пробормотал Кирилл. — Или ты о землю башкой ударился, когда прыгал с парашютом.

Артур ему не поддакнул. Но он явно согласился с утверждением приятеля: Прохоров качнул головой.

Я хлопнул в ладоши — вывел парней из задумчивости.

— Помчались, пацаны! Время поджимает!

Парни шаркнули ногами и сдвинулись с места. Вынесли мужчину из дома, позволили тому чиркнуть ягодицами по ступеням. Кирилл пятился, будто изображал лунную походку. Прохоров шагал на полусогнутых ногах, то и дело пинал коленями свою ношу. Я переступил порог, сощурился от яркого света. Бросил взгляд за забор: на безлюдную дорогу и на табурет, где оставил учебник. Не заметил на улице ни души. Стрельнул глазами в крону шелковицы и в окна домов на другой стороне дороги. Спустился следом за парнями по крыльцу, засучил рукава. Заметил взгляд Кирилла — указал брату рукой в направлении собачьего вольера, подражая жестом статуе Ленина.

Парни пронесли свою ношу мимо суетившегося около деревянной будки пса. Четвероногий сторож измерял шагами пространство вольера, позвякивал цепью. Я отметил, что от его жилища пахло явно не женскими духами. Пёс вертел головой, негромко и удивлённо тявкал, словно не находил правильный для нынешнего случая шаблон поведения. В его голосе я различил нотки удивления и обиды — не уловил в тявканье злобу и возмущение. Не отыскали подходящие шаблоны поведения и комсомольцы: парни хмурили брови, но молчали. Они настороженно поглядывали по сторонам, словно почувствовали себя соучастниками преступления.

Я обогнал Кирилла и Артура около входа в вольер. Дёрнул за ржавую щеколду, приоткрыл немного покосившуюся деревянную дверь — заглянул внутрь сарая. Сориентировался — зажёг свет. К болтавшейся под потолком лампочке метнулись крылатые насекомые, парочка самых торопливых летунов цокнули крыльями о стекло. Я шагнул в сарай, вдохнул запахи мышей, гнилых овощей и сырости, смахнул повисшую у меня на чёлке паутину. Сдвинул в сторону от входа пустые деревянные ящики. Убрал со своего пути две заряженные мышеловки, откатил к дальней стене скрипучую тачку. Посторонился, махнул рукой.

— Заносите клиента, — сказал я.

Указал на кучку гнилой ботвы.

— Вот сюда его кладите. На пол.

Артур отшатнулся от свисавшей с потолка паутины и брезгливо скривил губы.

Кир ногами расчистил пол.

— Бросайте его тут, — велел я. — Приплыли.

Комсомольцы аккуратно опустили свою ношу на землю. Отряхнул руки. Но не набросились на меня с расспросами (хотя я заметил в их глазах признаки такого намерения). Потому что отвлеклись: связанный мужчина пошевелился, сверкнул глазами и замычал. Он задёргался на полу, точно проколотая булавкой гусеница. Шумно задышал — силился сплюнуть платок. Замолотил пятками по подгнившей ботве. Комсомольцы пугливо отпрянули от него, будто от ядовитой змеи. Кирилл едва не свалился на тачку. Артур врезался спиной в ящики, повалил расставленные около стены лопаты. Гирлянды паутины над входом покачнулись.

— Всё, народ, — сказал я. — На выход.

Выпроводил из сарая косивших взгляды на рассерженного мужика комсомольцев. Обнял парней за плечи, провёл их мимо собачьего вольера (пёс наблюдал за нами молча, лишь дребезжал звеньями цепи). Я сказал комсомольцам, что «всё будет нормально». Пообещал, что «минут за двадцать во всём разберусь». Добавил в голос металл — напомнил Артуру и Кириллу, что «милиция нам пока не нужна». Заверил своего младшего брата: «прекрасно понимаю, что делаю». Порадовался, что сегодня не выходной: Кир не помчится за советом к родителям. Строго посмотрел Артуру в глаза — Прохоров нервно дёрнул плечом и опустил взгляд.